Вместе с тем, с каждым десятилетием темпы роста численности трудоспособного населения снижались. Если в пятидесятые годы она выросла на 22 процента, в шестидесятые-семидесятые на 9 процентов возрастала, в восьмидесятые годы только на 2,5 процента, а в девяностые годы прироста численности трудоспособного населения практически нет.
На этом фоне население трудоспособного возраста заметно постарело. В пятидесятых годах доля 20-39-летних определяла более 60 процентов его численности, а к концу прошлого столетия доля эта превышала чуть более 50 процентов.
Процессы формирования трудоспособного контингента отражали общие тенденции демографической политики и если в пятидесятые годы среднегодовой естественный прирост населения превышал 1,8 миллиона человек, в шестидесятые – 1,2, то в семидесятые годы только 700 тысяч.
Причем, до шестидесятых годов сокращение естественного прироста было определено за счет падения рождаемости, но начиная с этого времени свой вклад начала вносить все возрастающая смертность населения.
Если мы сравним данные по России с европейскими странами, то вы увидите, что по рождаемости Россия приближается к среднему уровню европейских стран, по смертности и средней продолжительности жизни женщины у нас находятся близко к уровню европейских стран, а мужчины значительно уступают.
В условиях депопуляции перспективы формирования трудоспособного контингента достаточно пессимистичны. При любых вариантах трудоспособное население будет сокращаться. В соответствии с минимальным вариантом при сохранении сложившейся тенденции рождаемости и смертности к середине будущего столетия численность трудоспособного населения в возрасте от 20 до 60 лет может сократиться до 48 миллионов человек, то есть примерно на 70 процентов по сравнению с уровнем начала текущего века.
Если удастся хотя бы частично улучшить параметры рождаемости и смертности, то численность трудоспособного населения к пятидесятым годам нашего столетия может достичь 57 миллионов человек, то есть сократится к современному уровню примерно на 40 процентов.
При самом оптимистическом прогнозе, при котором смертность населения стабилизируется на уровне стадии, предшествующей началу девяностых годов, а уровень рождаемости будет возрастать, трудовой контингент составит примерно 72 миллиона человек, т.е. сократится с нынешнем уровнем примерно на 12 процентов.
Помимо сокращения численности людей в рабочих возрастах принципиально изменяется структура. При самом благоприятном и, по-видимому, маловероятном развитии событий, доля лиц в молодых трудоспособных возрастах останется такой же как и сейчас, примерно 52 процента, тогда как при неблагоприятном сценарии, вероятность исчисления которого возрастает с каждым годом нашего бездействия, доля наиболее мобильной в социальном и профессиональном плане категории населения уменьшится до 42 процентов и в соответствии со средним сценарием доля молодых трудоспособных возрастов 20-39 лет также уменьшится примерно до 47 процентов.
Еще один важный аспект связан с нагрузкой на трудоспособное население. Полстолетия назад на сто лиц трудоспособного возраста приходилось 17 человек пожилых, к началу нынешнего столетия – 33 человека, то есть нагрузка возросла примерно вдвое. В зависимости от сценариев развития к середине следующего столетия она может достичь 54 человека на сто трудоспособных (это в соответствии с благоприятным прогнозом) и 81 на 100 (по пожилым) при неблагоприятном развитии сценария.
Да, и средний вариант прогноза, который наиболее вероятен, наверное, является в отношении нагрузки скорее пессимистичным. По нему на 100 лиц трудоспособного возраста к 2050 году может приходиться 68 пожилых.
В ближайшие 10 лет ситуация будет развиваться благоприятно, что связано с численностью поколений, родившихся в военный и послевоенный период. Но после 2015 года рост нагрузки пожилыми вновь возобновится и, начиная с 2025 года, на темпах роста уже заметно скажутся варианты развития демографической ситуации с нашим населением.
Обычно обсуждая проблемы экономической нагрузки, привычно акцентируется внимание только на нагрузки пожилых лиц, и очевидно последствие этих влияний на сферу социальную, в первую очередь на здравоохранение, социальное обеспечение, пенсионную систему. Однако при этом нужно обращать внимание на то, что сокращается нагрузка детьми, то есть лиц в возрасте от ноля до 19 лет, что естественно не может не сказаться в последующем.
Полстолетия назад на 100 лиц трудоспособного возраста приходилось 74 человека в дорабочем возрасте, то есть в возрасте до 20 лет. В начале этого века нагрузка сократилась до 48 и к 2050 году в зависимости от сценария она может достичь 29 при неблагоприятном развитии или 54 по самому оптимистическому прогнозу. Естественно, это будет сказываться в отдаленной перспективе, но мы не должны забывать с вами о будущих поколениях.
