Марина Карасева
Мое воображение с детства занимала одна из удивительных музыкантских баек (впрочем, возможно, это была и подлинная история): однажды два солиста знаменитого московского оркестра, будучи на рыбалке, попали на ночлег в деревенский дом. В сенях, в углу, они увидели старый потускневший корпус виолончели. На вопрос, откуда здесь этот предмет, хозяйка отвечала, что сама не знает, но давно и с удобством хранит в нем муку. Быстро протрезвев и уговорив старушку за сто рублей расстаться с этим ящиком, друзья мигом опустошили его — профессиональная интуиция их не подвела: инструмент был превосходным образцом старой итальянской школы, который нужно было лишь тщательно отреставрировать, чтобы придать ему концертный блеск и извлечь из него глубокий бархатный тон...
В каждом действии есть своя точка запуска. Писать концепционную статью об НЛП “как оно есть” я не собиралась, имея много других, более специальных научных тем для размышлений. Более того, просмотрев “по диагонали” подборку статей об НЛП в “Компьютерре” (№ 18, 11 мая 1998 г.), я порадовалась, что эта тема получает наконец более многострунное звучание в нашей стране. Порадовалась и захотела порадовать других: дала почитать журнал некоторым коллегам и студентам, мнение которых было для меня всегда весомым. И получила неожиданный результат: вечером раздался телефонный звонок — один из моих студентов сказал мне о прочитанном: “Помилуйте, это беспомощно с точки зрения стиля, формы и русского языка, хамовато по тону и отображает синдром общеобразовательного и генетического культуродефицита у большинства авторов. Неужели в НЛП все и всё на этом уровне?”
Я была озадачена. Однако, перечитав статьи, я вдруг поняла в чем дело. Читая их первый раз, я была ассоциирована (находилась в первой позиции восприятия, выражаясь терминами НЛП) и воспринимала информацию, сверяя ее со своей картой видения НЛП, лишь ее узнавая в тексте, не относясь серьезно к языку описания. Это, наверное, все равно что считывать милые сердцу черты с ксерокопированной фотографии близкого тебе человека. Остальные же видят лишь темные пятна плохой ксерокопии. Любить контуры копии легко, зная рисунок оригинала. “Образец есть образец, но никто не купит мой дом, если я покажу кирпич от него”, — гласит суфийская поговорка.
Подумав так, я вошла во вторую позицию восприятия и посмотрела на тексты глазами близких мне по духу людей, “отягощенных” академическим образованием, чувствительных к искусству и тонкому мировосприятию. И поняла, что по прочтении подобных “программистских” публикаций, они, собравшись все вместе, смогут написать ответный коллективный труд под названием “История мировой культуры и искусства для чайников”. Поместив в нем только одну фразу: “КУЛЬТУРА ДОЛЖНА БЫТЬ”.
Только как все-таки хорошо, что существует еще и третья позиция восприятия — позиция независимого наблюдателя. Она позволяет оставить в стороне полемические амбиции (в конечном итоге я уверена, что авторы статей — милые ребята, хорошие операторы, только свою любовь к НЛП они выражают почему-то как мальчики, дергающие за косички нравящихся им девочек), выйти за пределы системы и посмотреть оттуда на процессы, происходящие вокруг НЛП в сегодняшнем мире.
Когда-то, прийдя на курсы НЛП2, влюбившись в их атмосферу и в сердцевину самой этой идеи, я первым делом погрузилась в изучение... классической психологии, дабы не стать узконаправленным адептом нового учения. Затем я занялась научно-методическими разработками в области приложения НЛП к искусству и образованию. Сейчас, впитав нектар различно окрашенных цветов и дав ему настояться, я почувствовала, что настал момент дегустации: что я вправе и даже, в определенном смысле, обязана написать все то, что вы можете прочитать дальше.
Сначала о мифологической сюжетике НЛП. Миф (в значении неправдоподобного знания) обычно возникает в результате неполноты индивидуального видения целого ландшафта. Чем дальше линия горизонта, тем шире обзор. Карта — не территория, а масть сданных на руки карт может очень отличаться от масти оставшихся карт в колоде. Мифы и слухи об НЛП можно классифицировать по различным параметрам, в том числе по их источникам. Выделим здесь два самых больших рода мифов, условно обозначив их как:
· мифы “раннеэнелперские”,
· мифы “среднеакадемические”.
(Опускаем здесь упоминание о мифах “народных”, где НЛП — что-то вроде разновидности НЛО).
