Эти и другие факторы культурно-исторического порядка, по мнению ряда исследователей, повлияли на то, что С.Бем и Д.Бем назвали «бессознательной идеологией» о естественном месте женщины в обществе, а также на связанные с этой идеологией тонкие, закамуфлированные формы неравенства и дискриминации. Полоролевые стереотипы призваны оправдать и эту идеологию, и эту практику, что и определяет их смысловое и оценочное содержание.
Специальная область исследований, где, по убеждению специалистов, с особой наглядностью демонстрируется защитная и оправдательная функция полоролевых стереотипов, - это исследования изнасилований. Широкое изучение этой проблемы началось с середины 70-х гг., за очень короткое время проведено более трехсот исследований, расширился и спектр изучаемых аспектов. Так, например, Г.Филд установила, что в целом мужчины, по сравнению с женщинами, приписывают гораздо большую ответственность за случившееся самой жертве. При этом мужчины с консервативными взглядами склонны интерпретировать изнасилование как, прежде всего, промах самой жертвы и при этом считают, что изнасилованная женщина теряет свою привлекательность. Мужчины с более либеральными взглядами приписывают жертве приблизительно такую же степень ответственности, но не отказывают ей в известной привлекательности.
Однако в ряде других работ было показано, что женщины приписывают жертве большую ответственность, чем мужчины; хотя в большей степени, чем мужчины, склонны считать жертву заслуживающей уважения, снисхождения и сострадания. Фактор привлекательности жертвы также оказался далеко не однозначным. Разноречивость таких данных объясняется различной модальностью понятия ответственности, которое нередко обозначает два различных аспекта: вероятность самого факта насилия (каузальный аспект) и вину за случившееся (моральный аспект).
Результаты исследования показали следующее:
· соблазнительность жертвы (в одежде и манере поведения) увеличивает приписываемую ей вину и воспринимаемую вероятность изнасилования (то есть и моральную, и каузальную ответственность жертвы);
· замужним женщинам, по сравнению с незамужними, приписывается большая вина, но не более высокая вероятность быть изнасилованной;
· привлекательность жертвы увеличивает вероятность изнасилований, но не вину за него;
· в целом женщины рекомендуют более длительные сроки заключения для насильников, чем мужчины (В.С.Агеев).
Интерпретация полученных данных сводится к констатации закономерной, но не всегда естественной асимметричности в позиции женщин и мужчин по отношению к ситуации изнасилования: женщины "вынуждены" идентифицироваться с жертвой, а мужчины - с насильником. Поэтому применительно к данной ситуации полоролевые стереотипы выполняют одновременно защитную функцию для женщин и оправдательную для мужчин, хотя и само формулирование данного определения звучит далеко не однозначно.
Защитная функция представлений типичных для женщин, по сравнению с мужчинами, заключается не только в снижении моральной ответственности (вины) и преувеличения казуальной ответственности (вероятности), приписываемой жертве, но и в стремлении как можно сильнее отличаться от жертвы по используемым в эксперименте критериям: привлекательности, провокационности поведения и одежды, социальному статусу.
Соответственно, оправдательная функция представлений, свойственных мужскому контингенту испытуемых, напротив, проявляется не только в преувеличении, по сравнению с женщинами, моральной и каузальной ответственности, приписываемой жертве, но и в более снисходительном отношении к преступнику.
В последнее время анализу подвергается ряд других функций полоролевых стереотипов, например, регулятивная, объяснительная, трансляционная и др. Кратко проиллюстрируем некоторые, наиболее интересные из них.
Агеев B.C. полагает, что понятие полоролевых стереотипов может быть применено не только к описанию когнитивно-эмоциональной сферы человека, но и к непосредственно наблюдаемому поведению людей. В качестве важной задачи при этом выдвигается изучение типичных различий между мужчинами и женщинами в манере поведения, в «проигрывании» половых ролей и ритуалов.
Например, методом естественного эксперимента изучались различия в манере женщин и мужчин переходить улицу на красный свет, в нарушении правил уличного движения. Было установлено, что женщины реже, чем мужчины, переходят дорогу на красный свет, но чаще нарушают правила вслед за более решительным нарушителем. Главный вывод сводится к тому, что женщины более податливы к требованиям, запрещающим нарушение правил, но одновременно и более конформны к групповому давлению в подобной ситуации.
