В волшебных сказках из иного, нечеловеческого царства часто берутся жены (Марья Моревна, Краса Ненаглядная, Царевна-Лягушка); тоска по "нездешнему" обычно заставляет героев отправиться в путь. В подобном типе сюжетов для снятия оппозиции свой–чужой герою бывает необходимо самому проникнуть в "иной мир", найти там посредников (медиаторов), которые помогут ему нейтрализовать конфликт между человеческим и нечеловеческим и перевести чужое в сферу своего. Таким образом, приобретаются героем, достойно выдержавшим превратности пути за искомым, царевны-невесты, богатства, волшебные средства и т.п.
В сказке о Финисте проявляет себя и другая типичная особенность мифологического мышления: отождествление части и целого. Обладание перышком Финиста сулит (сулит ли?) обладание самим Финистом.
Итак, попытаемся разобраться, что же это за птица такая - загадочный Финист – Ясный Сокол, союз с которым для младшей дочери важнее земных благ.
Само именование желанного суженного указывает слушателю сказки на его особую таинственную природу и предназначение. Дважды в его имени звучат названия разных птиц: Финист и Сокол.
Известно, что для русского свадебного фольклора типичен образ сокола – жениха. В славянской мифологии сокол таинственно связан со стихией огня и культом очага, который со временем стал культурным символом семейного благополучия. Так, "сокол" у чехов – "raroh"; Рарог же известен как огненный дух, представляемый в образе птицы.
Особый интерес представляет первая составляющая имени Ясна Сокола – Финист. Здесь перед нами искаженное на русский лад название одной из самых легендарных птиц, известной в мифологии разных народов. Греки называют ее Феникс, китайцы Фэн-хуан, египтяне – Вену (Бенху, Бенну).
Легенда о Фениксе возникла в древнем египетском центре солнцепоклонников Гелиополисе. Там приносились жертвы богу Вену, которого изображали с головой цапли. Согласно легендам, произведенным на свет греческими писателями на основе известий о тех огненных обрядах, Феникс – чудесная птица, живущая удивительно долго, пятьсот и более лет. Считалось, что она обладает несравненной красотой, питается только росой. Предчувствуя смертный час, Феникс улетает в чужие края и собирает там ароматные травы, которые затем складывает, строя гнездо. В надлежащий срок, Феникс зажигает гнездо и сгорает в его пламени, но через три дня возрождается вновь.
Стихия огня в мифологии выступает и как очищающая, целительная, и как гибельная, разрушительная. Она олицетворяет и некую устойчивость социума и домашнего очага, покровительствующая семье, а также начало, объединяющее мир богов и людей.
Огонь обычно соотносится с мужским, легким, духовным началом.
В связи с огнем в языке и преданиях стоит и ветер. Ф. И. Буслаев отмечает: "От санскритского глагола nŷ очищать происходят существительные nabaka – огонь и павана – ветер… Общее представление и огню и ветру – очищение, потому что ветер такой же очиститель от заразы и нечистоты, как и огонь… В санскритском ветер – bвma. У славян, в старину, bampa имело значение даже не просто огня, но огня небесного, молнии…"
Крылатый образ ветра свойственен эпическим преданиям разных народов. С ним же соотносится и представление о птице – душе или о душе, уносимой птицей. В. Я. Пропп приводит свидетельство Фробениуса, посвятившего птице целую главу в книге о мировоззрении "первобытных народов": " На Таити и Тонга представление о птицах, уносящих душу, еще существовало в конце XIX века. Когда человек умирает, душа подхватывается птицей. Птица, следовательно, уносит душу в потустороннее царство…"
В соответствии с уже упомянутым принципом мифологического сознания pars prototo (часть вместо целого) перышко, которого жаждет героиня сказки о Финисте, обозначает, собственно, саму птицу, а птица соотносится с душою, с духовным миром.
Образ птицы-души постепенно приобретает в культуре аллегорическое значение. В 123 псалме царя Давида читаем об избавлении от опасности:
"Душа наша избавилась, как птица, из сети ловящих; сеть расторгнута и мы избавились!"
В Псалтири много можно найти замечательных поэтических аллегорий, соотносящих мир горний, небесный, духовный с образами крыл, птицы, ветра, полета:
"Храни меня, как зеницу ока; в тени крыл Твоих укрой меня" (пс.16)
"Наклонил Он небеса и сошел, - и мрак под ногами Его.
И воссел на херувимов и полетел, и понесся на крыльях ветра" (Пс.17)
"Страх и трепет нашел на меня, и ужас объял меня.
И я сказал: "Кто дал бы мне крылья, как у голубя? И я улетел бы и успокоился бы…" (Пс.54)
"… Ты помощь моя, и в тени крыл Твоих я возрадуюсь.
