В связи с этим невольно появляется еще один наболевший вопрос: почему Министерство образования РФ с таким удивительным упорством добивается внедрения ЕГЭ, ГИФО и других аспектов предстоящей «модернизации» образования? Ведь Президент Путин в своем выступлении на VII съезде Российского Союза ректоров отметил, что всех проблем в процессе интеграции разных уровней образования единый государственный экзамен не решит. В.А. Садовничий, выражая общее мнение участников съезда, охарактеризовал ЕГЭ гораздо более жестко: «Да, ректорский корпус опасается того, что абсолютизация и монопольное положение ЕГЭ может нанести ущерб системе образования России. Поиск талантливых молодых людей не может ограничиться лишь одной формализованной формой проверки знаний. Необходимы олимпиады, творческие конкурсы и другие методы испытаний. Поэтому при подведении итогов эксперимента необходимо все это учитывать. Не получилось бы так, что сдавший ЕГЭ, не сможет учиться на 1 курсе вуза».
В.А. Садовничий сообщил, что более двухсот известных профессоров Москвы и Санкт-Петербурга направили руководству страны коллективное письмо, в котором выразили серьезное беспокойство предлагаемыми сейчас для внедрения планами реформ.
Обеспокоенность российских ученых стала еще более понятной после обнародования демонстрационного варианта ЕГЭ 2003 по истории России. Лукавое детище Министерства образования, он, с одной стороны, был еще более примитивным в сравнении с прошлогодним. Например, число верно выполненных заданий, достаточное для получения положительной оценки, снижалось с 25 до 18. При этом большое сомнение вызывала значимость предлагаемых заданий
(Какая железная дорога была открыта в 1837 г.?; годы правления Александра III?). Однако с другой, просто в глаза бросалась нарочитая усложненность целого ряда заданий и заведомая неверность предлагаемых ответов (задание № 59 на стр. 17, задание № 69 на стр. 58 и др.). Учебно-тренировочные материалы для подготовки к Единому государственному экзамену. История. М.: Интеллект-Центр, 2003. В том же ключе были предложены задания и на экзамене. Около двух часов затратили 8 человек - ведущие учителя школ г. Воронежа, ученые ВГУ и ВГПУ для выработки приемлемых критериев оценки ответов учащихся только по части «С».
В газете «Известия» от 4 июля опубликован репортаж А. Амелькиной о пресс-конференции министра образования В.М. Филиппова «Пусть отдыхают... на Соловках». Фраза-пожелание, вынесенная в заголовок, многое говорит об «уважении» министра к корпусу научно-педагогических кадров РФ, однако речь идет не об этом. Корреспондент совершенно справедливо отметила, что ЕГЭ является любимой игрушкой чиновников Министерства образования. Мало того, что о нем говорят с любовью и даже гордостью. Его вводят методом откровенного администрирования. Чего стоит только одна фраза министра, сказанная на пресс-конференции: «Не желаю разговаривать с теми ректорами, кто против ЕГЭ».
В качестве обоснования при введении ЕГЭ декларировалось стремление перекрыть денежные потоки репетиторам и коррумпированным членам приемных комиссий, сделать оценку качества полученного ребенком образования прозрачной и избежать протекционизма на этапе «школа-вуз», обеспечить абитуриентам из глубинки равные шансы поступить в любой избранный вуз с помощью своего сертификата в соответствии с набранными баллами и т. д.
Можно ли считать эти задачи решенными на основе опыта проведения ЕГЭ в 2003 г.? Думается, ответить положительно на этот вопрос было бы или легкомыслием, или предвзятостью. Вряд ли случайно само правительство при организации приема ЕГЭ пошло на нарушение своих собственных предложений 2001 г. Так, во втором и третьем разделах Концепции модернизации российского образования на период до 2010 года (стр.12 и 24) была выдвинута задача создания «независимой от органов управления образованием государственной системы оценки качества образования, которая должна стать действенным и надежным инструментом повышения эффективности образовательной деятельности». На деле же вся работа по организации и проведению ЕГЭ в стране шла под руководством начальников управлений образования субъектов РФ (в Воронежской области – Я. Е. Львович, его заместители и работники этой службы на местах). Уже это ставило прозрачность оценки качества образования под вопрос - как можно обидеть себя, любимого. Не удивительно, что уже первый Единый госэкзамен в Воронеже едва не закончился скандалом. (См.: Первый ЕГЭ оказался скандальнее Бабы Яги // Новая газета в Воронеже. 2003. 6-13 июля.).
Никак не способен ЕГЭ и создать равные условия для абитуриентов из столичных городов и глубинки. Президент Российской академии образования академик РАО Н.Д. Никандров справедливо отметил, что «надо к каждому школьнику не только предъявлять равные требования, но и поставить их в равные условия. Я имею в виду, что все должны получать равно качественно образование (Образование для бедного и умного // Литературная газета, 2003. 23-29 июля.). В нынешних условиях это совершенно нереально, и в связи с этим система ЕГЭ отсекает от вуза значительные слои, прежде всего, сельской молодежи.
