А. С. Чесноков
Миграционная политика и миграционные процессы в странах ШОС
Рассматриваются проблемы реализации общей миграционной политики в ШОС. Автор уделяет внимание не только роли и значению ШОС во внешней политике каждой из стран-членов, но и месту организации в ряду других региональных организаций (ОДКБ, ЕврАзЭС).
Анализ особенностей политического регулирования миграционных процессов в регионе, образуемом территорией стран, входящих в Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС), следует начать с общего обзора миграционных трендов, сформировавшихся между всеми входящими в организацию странами. Миграционные процессы в границах ШОС характеризуются особенностями, не только отличающими их от миграционных процессов в других регионах мира, но и позволяющими говорить о перемещениях населения между странами ШОС как об особой миграционной системе. О некоторых характеристиках этой системы следует сказать вначале.
Наиболее тесные и интенсивные миграционные связи сложились между Россией и государствами Центральной Азии. Причем если между Россией и Казахстаном происходит обмен преимущественно мигрантами, переезжающими на постоянное место жительства, то все остальные республики являются поставщиками дешевой и неквалифицированной рабочей силы, в первую очередь в Россию, во вторую — в Казахстан. Статистика свидетельствует, что около 600 тыс. граждан Таджикистана и 350 тыс. граждан Кыргызстана являются трудовыми мигрантами, причем более 80 % из них направляются на заработки в Россию, остальные — в Казахстан.
Является очевидным, что сохранение безвизового режима между Россией и странами Центральной Азии является стратегическим ориентиром для стран Центральной Азии. Достаточно отметить, что, согласно данным Всемирного банка, доля денежных переводов трудовых мигрантов в 2006?г. составляла 27 % национального ВВП в Кыргызстане и 36 % — в Таджикистане. Однако из-за влияния глобального финансового кризиса эти показатели в 2008?г. увеличились соответственно до 28 и 50 % [6].
Факт, состоящий в том, что общая политическая история и тесные социально-экономические связи предопределили формирование устойчивой миграционной системы именно между постсоветскими государствами, подтверждается данными национальных статистических служб. Статистика трансграничной миграции в пределах ШОС на постоянное место жительства (а именно этот показатель является основным в миграционной статистике всех постсоветских государств) свидетельствует, например, о том, что Казахстан отдает население почти исключительно России, а получает из Узбекистана и, в меньшей степени, из России. Кыргызстан имеет незначительный приток населения из России, а отток, в гораздо больших масштабах, также в Россию и, в некоторой степени, в Казахстан. В Россию на постоянное место жительства прибывают в достаточно больших количествах переселенцы из всех без исключения стран Центральной Азии, но первенство все же держат Узбекистан и Казахстан. Население, выбывающее из России и направляющееся в страны ближнего зарубежья, переезжает преимущественно в Казахстан.
Китай в плане миграционных контактов как с центральноазиатскими государствами, так и с Россией стоит особняком, поскольку эта страна еще только входит в миграционную систему, сформировавшуюся в 1990-е гг. на постсоветском пространстве. Миграционное движение из России и стран Центральной Азии в Китай связано почти исключительно с краткосрочными туристическими или деловыми поездками. Миграционные потоки, исходящие из Китая в?Россию и Центрально-Азиатский регион, носят гораздо более фундаментальный характер, поскольку связаны с долгосрочной занятостью китайских мигрантов в строительной, сельскохозяйственной и торговой сферах экономики принимающих государств. Вместе с тем «невозможно представить, чтобы Пекин решился отдать приоритет политике демографической экспансии, рискуя спровоцировать дестабилизацию своих отношений с Казахстаном и со всем Центрально-Азиатским регионом» [2, 4 ].
Данная позиция Китая, а также то, что Кыргызстан, Узбекистан и Таджикистан, согласно критериям Всемирного банка, являются странами с низким уровнем доходов, приводят к тому, что в государствах Центральной Азии доля иммигрантов в структуре населения относительно невелика: в Таджикистане и Узбекистане она составляет около 4, 7 %, в Кыргызстане — 5, 5 %. Так же и в?Китае: несмотря на динамично развивающуюся экономику и ежегодный рост показателей ВВП, страна имеет уровень доходов ниже среднего, а численность иммигрантов в структуре населения не превышает 0, 5 %. На этом фоне резко выделяются Россия и особенно Казахстан, в которых доля иммигрантов в населении составляет соответственно 8, 4 и 16, 9 % [5]. Это, впрочем, объясняется не только тем, что обе страны, согласно критериям Всемирного банка, относятся к?странам с уровнем развития выше среднего, но и тем, что обе страны с начала 1990-х гг. проводят активную политику возвращения соотечественников, в результате чего происходит своего рода «собирание» нации и повышение на этом фоне показателей количества иммигрантов в населении обеих стран. В отличие от России и Казахстана все остальные страны — члены ШОС по причине финансовых ограничений стремятся поддерживать отношения с соотечественниками за рубежом и использовать финансовый и инвестиционный потенциал диаспоры, однако не проводят политику, направленную на поощрение добровольной реэмиграции.