Мифы первого рода обычно рождаются в головах молодых приверженцев НЛП (часто с узкотехническим образованием), поддерживающих лозунг “съел — и порядок” и нередко наивно принимающих семантические метафоры за руководство пользователя. Радость обнаружения того обстоятельства, что техники НЛП работают быстро и эффективно, порождает примерно следующие типичные иллюзии (дадим их почти без комментариев, поскольку они здесь, надеюсь, излишни):
а) универсальная технология может заменить индивидуальное мастерство,
б) конкретная техника сработает одинаково вне зависимости от личности оператора, достаточно лишь выучить шаги,
в) мозг человека подобен компьютеру (причем метафора подобности считывается на уровне подобности треугольников), значит можно просто вставить куда надо новый чип — и “гуляй, Вася”,
г) стать “гениальным” можно, выучив набор стандартных стратегий успешного поведения,
д) долгий, трудный профессиональный путь обретения фундаментального академического (в частности, психологического) образования теперь можно заменить быстрым получением практических результатов без всех этих “толстых мудреных книжек”,
е) новую кровь в старую науку часто вливают неспециалисты, значит прикосновение неспециалиста — всегда новое видение задачи (при этом слегка не учитывается, что обычно подобные “инсайты” возникают при исследованиях на стыке наук).
ж) несогласные со всем этим — консервативные “чудики”, которые заученно обходят газон, когда можно его пересечь прямо по траве.
Мифы второго рода можно назвать “встречными”, а точнее, метамифами: они порождаются обычно как раз теми, описанными в пункте “ж”, кто смотрит на ландшафт НЛП через слюдяное оконце мифологических публикаций первого рода. Приведем характерные примеры и откомментируем их затем более подробно, поскольку любое мнение специалистов в какой-либо отдельной сфере (в частности, психологии) симптоматично для направления развития научно-практической деятельности в целом.3
а) НЛП не относится к гуманистической психологии, оно бездуховно и технологично, так как сравнивает человека с компьютером,
б) НЛП манипулятивно. Программирование = насилие, создание стереотипов поведения, поэтому НЛП не должно попасть в учебные курсы,
в) НЛП — что-то вроде магии,
г) НЛП не является наукой.
Как видим, несмотря на диаметрально противоположную оценку НЛП, в рассматриваемой референтной группе наблюдаются в целом те же тенденции отношения к метафорическому языку, что и в первой группе. Нет нужды, наверное, долго описывать всю систему НЛП, достаточно, полагаю, лишь вспомнить основные пресуппозиции НЛП (суть ее мировоззренческую основу: Вселенная — дружественная нам сфера; нет поражений, есть только обратная связь и др.) и то глубокое внимание, уделяемое в НЛП развитию сенсорных способностей человека, прорисовке жизненных целей и ценностей, как станет ясно, знаком ли человек с живым НЛП, или он придерживается принципа: “Пастернака не читал, но ему не место в нашем мире”.
НЛП действительно еще и технологично — и в этом его действительная сила. Ведь никакой самый вдохновенный музыкант не достигнет мирового признания как профессионал, если у него плохая “постановка рук” (как говорят исполнители)4.
Если “заморозить” распространение НЛП под предлогом того, что оно действует целенаправленно, то что тогда делать с ораторским, дипломатическим искусством и вообще с любым другим настоящим искусством, которое именно воздействует на человека? Кроме того нелишне напомнить, что терапевтические НЛП-сессии всегда проводятся с клиентами лишь при условии их действительного желания самим изменить какую-либо ситуацию. “Запрограммировать” сопротивляющегося было всегда трудно и другими средствами тоже. (Вспоминаю, как наш профессор по научному коммунизму весь год начинал каждую лекцию с одной и той же фразы, уповая на то, что студенты запомнят ее как общеконцепционную — и не могу даже примерно предположить, о чем была та фраза).
Далее. Я бы сказала, что нет НЛП-магии, есть магия НЛП: то, что притягивает людей, желающих изменить себя. Это есть цель, направленная вовнутрь, а волшебство, как заметил Г.Бейтсон, есть цель, направленная вовне.5
Наконец, является ли НЛП наукой? Я до сих пор не знаю, является ли музыковедение наукой или искусством (наукой... судя по аттестатам ВАКа), только думаю, что, области знания, сфокусированные на вопросе “как”(включая физическое закаливание, телесно ориентированную психотерапию, игру на виолончели и разжигание огня из древесной палочки), являются прежде всего МЕТОДИКАМИ. И как в любой методике, в НЛП есть много ветвей соответственно множественности его задач (одни, условно говоря, для развития правого, другие для развития левого полушария; эти для улучшения нашей коммуникации с окружающим миром, а те для углубленного проникновения в мир своих собственных внутренних состояний...). И есть своя научно-концепционная база (структурная лингвистика, теория систем, физиология высшей нервной деятельности и т.д.). В реестре диссертационных специализаций методики имеют свою собственную клеточку, так почему бы НЛП официально не стать молодой отраслью практической психологии, ведь весь вопрос, по-моему, в вакантной клеточке!
Впрочем, рискну предположить, что во многих из нас живет идиосинкразия на слово “методика”, этакий негативный визуально-кинестетический якорь: мне например, так и представляются пыльные полки закутка районного методкабинета и сидящая в нем женщина-методист, с бело-синими волосами, неопределенным возрастом и нескладной судьбой, что-то нам всем предписывающая и инспектирующая. (Быть может, я не права? Но так кажется, и кажется не только мне: известно, что научные работы по методике до недавнего времени считались менее престижными по рейтингу, чем собственно исследовательские проекты, отвечающие на вопрос “что”).