Смекни!
smekni.com

Теория ядра. Возникновение цивилизации на Урале. Аркаим. (стр. 22 из 34)

Значительные массы людей, передвигаясь по степям, оказывали опре­деленное воздействие на жившие здесь народы, а те, в свою очередь, на своих соседей. Такая цепная реакция приводила к значительному сме­щению населения не только в степях, но и в лесной и лесостепной по­лосе.

Вместе со стенными кочевниками в общий поток были вовлечены пле­мена, не только отличавшиеся от них своим происхождением и занимав­шие другие — лесостепные и лесные территории, но и имевшие совер­шенно другой образ жизни и культуру. Эти группы, захваченные общим потоком, быстро оседали на окраинах, вдали от проторенных дорог ко­чевников. Главная причина этого, очевидно, заключалась в том, что в основе хозяйства этих племен лежали такие формы скотоводства и зем­леделия, которые не были приспособлены к длительным и постоянным перемещениям. На новых землях пришельцы быстро смешивались с местным населением и переходили к оседлому образу жизни.

На Урале миграциям, связанным с Великим переселением народов, предшествовали локальные этнические процессы, в основании которых лежали те же внутренние причины — развитие производительных сил и разложение первобытнообщинного строя.

III—V века выделяются в истории уральского населения как само­стоятельный этап развития, поскольку то время знаменует собой начало новой ступени в социально-экономическом развитии, обусловленное по­всеместным внедрением подсечно-огневой формы земледелия и массовым распространением железных орудий труда. Эти факторы привели в дви­жение массы местного уральского населения, которое осваивает лесные массивы далеко за пределами прежнего расселения вблизи пойм больших рек. В одних случаях это приводит к значительному расширению тер­ритории первоначального обитания, в других — к взаимоассимиляции отдельных, прежде различных этнических массивов (мазушшская и позднесарматская культуры). Этот этап в истории приуральского населения завершается началом массовых вторжений пришлых племен в V в.

К III в. в степях Южного Урала исчезают памятники сарматской культуры. Это позволяет предположить, что большая часть позднесарматского населения была вовлечена в поток движения гуннов на запад. Небольшие группы южных сармат были сдвинуты к северу и вошли в состав вновь формирующихся этнических образований центральной Башкирии. Часть сарматского населения переселилась на правобережье среднего течения р. Белой, где вступила в тесные контак­ты с лесостепными финно-угорскими племенами. Об этом можно судить по находкам из Салиховских и двух Ахыеровских курганных могильни­ков.

В Прикамье на рубеже новой эры в условиях значительной концен­трации населения на сравнительно небольших территориях (кара-абыз-ская, чегандинская, гляденовская культуры) уральское население актив­но осваивало низкие надпойменные участки с относительно легкими для возделывания почвами. Это создавало определенные пределы в развитии земледелия — надпойменные участки были сравнительно невелики. С ро­стом народонаселения потребность расширения пашни заставила осваи­вать высокие террасы, покрытые лесами, с менее плодородными почвами, что стало возможным только с применением подсечно-огневой системы земледелия. Раньше всего этот процесс начался в районе среднего тече­ния р. Белой, где было многочисленное население и ограниченные над­пойменные участки. Племена с кара-абызской культурой продвинулись к северу по долине р. Белой до Камы. Там они частью ассимилировали, но в большей части вытеснили на запад племена чегандинской культуры. Населением вновь образовавшейся мазунинской культуры была занята территория правобережья Камы и нижнего течения Белой, освоены ма­лые притоки рек.

Об этих событиях свидетельствуют, с одной стороны, двукомпонентность материалов с ряда памятников мазунинской культуры, а с другой — ее относительное единообразие на всей территории. Так, первая типоло­гическая группа погребений Бирского могильника восходит в основном к кара-абызскому кругу памятников, а вторая — по некоторым чертам обряда и находок — связана с чегандинскими традициями. Известны городища и селища мазунинской культуры. Семь горо­дищ площадью от 10 тыс. до 26 тыс. кв. м размещены на мысах и имеют мощные оборонительные сооружения. Могильники (Мазунинский, Тарасовский, Афонинский, Бирский и др.) содержат грунтовые могилы, рас­положенные рядами или группами.

Захоронения совершены в деревянных гробах, иногда стенки могилы обставлены камнями. В размещении вещей есть ряд особенностей: в мо­гилах редко встречаются глиняные сосуды, пояса погребенных уложены вдоль умерших и часто встречаются жертвенные комплексы — берестяные коробочки, в которых сложены височные подвески, браслеты, гривны, фи­булы, шилья и другие предметы. Из вещей наиболее распространены фибулы для застегивания одежды со щитком, имитирующим крылья бабочки, височные подвески в виде знака вопроса, крупные раковины в качестве поясных накладок. Керамика мазунинской культуры имеет чашевидную форму, украшена поясом круглых ямок по шейке. Антро­пологический тип населения мазунинской культуры чрезвычайно близок к более древнему — чегандинскому, хотя и обнаруживает некоторые признаки монголоидности.