К тебе прилепится душа моя…" (Пс.62)
Образ птицы Феникс стал одним из символов и в христианской церкви – тогда, когда раннехристианское искусство делало первые шаги в поисках собственного языка для диалога с миром. Изображение Феникса встречается в живописи катакомб, где собирались для общей молитвы первые христиане и где хоронили единоверцев. На погребальных плитах образ Феникса знаменует собой грядущее воскресение из мертвых и триумф над смертью вечной жизни. В "Физиологусе" II века говорится: "Если неразумному животному, которое даже не знает Творца всех вещей, дается воскресение из мертвых, то неужели и на нашу долю, тех, кто восхваляет Бога и соблюдает Его заповеди, не выпадет воскресение?"
Феникс стал также одним из ранних олицетворений Самого Спасителя: подобно этой мифической птице, восстающей на третий день из собственного пепла, Христос воистину воскрес из мертвых через три дня после погребения.
Но вот что, однако, примечательно в сказке о Финисте – Ясном Соколе: благородный и высокий образ огненной птицы Феникс скорее характеризует пламенный дух Марьюшки, нежели самого героя-жениха. О нем слушатель сказки знает лишь то, что Финист – молодец "красоты неописанной", что ведет он с Марьюшкой "беседы приятные" по ночам, когда все в доме спят, а к утру, ударившись об пол, делается соколом и улетает к синему небу в окошко, неизменно отворяемое ему девушкой. Еще знаем, что, натолкнувшись на острые ножи, натыканные в оконную раму завистливыми сестрами, бьется так, что "всю грудь изрезал" и только после этого улетает, произнеся грозное, заветное:
– Кому я нужен, тот меня найдет. Но это будет нелегко. Тогда меня найдешь, когда трое башмаков железных износишь, трое посохов железных изломаешь, трое колпаков железных порвешь.
Не выдержал первого же столкновения с острой злобой мира сего? Но хотя образ Финиста в сказке и в антропоморфен, с позиций житейской логики к нему ключей не подобрать; он – пока гость, чужой в этом мире, не прорваться ему сюда, до тех пор не стать своим, пока суженая сама не пробьется, не призовет... и для этого "прорыва" к миру другого нужно горение сердца, подвиг во имя любви.
Интересно, что в одном из стихотворений Бальмонта образ Феникса прямо соотносится, как в нашей сказке, с женским началом:
"Дракон – владыка солнца и весны,
Единорог – эмблема совершенства,
И феникс – образ царственной жены…"
По развязке сказочного сюжета мы знаем, что так и будет: "дурочка" Марьюшка, отдавшая вместо земного богатства предпочтение заветному перышку, явится в финале в преображенном, царском облике.
С женской ипостасью Феникс связан и в китайской мифологии. Изображенный вместе с драконом – символом императора, Феникс знаменует собой императрицу. Китайская мифическая птица Фэн-хуан соединяет в себе одновременно два начала: мужское ("фэн") и женское ("хуан"), а вместе они, составляя нераздельное содружество, являют свадебный символ.
"Финист – Ясный Сокол, явись ко мне, жданный мой жених!" - призывает Марьюшка чудесную птицу в русской сказке.
Противопоставление человеческого и нечеловеческого (звериного) в терминах тотемической мифологии влечет за собою в сказочных сюжетах такого типа разъединение невесты (жены) и жениха (мужа) – представителя иного тотема. Воссоздание брака и воссоединение полюсов, преодоление оппозиции происходит тогда вследствие успешных брачных испытаний жениха (в нашей сказке – невесты) в "тотемном" царстве своего брачного партнера, куда ему приходится добираться с великим трудом.
В. Я. Пропп видит исторические корни сюжета о соединении с чудесным возлюбленным в запрещенной связи "девушки с юношей-птицей, то есть с маской, с юношей, уже находившимся за пределами своего дома в "ином" царстве, куда за ним отправляется его невеста".
Пропп пишет: "Первый брак – притом брак вольный – совершается не в лесу, не в ином царстве, а дома, после чего любовник в образе животного уходит в иное царство и там уже собирается жениться (или женится на другой), когда его находит девушка и, купив три ночи у соперницы, отвоевывает себе мужа".
Вообще же в сказках отношения между сверхъестественными, зооантропоморфными существами и человеком воспринимаются положительно только в том случае, когда соискателем брачного союза выступает человек.
"Когда же демоническое существо насильственно похищает женщину, вступает с ней в брак по взаимному согласию или с помощью обмана… такая ситуация рассматривается сказкой как конфликтная" - отмечает Е. С. Новик в работе "Система персонажей русской волшебной сказки".
Итак, возвращаясь к мотиву птицы, Финиста (Феникса) в исследуемой сказке, можно предположить, что в художественном плане стремление Марьюшки к обладанию заветным перышком Финиста выражает собой извечную тягу человеческой души к абсолютному, вечному. С точки зрения сказочной мудрости бытие такого рода часто открывается через обретение цельности в супружестве, для которого необходимы жертвенность и самоотверженность. Перышко – символ такой любви и самоотдачи. Потеря его означает утрату любви и единства.
Само же получение перышка, а с ним и Финиста, не требовало от его обладательницы никаких усилий. В варианте Афанасьева перышко покупается отцом девушки за 1000 рублей. Любовь же, как известно купить не удается никогда.