Введение ЕГЭ создает исключительно благоприятные условия для репетиторства. На уже упомянутой пресс-конференции В. Филиппов, отвечая на вопрос о причинах большого количества двоек, искренне удивился: «А что вы хотите? Не каждый доцент технического вуза может сдать наш экзамен по математике и физике». Аналогичной выглядит ситуация и с гуманитарными дисциплинами: «стандартный» выпускник общеобразовательной школы без дополнительной подготовки успешно сдать ЕГЭ очевидным образом не сможет. Значит, будет востребован труд репетиторов. Не случайно в газетных публикациях последнего времени замелькали сообщения о резком - в разы - росте цен за репетиторство.
Таким образом, истинной причиной столь настойчивого введения Единого государственного экзамена вряд ли можно считать публичные декларации правительства. Очень похоже, что российская общеобразовательная школа и теснейшим образом связанная с ней система высшего образования страны подошли к решающему рубежу, определяющему какими им быть (или не быть!), возможно, на очень длительную перспективу. Об этом свидетельствует возрастающее давление Министерства образования по поводу внедрения новых образовательных стандартов, ЕГЭ, планов дальнейшего сокращения государственных расходов на образование и т. д. Об этом же говорит резкое обострение дискуссии, особенно тональность заявлений противников «модернизации».
"Новые стандарты школьного образования сохранят свою системность», «Россия по уровню стандартов школьного образования останется в числе самых сильных стран мира», - заявил в выступлении на VII съезде Российского Союза ректоров министр образования РФ В.М. Филиппов. ЕГЭ, по его утверждению, настолько привлекателен, что регионы в массовом порядке настояли на включении их в эксперимент.
В отличие от точки зрения министра недавний рупор либеральной политики «Литературная газета»
в номере за 11-17 декабря 2002 г. опубликовала два материала, откровенно бьющих тревогу в связи с планами «модернизации» школы. «Обсуждаемый проект предусматривает беспрецедентное снижение уровня образования в стране», - считает академик РАН В.И. Арнольд. «Эти «стандартные» нелепости снизят уровень подготовки школьников гораздо ниже обычного уровня реальных училищ царского времени,
а кое в чем даже ниже уровня церковно-приходских училищ. Этот план производит общее впечатление плана подготовки рабов, обслуживающих сырьевой придаток господствующих хозяев», - утверждает он.
Даже если допустить, что известный математик сделал свои заявления в полемическом запале, над ними следовало бы задуматься. Однако в этом же номере газеты опубликовано открытое письмо В.В. Путину более чем 160 профессоров и доцентов ведущих вузов Москвы и Санкт-Петербурга. Они просят президента не допустить разрушения и гибели российского естественнонаучного образования, к чему, по их мнению, ведет готовящаяся реформа российской системы образования, не допустить принятия скоропалительных и гибельных для образования решений, которые столь явно стоят за предлагаемой реформой. Среди подписавших это письмо академики РАН И.П. Белецкая, А.Ю. Розанов, С.В. Шестаков, ряд членов-корреспондентов РАН. Трудно представить, что столь внушительная группа ученых мирового уровня впала в необоснованное критиканство. Скорее можно предположить, что оптимизм министра относится к разряду казенных.
Столь обостренная реакция педагогов и ученых на политику Министерства образования не удивительна, наоборот, вполне понятна. Видеть ломку системы, имеющей мировое признание, осознавать драматические последствия навязываемой американизации обучения, понимать, что «не случайно подготавливаемая реформа финансируется иностранцами, давно мечтавшими избавиться от конкуренции со стороны российской науки и техники», для неравнодушного человека нестерпимо.
Удивляет другое: насколько же сильно сидит в нас советский человек, с его понятиями о социальной справедливости, воспоминаниями о законе о всеобуче и т. п. Практически во всех публикациях их авторы ведут речь о грубых ошибках, якобы допускаемых Министерством образования, о некомпетентности разработчиков реформы и тому подобных причинах принимаемых решений. При всем уважении к авторам таких утверждений согласиться с ними трудно.
Мы как бы сами перед собой не хотим признать, что деятельность всех постсоветских правительств в области образования вполне логична и строго последовательна. Первое, что было необходимо сделать правительству Е.Т. Гайдара, а он первым публично открыто заявил - да, мы строим капитализм - это разрушить единую общеобразовательную школу. Она создавалась для советского общества и при всем ее несовершенстве была школой равных возможностей. В новых исторических условиях она не только становилась анахронизмом, но и вступала в противоречие с установками победителей на разделение общества на богатых и бедных. То есть тому типу общества, который складывался в России после декабря 1991 г., она была попросту не нужна, а возможно, и опасна. Это вызвало появление закона 1992 г, который отделил определенную часть детей от среднего образования. С. Кара-Мурза в своих интересных размышлениях о советской и западной школе совершенно точно оценил случившееся: без шума у нации отняли огромное завоевание, сразу отбросив Россию в разряд быстро отстающих стран. (См.: Кара-Мурза С. Советская цивилизация. От Великой Победы до наших дней. М., 2002. С. 137-163).