Основная масса населения чегандинской культуры была вытеснена кара-абызскнми племенами на запад — в низовья Камы и средней Вят­ки, где сформировалось новое объединение — азелинская культура. Об этих событиях повествуют следы погрома на городище Чеганда I, где чегандинские комплексы отделены от мазунинских слоем пожарища. Спасаясь от разгрома, вместе с другими бежали и мастера — литейщики, унося с собой лишь инструмент, а готовую продукцию – в надежде на возвращение — прятали в землю. Этим можно объяснить находки много­численных кладов бронзовых изделий позднечегандинского времени на территории нижней Камы. Трошковский клад содержал 641 предмет, вещи Каракулинского клада не были даже подвергнуты обработке после извлечения из литейных форм. Азелинская культура сложилась на тер­ритории, не заселенной во II в. до н. э.— II в. н. э. О генетической связи населения азелинской культуры с чегандинской свидетельствует развитие традиционных чегандинских форм вещей (эполетоообразных за­стежек, крупных нагрудных блях и других украшений), а также форма и орнаментация сосудов, обнаруженных в азелинских могильниках.

Судя по археологическим источникам, этнический состав населения III—V вв. лесных районов Урала не изменился. В среднем Прикамье продолжает развиваться культура населения, генетически связанная с гляденовской. Таежные племена Зауралья (тумаыская культура) также были местными по происхождению. По характеру находок (фигурно-штам­пованная орнаментация сосудов) они принадлежали к нижнеобскому, возможно, угро-самодийскому кругу населения.

Процесс взаимной ассимиляции населения пограничья леса и лесосте­пи Зауралья прослеживается по материалам Козловского курганного мо­гильника. В нем часть погребенных сопровождала посуда, орнаментиро­ванная фигурными штампами и украшениями, выполненными в зооморф­ном стиле — черты культуры таежного населения. В ряде погребений были помещены сосуды, украшенные резными узорами — традиция ле­состепной гороховской культуры.

Археологические материалы не позволяют расчленить и детализиро­вать процесс вторжения многочисленных новых групп населения на тер­риторию Урала. Можно лишь констатировать, что, начавшись па рубеже IV—V вв., эти вторжения происходили очевидно в дальнейшем неодно­кратно. По своему этническому составу пришлые группы населения были чрезвычайно разнообразны: угорские, тюркские, самодийские, палеосибир­ские. В южных районах Урала — в бассейне р. Белой и на нижней Каме, на территории лесостепного Зауралья — пришлые группы, очевид­но, появились несколько раньше и были более многочисленны, чем на севере. Отдельные волны инородных групп проникали далеко на север. Об этом свидетельствуют многочисленные курганные могильники на се­вере Пермской области (Харинский, Агафоновский I, Аверинский и др.) и известные даже в Коми АССР (Веслянский I). Пришельцы продвига­лись в основном по речным долинам: значительная волна прошла по р. Белой на нижнюю и среднюю Каму, другая — из Зауралья по рекам Сылве и Чусовой в верхнее Прикамье, третья — на север Зауралья по долинам Тобола, Туры и Тавды.

В условиях массовых переселений крупных этнических групп особое значение в жизни населения приобретало военное дело. В связи с этим резко увеличилось количество предметов вооружения в могильниках, по­явились и развиваются новые виды как защитных (шлемы, кольчуги, различные доспехи), так и наступательных средств: мечи, топоры, кинжа­лы, стрелы и т. д. В частности, в погребении Азелинского и Суворов­ского могильников было найдено 12 топоров, 3 кольчуги, 4 меча, 3 шлема, 6 наконечников копий. При освоении новых территорий, столкновения с местными племенами неизбежно появлялась возможность насильст­венного отчуждения прибавочного продукта и основных средств произ­водства (пахотных земель, пастбищ и т.д.), активной перекройки этнической карты — одни племена передвигались, другие объединялись и ассимилировались, третьи гибли.

Наиболее многочисленные инородные группы проникли на территорию Южного Приуралья. Письменные источники сообщают, что по степям в V—VII вв. прошли сарагуры, савары, авары и другие племена, часть которых, возможно, осела в Приуралье. Но ни одно из названных пле­мен пока не удалось связать с каким-либо археологическим комплексом. Можно утверждать лишь, что пришельцы были разпоэтничны и гораздо более многочисленны, чем местные мазунинские и позднесарматские пле­мена. Это были группы самодийского (куштерякский и кара-якуповскнй типы), смешанного тюрко-угорского (романовский, турбаслинскнй) и возможно, палеосибирского (чандарский тип) происхождения. На ар­хеологических памятниках центральной и северной Башкирии V—VII вв. встречаются находки (прежде всего остатки сосудов), относящиеся к различным культурам, а захоронения одного и того же времени отлича­ются погребальным обрядом (могильники Бирский, Новотурбаслинскийт Кушнаренковский и др.). Это отражает определенный исторический про­цесс: сосуществование различных по происхождению групп населения и начало этнической интеграции. Памятники бассейна р. Белой, где наблю­дается особенно сильная смешанность, принадлежали, по-видимому, пред­кам современного населения Башкирии, изучение которого по этногра­фическим, антропологическим и языковым данным показало также значительную пестроту, отражавшую, несомненно, различия в происхож­дении.