Таким образом, действие как конкретное выражение активности субъекта есть, согласно Л.С. Выготскому и А.Н. Леонтьеву, как раз то, что упущено зарубежными авторами при разработке теории идентификации и без чего сама эта теория остается чисто описательной.
Проблема идентификации в советской психологии
В трудах советских ученых было заявлено требование, что для разработки объяснительной теории идентификации необходимо определить конкретную активность субъекта, стоящую за процессом идентификации и его обусловливающую. В качестве соответствующих объяснительных принципов, задающих активность субъекта, был предложен ряд принципов, и прежде всего принципы знакового опосредования (Л.С. Выготский) и деятельности (А.Н. Леонтьев).
Попытка разработать объяснительную теорию идентификации в советской психологии предпринималась П.П. Блонским и Д.Б. Элькониным. П.П. Блонский стремился в качестве активности субъекта, лежащей в основе идентификации, рассмотреть процесс подражания, однако вскоре отказался от этого предположения, посчитав идентификацию более сложным явлением, выступающим за рамки простого подражания [2]. После П.П. Блонского попытка объяснить идентификацию на основе принципа деятельности была предпринята Д.Б. Элькониным, однако и Д.Б. Эльконин в конце концов отказался от своего намерения.
Еще раньше Д.Б. Эльконина понятие идентификации подверглось критике в известном труде Л.С. Выготского «Мышление и речь» при анализе трудов Л. Леви-Брюля [7: с. 159]. Л.С. Выготский указывает, что первостепенным фактом при анализе взаимосвязи субъекта с миром должна выступать не идентификация, а предметная отнесенность [7: с. 93]. Именно предметная отнесенность легла в основу разработки основных объяснительных принципов в советской психологии, в частности общения.
После работ Л.С. Выготского понятие «идентификация» применялось в советской психологии в течение почти полувека преимущественно в негативном контексте — как неадекватный объяснительный принцип, используемый в зарубежных психологических подходах (Л.И. Божович, М.И. Лисина, А.Н. Леонтьев и др.), и реже в позитивном — как описательный принцип — например, у А.В. Запорожца для передачи процесса отождествления ребенка со сказочным персонажем [11], у В.С. Мерлина для характеристики взаимосвязи «Я» с окружающими предметами [16, с. 90], у В.С. Мухиной для описания механизма развития и бытия личности [17].
Как описательный принцип идентификация широко распространилась в российской психологической науке в течение последних двадцати лет и используется многими видными учеными как механизм развития самосознания и личности (В.С. Мухина), образования смыслов (Д.А. Леонтьев), субъекти- фикации природных объектов (С.Д. Дерябо) и т. д. В то же время понятие идентификации является методологически неопределенным и, оставаясь чисто описательным принципом, само по себе ничего не объясняет. В этом смысле уместно вспомнить слова П.П. Блонского по поводу авторов, пытающихся с помощью данного понятия объяснить детскую игру: «Называя играние роли идентификацией, мы еще никакого объяснения не получаем» [2: с. 118].
Более приемлемым для советских психологов понятием, отвечающим предложенным объяснительным принципам, явилось понятие «опредмечивание». В трудах А.Н. Леонтьева, разработавшего теорию опредмечивания, под этим термином понимается процесс объективной отнесенности субъективного психического образа к внешнему объекту [13: с. 128]. При этом поскольку, согласно А.Н. Леонтьеву, психический образ уже изначально отнесен к внешней, по отношению к мозгу субъекта, реальности и обнаруживает это свойство в момент своего становления [13: с. 129, 169], то в процессе опредмечивания происходит локализация объекта в пространстве и отграничение субъекта от объекта [13: с. 129]. Важнейшим свойством опредмечивания, по мысли А.Н. Леонтьева, является смещенность ощущений в мир внешних вещей. Свойство отнесенности субъективного образа к внешним объектам возникает, согласно А.Н. Леонтьеву, в результате деятельности субъекта, направленной на объект [13: с. 129]. Отграничение объекта от субъекта и локализованность его в пространстве возникает, по мысли А.Н. Леонтьева, «как только деятельность субъекта вынуждена подчиниться объекту, а это происходит даже в том случае, когда деятельность приводит к его переделке или уничтожению» [13: с. 129]. Таким образом, «субъективный образ внешнего мира, — пишет А.Н. Леонтьев, — есть продукт деятельности субъекта в этом мире» [13: с. 131].