Таким образом, если оценивать суммарную нагрузку трудоспособного населения, то она менялась в отношении XX века крайне незначительно, обнаружив более-менее отчетливую тенденцию к снижению.
Более того, предстоящее десятилетие является периодом минимальной суммарной нагрузки трудоспособного населения за период первой половины нашего столетия. Поэтому та программа, которая предлагается на ваше рассмотрение, предполагает, что она будет утверждена в статусе президентской, как раз рассчитана на эти десятилетия для того, чтобы возможность, как говорится, смикшировать те негативные последствия, которые возможны при неблагоприятном развитии в дальнейшем ситуации.
Как бы ни парадоксально звучало или, может быть, даже цинично с точки зрения нагрузки на трудоспособное население, оптимальным вариантом является прогноз максимальной убыли населения, в соответствии с которым на всем протяжении первой половины XXI века суммарная нагрузка будет в пределах на 10 процентов ниже, чем по среднему варианту и в диапазоне 15-20 процентов ниже, чем по сценарию максимума.
Это связано с весьма вероятной гипотезой дальнейшего снижения рождаемости и, следовательно, нагрузки детьми, и с наиболее вероятным сценарием увеличения смертности лиц пожилого возраста, что связано с уменьшением нагрузки пожилыми людьми. Естественно, катастрофические последствия такой ситуации будут проявляться в несколько отдаленном периоде.
Таким образом, в зависимости от выбранных нами критериев не вполне приемлемыми оказываются различные сценарии демографического развития. При этом следует, что соображения тактических преимуществ, которые мы можем сегодня достичь, как правило, оборачиваются стратегическими просчетами, которые будут видны по времени.
Обсуждая пути и возможности воздействия на демографическую динамику, имея в виду перспективы формирования трудоспособных контингентов, необходимо учитывать, что верхние пределы численности людей, вступающих в трудоспособный возраст, за ближайшие два десятилетия уже определены уровнями восьмидесятых годов. Какие будут нижние пределы – определяются уровнем смертности.
Аналогичным образом скорость сокращения трудоспособных контингентов также определятся вероятностями достичь пенсионного возраста при сложившемся уровне смертности. Таким образом, объективным приоритетом демографической политики на ближайшую перспективу является политика в сфере сокращения смертности.
В результате произошедших изменений в смертности населения в девяностые годы ожидаемая продолжительность жизни сократилась во всех возрастах. Так, потери в 2001 году по сравнению с 1990 годом составили 4,7 года для мужчин и 2,1 года для женщин, то есть примерно у мужчин соответственно 7 процентов и у женщин 3 процента ожидаемой продолжительности жизни.
По уровню продолжительности жизни во всех возрастах мы в 2001 году еще не приблизились к пику 1994 года. Приближаемся к уровню 1996-1997 годов. Однако тенденция смертности после 1998 года свидетельствует, что мы идем не в сторону лучших, начала девяностых годов, а в сторону 1994 года – самого неблагоприятного для нас года.
Можно выявить несколько аспектов оценки резервов сокращения потерь за счет смертности. В качестве максимальных резервов можно рассматривать приближение границ фактически длины данного возрастного интервала. Так, максимальная продолжительность жизни для молодого возраста до трудоспособного равняется 20 годам, максимальная продолжительность рабочего периода, естественно, 40 года. При таком подходе резервы сокращения смертности составляют в 2001 года в дорабочем возрасте около полутора лет для мужчин и женщин. В трудоспособном возрасте эти резервы возрастают и потери за счет смертности составляют примерно 6,3 года для мужчин и около 2 лет для женщин.
Если же оценивать потери наиболее мобильной части трудоспособного контингента, то среди вступивших в рабочих возраст 12 процентов мужчин и 4 процента женщин не доживут до 40 лет.
Очевидно, что не вся смертность может быть предотвращена, особенно в старших возрастах, поэтому цифры максимальных резервов необходимо рассматривать лишь в качестве ориентиров.
Когда мы оцениваем резервы снижения смертности в России по сравнению с развитыми странами, то речь идет именно о реализации максимальных резервов, по крайней мере, в возрастах хотя бы до 65 лет.
Другой подход может быть связан с наличием заметных различий продолжительности жизни у мужчин в различных возрастах, а также нарастанием их на протяжении ушедшего десятилетия, что дает основание в качестве достижимых резервов сокращения потерь для мужчин рассматривать фактический уровень продолжительности жизни женщин.
Достаточно сказать, что при современном уровне смертности из 100 родивших доживает до 60 лет чуть более половины мужчин (53,7 процента) и 82 процента женщин. При этом мы как бы не покушаемся на фундаментальные, возможно, биологически обусловленные различия смертности мужчин и женщин. Уровень продолжительности жизни женщин на фоне, например, европейских стран позволяет считать сегодняшние показатели в значительной мере социально обусловленными.