Здесь нужно обратить внимание на то обстоятельство, о котором упоминает Фрейд в своей работе:
«Таким образом, мы с большим удобством можем обходиться нашими тремя терминами: bw, vbw и ubw, если только не станем упускать из виду, что в описательном смысле существуют два вида бессознательного, в динамическом же только один. В некоторых случаях, когда изложение преследует особые цели, этим различием можно пренебречь, в других же случаях оно, конечно, совершенно необходимо».[19]
В одном случае термин «бессознательное» может подразумевать именно «бессознательное» (ubw), в другом термин «бессознательное» подразумевает все то, что не является сознательным (то есть и «предсознательное» (vbw) и «бессознательное» (ubw) вместе).
Фрейд говорит, что вытесненные в бессознательное эмоции и воспоминания сами по себе не могут стать сознательными, потому что им «противодействует известная сила». Но «в психологической технике нашлись средства, с помощью которых можно устранить противодействующую силу и довести соответствующие представления до сознания».[20]Далее он дает определение вытеснению и сопротивлению: «состояние, в котором они находились до осознания, мы называем вытеснением, а сила, приведшая к вытеснению и поддерживающая его, ощущается нами во время психоаналитической работы как сопротивление».[21]
Чтобы лучше понять связь бессознательного, предсознательного и сознательного, а также механизм работы вытеснения и сопротивления, Фрейд в [6] приводит такую аналогию:
«Самое грубое и самое удобное для нас представление об этих системах – пространственное. Мы сравниваем систему бессознательного с большой передней, в которой копошатся подобно отдельным существам, душевные движения. К этой передней примыкает другая комната, более узкая, вроде гостиной, в которой также пребывает и сознание. Но на пороге между обеими комнатами стоит на посту страж, который рассматривает каждое душевное движение в отдельности, подвергает цензуре и не пускает в гостиную, если оно ему не нравится…
Душевные движения в передней бессознательного недоступны взору сознания, находящегося в другой комнате; они сначала должны оставаться бессознательными. Если они уже добрались до порога и страж их отверг, то они не способны проникнуть в сознание; мы называем их вытесненными. Но и те душевные движения, которые страж пропустил через порог, вследствие этого не обязательно становятся сознательными; они могут стать таковыми только в том случае, если им удастся привлечь к себе взоры сознания. Поэтому с полным правом мы называем эту вторую комнату системой предсознательного… Но судьба вытеснения для отдельного душевного движения состоит в том, что оно не допускается стражем из системы бессознательного в систему предсознательного. Это тот же страж, который выступает для нас как сопротивление, когда мы пытаемся с помощью аналитического лечения устранить вытеснение».[22]
Бессознательному Фрейд отводит решающую роль в формировании поведения и типа личности человека. Кроме того, он говорит, что повседневные поступки, а также оговорки, описки, забывание иностранных слов, случайные н первый взгляд, оказываются при детальном анализе далеко не случайными. В его работе «Психопатология обыденной жизни» приведены примеры многих таких случаев.[23]
Фрейд считал, что бессознательное может проявлять себя в сновидениях, где его работа становится наиболее очевидной. Исходя из этого в психоанализе утверждается, что у сновидения есть смысл. У самого Фрейда одно из центральных мест заняла работа со сновидениями, в результате сего вышел его труд «Толкование сновидений, основанный на анализе его собственных сновидений. Фрейд писал: «Толкование сновидений есть via Regia (дорога в царские чертоги) к познанию бессознательного, самое определенное основание психоанализа и те блага, в которой всякий исследователь приобретет свою убежденность и образование. Когда меня спрашивают, как можно сделаться психоаналитиком, я всегда отвечаю: с помощью изучения своих собственных сновидений».[24]
Фрейд говорил, что изучая свои собственные сновидения, можно разгадать их скрытое бессознательное содержание и понять бессознательные мотивы и содержания.
Необходимо сказать, что существует явное содержание сновидения и скрытое. «Мы хотим назвать то, что рассказывается в сновидении, явным содержанием сновидения, а скрытое, к которому мы приходим, следуя за возникающими мыслями, скрытыми мыслями сновидения».[25]Второе находится на уровне бессознательного, на «другом этаже».
Явное содержание сновидения оказывается заменой вытесненного неосознаваемого содержания (мыслей сновидения). При этом, когда человек бодрствует, вытеснение блокирует сознание, и только в состоянии сна вытесненным мыслям удается проникнуть в замаскированном виде в сознание.
Фрейд называл работу, которая переводит скрытое сновидение в явное работой сновидения. Искажение происходит посредством определенных механизмов, таких как цензура, смещение, сгущение и символизация.