Хотя ряд советских ученых, и прежде всего Л.И. Божович, М.И. Лисина и С.Л. Рубинштейн, считали, что в процессе опредмечивания личность «опредмечивает» себя в межличностных отношениях [4, 14, 19], однако на деле речь шла только о познавательной субъект-объектной взаимосвязи. Так, анализируя взаимодействие субъектов в деятельности общения, М.И. Лисина отмечает, что в этом процессе оба субъекта за счет опредмечивания выступают друг для друга «объектами познания» [14]. Сам А.Н. Леонтьев, разрабатывая теорию опредмечивания, неоднократно подчеркивал, что понятие опредмечивания раскрывает гносеологический аспект взаимосвязи субъекта с внешним миром [13: с. 105]. Кроме того, как отмечает С.Д. Смирнов, субъективный образ, «вычерпываемый» субъектом из внешнего мира, рассматривается только как познавательный [20: с. 55].
В этом смысле теория опредмечивания не может заменить теорию идентификации, поскольку первая раскрывает познавательный аспект взаимосвязи субъекта с миром, а вторая описывает целостную межличностную связь. В то же время теория опредмечивания не может быть приложена к осмыслению жизненной взаимосвязи человека с человеком из-за узкогносеологической направленности, и в этом смысле, строго говоря, если не брать в расчет понятие идентификации так и оставшееся для отечественной психологии «внешним», в психологических подходах отсутствует теория, раскрывающая субъективный план целостной межличностной взаимосвязи. Именно поэтому, как мы предполагаем, отечественная наука особенно нуждается в теоретическом осмыслении понятия идентификации.
Основания разработки теории идентификации в российской психологии
Теория идентификации не была построена в советской психологии из-за внутренних ограничений ее центральных объяснительных принципов. Ограничения эти связаны прежде всего с тем, что методологические принципы разрабатывались для объяснения прежде всего познавательной взаимосвязи человека с миром [8, 20]. Вследствие этого жизненная взаимосвязь человека с человеком оставалась за пределами объяснительных возможностей психологических подходов.
Среди внутренних ограничений объяснительных принципов, не позволивших в отечественной психологии разработать теорию идентификации, рядом ученых указывается на три негативные установки: безличный характер [18; 23: с. 88-89], функционализм [8], предметность детерминирующего мира [22]. Для того чтобы построить объяснительную теорию идентификации в российской психологии, на наш взгляд, необходимо определить новый объяснительный принцип, направленный на осмысление жизненной взаимосвязи человека с человеком, а для этого прежде всего нужно наметить позитивные методологические установки. К этим установкам надлежит отнести следующие требования: 1) чтобы новый объяснительный принцип позволял осмыслить онтологическую взаимосвязь человека с человеком; 2) чтобы новый принцип позволял осмыслить межличностную связь нефункционально, непрагматически; 3) чтобы в качестве первичной внешней детерминанты поведения этот принцип включал в себя субъектность мира (В.К. Шабельников).
Таким принципом, который удовлетвлетворяет трем перечисленным выше установкам, является, на наш взгляд, принцип мифа. Проводя философский анализ категории мифа в известном труде «Диалектика мифа», А.Ф. Лосев отмечал, что категория мифа осмысляет целостный реальный мир, понятый как «личностное бытие» [15: с. 26]; что взаимосвязь человека с миром в мифе не прагматична, а выразительна [15: с. 70]; и, наконец, что сам способ детерминации в мифе является субъектным: миф, писал А.Ф. Лосев, «объективен, и этот объект есть живая личность [15: с. 26].
Будучи осмыслен в психологии как категория и объяснительный принцип, миф позволит понять идентификацию как особое выразительное действие: «иррелевантное» (по А.Ф. Лосеву) к существенным моментам объективного существования личности; удвоенное по своей структуре, то есть необходимо требующее для своей завершенности другого, соотносимого с ним действия; направленное на поддержание и утверждение личностью своего «присутствия» (по М. Хайдеггеру) в мире. В таком выразительном действии рождается личностный образ как образ диалогический, субъектный и самоценный. Отнесенность этого личностного образа к другому, воспринятая через категорию мифа как ритуал, и означает идентификацию. Сама идентификация в таком смысле должна быть понята в российской психологии как активно поддерживаемый личностью с помощью ритуала целостный образ ее самотождества.
Выводы
Категория идентификации может выступить в российской психологии основным приложением субъект-субъектной парадигмы.
Основным недостатком зарубежных психологических теорий идентификации является неразработанность конкретной активности субъекта, стоящей за процессом идентификации и его обусловливающей.
Ни один из предложенных в отечественной психологии объяснительных принципов не привел к построению теории идентификации.
Объяснительным принципом, с помощью которого может быть построена теория идентификации в российской психологии, может являться принцип мифа.
Список литературы
Андреева Г.М. Социальная психология / Г.М. Андреева. - М.: Аспект Пресс, 1999. - 375 с.
Блонский П.П. Педология / П.П. Блонский. - М., 1934. - 344 с.