Другим примером исследования регулятивной функции полоролевых стереотипов является изучение влияния этнической и половой принадлежности человека на оказание помощи другим людям. Четверо белых англичан (двое мужчин и две женщины) и четыре выходца из Латинской Америки просили белых англичан разменять монету для телефона-автомата. Результаты показали, что и женщины, и мужчины одинаково часто демострируют расовую дискриминацию, но чаще по отношению к представителям своего пола, а не противоположного(Д.Майерс).
Все более популярными становятся также исследования ретрансляционной функции полоролевой стереотипизации. В частности, обсуждаются очень важные вопросы о том, каким образом различные социальные институты, литература, искусство, средства массовой информации и т.д. способствуют (или препятствуют) формированию и распространению полоролевых стереотипов. Так, например, для выяснения того, существуют ли различия в изображении потребителей и потребительниц, и если да, то в чем они заключаются, изучались образы мужчин и женщин в рекламных программах Британского телевидения. В целом суть обнаруженных различий совпадала с традиционными линиями полоролевой стереотипизации. Мужчины чаще всего изображаются как рассуждающие и оценивающие товар, понимающие объективные причины его покупки, занимающие автономные роли и связанные с практическим использованием приобретаемых предметов; женщины, напротив, - не как обсуждающие и оценивающие достоинства приобретаемого товара, а как движимые субъективными причинами в его приобретении (эмоциями и желаниями), занимающие дополнительные зависимые роли (жены, любовницы, подруги) и связанные с социально престижным и символическим значением покупаемых предметов. Подобные исследования появились и в отечественной психологии и социологии.
Весьма интересна попытка применить теорию социальной идентичности, разработанную Г.Тежфелом и Дж.Тернером, к объяснению процесса полоролевой стереотипизации. Большое внимание в этой теории отводится дифференцирующей функции социальных стереотипов, заключающейся в тенденции минимизировать различия между членами одной группы и максимизировать различия между членами противоположных групп.
Основываясь на этой теории, К.Гуичи считает, что мужчины и женщины могут быть рассмотрены в целом как социальные группы, обладающие различным социальным статусом со всеми вытекающими последствиями. Высокостатусные группы чаще всего оцениваются в терминах компетентности и экономического успеха, а низкостатусные - в терминах теплоты, добросердечия, гуманности и т.д. Все позитивные черты женского стереотипа - лишь типичная компенсация за отсутствие достижений в "силовой" позиции. А обнаруженные в ряде исследований данные о том, что женщины разделяют с мужчинами тенденцию переоценивать мужские достижения и достоинства и недооценивать свои собственные, также интерпретируются Гуичи как прямое следствие различий в социальном статусе: женщины как бы принимают точку зрения более высокостатусной группы - мужчин. И именно поэтому, как у членов низкостатусной группы, у женщин меньше развито чувство идентификации со своей группой, чем и объясняются многие содержательные и структурные характеристики полоролевых стереотипов, в том числе меньшая согласованность представлений женщин о себе, менее высокая самооценка и др.
К сожалению, в работах подобного рода недостаточно эвристичны ответы на главный вопрос: что же в конечном счете является причиной, а что следствием? Выводы авторов чаще всего сводятся к констатации того, что, с одной стороны, средства массовой информации черпают свои образы из существующих стереотипов, а с другой - что последние подкрепляются и распространяются средствами массовой информации. Аналогичная ситуация наблюдается и с другими институтами социализации, что будет рассмотрено ниже.
Последние десятилетия внимание психологов в рамках гендерного подхода было сосредоточено преимущественно на традиционной женской роли, что объясняется очевидностью ее недостатков (таких, как низкий статус и оплата труда, отсутствие власти и возможности карьерного роста и пр.). Однако исследователи приходят к выводу, что мужская гендерная роль также чрезвычайно стереотипирована и не лишена недостатков, причем весьма внушительных. В число этих недостатков входят норма, ставящая во главу угла достижение экономического успеха, что нередко происходит в ущерб личной удовлетворенности и близости с семьей. Эта норма означает, что ценность мужчины определяется величиной его заработка и успешностью на работе. Так как для миллионов мужчин значительный экономический успех недостижим, они могут компенсировать несостоятельность в этой сфере, преувеличенно выставляя напоказ другие аспекты мужской роли - чрезмерную независимость, агрессию, физическую силу и т.п. (так называемая компенсаторная мужественность - ее крайний и деструктивный вариант).