Сущность цензуры можно свести к тому, что все вытесненные мысли и мотивы должны пройти «цензуру», чтобы появиться в сознании. В приведенном выше примере страж между двумя комнатами (сознательным и предсознательным) – это и есть ничто иное, как цензура. Содержание бессознательного не может прямым путем попасть в сознание, они должны трансформироваться, чтобы избежать цензуры. Не пропущенные стражем напрямую в сознание, они могут проникнуть туда в замаскированном виде.
«Везде, где в явном сновидении есть пропуски», - говорит Фрейд, «в них виновата цензура». Но «гораздо чаще цензура проявляется по второму типу, подставляя на место того, что должно быть, смягченное, приблизительное, намекающее».[26]
«Пропуск, модификация, перегруппировка материала – таковы действия цензуры сновидения и средства его искажения. Сама цензура сновидения является причиной или одной из причин искажения сновидения. Модификацию и перегруппировку мы привыкли называть смещением».[27]
Смещение – это процесс, который проявляется двояким образом: во-первых, в том, что какой-то скрытый элемент замещается не составной частью, а чем-то отдаленным, т. е. намеком, а во-вторых, в том, что психический акцент смещается с какого-то важного элемента на другой, неважный, так что в сновидении возникает иной центр и оно кажется странным».[28]
Процесс смещения необходим для достижения целей цензуры. «Цензура только тогда достигает своей цели, когда ей удается полностью затемнить обратный путь от намека к собственному содержанию».[29]
Другим достижением работы сновидения является сгущение. Сгущение проявляется в том, что «явное сновидение содержит меньше, чем скрытое, т. е. является своего рода сокращенным переводом последнего».[30]Сгущение происходит, например, благодаря тому, что скрытые элементы, имеющие что-то общее, в явном сновидении соединяются, сливаются в одно целое.
Символизация в сновидении – это замена каких-либо предметов, объектов их символами, как правило подобными им по форме.
Когда аналитик проводит «работу толкования» сновидения, он от явного содержания сновидения добирается до скрытого содержания, в результате чего сновидение получает новый смысл, и становятся доступными скрытые мотивы и побуждения бессознательного.
Таким образом сны оказываются «дорогой к бессознательному» и ее можно пройти, если смотреть на их явное содержание как на ребус, который нужно разгадать. Для этого Фрейд использует метод свободных ассоциаций, который применяется также и в психотерапии.[31]
Рассмотренное выше деление личности человека на три компонента bw, vbw и ubw получило название топографической модели.[32]Но Фрейд пишет, что в «дальнейшем ходе психоаналитической работы выясняется, однако, что и эти различия оказываются недостаточными, практически неудовлетворительными».[33]
В своей работе «Я и Оно» Фрейд выделяет структуру личности человека Я. «Это Я связано с сознанием, оно господствует над побуждениями к движению, т. е. к разрядке возбуждений во внешний мир. Это та душевная инстанция, которая контролирует все частные процессы, которая ночью отходит ко сну и все же руководит цензурой сновидений».[34]Изначально Фрейд связывает Я с сознательным, но далее он показывает, что у Я также есть бессознательная сторона.
«Из этого Я исходит также вытеснение, благодаря которому известные душевные побуждения подлежат исключению не только из сознания, но также и из других областей влияний и действий. Это устранение путем вытеснения противопоставляет себя Я, и анализ стоит перед задачей устранить сопротивление, которое Я оказывает попыткам приблизься к вытесненному. Во время анализа мы наблюдаем, как больной, если ему ставятся известные задачи, испытывает затруднения; его ассоциации прекращаются, как только они должны приблизиться к вытесненному. Тогда мы говорим ему, что он находится во власти сопротивления, но сам он ничего о нем не знает, и даже в том случае, когда на основании чувства неудовольствия он должен догадываться, что в нем действует какое-то сопротивление, он все же не умеет ни назвать, ни указать его. Но так как сопротивление, несомненно, исходит из его Я и принадлежит последнему, то мы оказываемся в неожиданном положении. Мы нашли в самом Я нечто такое, что тоже бессознательно и проявляется подобно вытесненному, т. е. оказывает сильное действие, не переходя в сознание, и для осознания чего требуется особая работа. Следствием такого наблюдения для аналитической практики является то, что мы попадаем в бесконечное множество затруднений и неясностей, если только хотим придерживаться привычных способов выражения, например, если хотим свести явление невроза к конфликту между сознанием и бессознательным. Исходя из нашей теории структурных отношений душевной жизни, мы должны такое противопоставление заменить другим, а именно, цельному Я противопоставить отколовшееся от него вытесненное».[35]