Межгосударственные отношения между странами, входящими в ШОС, далеко не всегда носят бесконфликтный характер, что непосредственным образом отражается на внешнеполитических курсах всех стран региона и на проводимой ими миграционной политике. Например, до настоящего времени действует визовый режим между Узбекистаном и Таджикистаном, введенный в?2000?г. На этой мере настоял Узбекистан, опасаясь проникновения на территорию республики исламских экстремистов из Таджикистана и Афганистана.
В мае 2005?г. тысячи беженцев из Узбекистана, спасавшихся от вооруженного мятежа в Андижане, который, по официальной версии властей, был спровоцирован подготовленными в Афганистане исламскими радикалами, прибыли в Кыргызстан, спровоцировав напряжение отношений не только между обеими республиками, но и вызвав резонанс на уровне ООН с последующим введением ЕС и США санкций против Узбекистана. Следует упомянуть, что между Узбекистаном и Кыргызстаном полноценный визовый режим действовал с 2000 по 2007?г. Его существование Кыргызстан обосновывал опасностью вторжения исламских террористов и нарастанием потока наркотиков, в то время как Узбекистан был серьезно озабочен слабостью южных границ Киргизии и хотел обезопасить себя от нелегальной иммиграции.
Между Таджикистаном, Кыргызстаном и Узбекистаном с начала 1990-х гг. до настоящего времени продолжают сохраняются довольно напряженные отношения. Это связано с реализацией масштабных проектов по строительству ГЭС на территории Таджикистана, чему активно противится Узбекистан, который имеет разногласия с Кыргызстаном по вопросу раздела водостоков. Все три страны имеют нерешенные взаимные территориальные споры, а также неурегулированные конфликты, касающиеся рационального и экологически безопасного использования водных ресурсов.
Во все противоречия в Центральной Азии неизбежно оказывается вовлеченной и Россия, во-первых, поскольку инвестирует значительные средства в?транспортно-энергетические системы во всех без исключения странах региона, а во-вторых, из-за обеспокоенности статусом русского языка в государствах Центральной Азии. Согласно конституциям постсоветских азиатских республик в настоящее время в качестве официального языка русский язык используется в Казахстане и Кыргызстане. Конституция Таджикистана устанавливает за русским языком статус языка межнационального общения, а в Конституции Узбекистана какие-либо упоминания о русском языке отсутствуют. Тема изучения и использования русского языка на постсоветском пространстве и особенно в Центральной Азии имеет принципиальное значение для России, поскольку именно она принимает большинство «гастарбайтеров», выезжающих на заработки из этих стран, при том, что «порядка 60 % всех трудовых мигрантов, которые работают как в Москве, так и в других субъектах Российской Федерации, вообще не владеют русским языком» [3, 29 ].
Современные миграционные приоритеты Российской Федерации в ШОС во многом определяет Соглашение между Россией и Европейским союзом о реадмиссии, вступившее в силу в марте 2007?г. Заключение такого соглашения было обусловлено расчетом РФ на облегчение визового режима с Европейским союзом, который главным условием этого поставил ужесточение пограничного контроля на южных и восточных рубежах Российской Федерации.
30 августа 2000?г. министр иностранных дел РФ Игорь Иванов заявил об одностороннем выходе России из Бишкекского соглашения 1992?г. о безвизовых поездках в рамках СНГ, которое обеспечивало прозрачность границ между большинством бывших республик СССР. Позиция Россия в данном случае была продиктована необходимостью борьбы с экспортом терроризма, экстремизма и этнического сепаратизма, преступности и оборота наркотиков.
Для Китая, России, Казахстана, Киргизии, Таджикистана и Узбекистана, объединившихся в 2001?г. в рамках новой региональной организации, приоритетными целями остаются «укрепление между государствами-членами взаимного доверия, дружбы и добрососедства, упрочение разностороннего взаимодействия в деле поддержания и укрепления мира, безопасности и стабильности в регионе, совместного противодействия новым вызовам и угрозам, поощрения эффективного и взаимовыгодного сотрудничества в различных областях, содействия экономическому росту, социальному и культурному развитию» [1], а также «совместное противодействие терроризму, сепаратизму и экстремизму во всех их проявлениях, борьба с незаконным оборотом наркотиков и оружия, другими видами транснациональной преступной деятельности, а также незаконной миграцией» [4].