Таким образом, глобальный мир, о котором так много сегодня говорят, не «формируется» исключительно сам собой, стихийно, спонтанно, а создается силой и нуждается в ней для своей самореализации (разве не об этом свидетельствует война в Ираке?). В сущности, этот мир, если чем и отличается от сколоченных в прошлом мечом империй, так это своими масштабами, но не внутренним принципом. В самом деле, нельзя не согласиться с мыслью, согласно которой устранение с мировой арены фактора военной мощи непременно обернулось бы тем, что экономика нашей планеты стала бы функционировать и развиваться по-другому и в другом направлении. Без постоянного присутствия фактора военного давления (разумеется, здесь нельзя забывать и о других факторах – финансовых, информационно-идеологических и т.п.) мировая экономика структурировалась бы совершенно иначе. В этом случае все разговоры о том, что глобализация представляет собой исключительно продукт стихийно-спонтанного развертывания рынка, выглядели бы предельно наивно.
В сущности, можно вести речь о двух сторонах глобализации: глобализации как естественном, стихийно-спонтанном, неуправляемом процессе и глобализации как искусственном, организуемом и управляемом процессе. Глобализация как естественный процесс является результатом различных незапланированных и в очень малой степени предсказуемых трансформаций и изменений в техносфере, в экономической, политической и, в целом, социокультурной жизни общества. Глобализация как искусственный процесс включает в себя элемент прямого или замаскированного, осознанного (просчитанного) насилия, то есть попыток навязать силой или другими методами, подкупом, обманом, убеждением и внушением тех или иных ценностно-мировоззренческих, экономических, политических представлений и соответствующих им решений и направленности действий. На деле рукотворная глобализация характеризует собой претензии вырвавшихся вперед в технико-экономическом развитии стран получать, используя естественный процесс взаимопроникновения различных социокультурных достижений, доминирующее положение в структуре международных отношений, придать характер универсальности своей модели развития, навязать ее всем другим странами народам, лишив их тем самым возможности самостоятельного исторического творчества.
Наличие субъективной составляющей глобализационных процессов предполагает разработку соответствующей идеологии и механизмов ее реализации. Идеологическим фундаментом творцов глобального мира являются обновленные принципы социал-дарвинизма и расизма. Современный глобализм недвусмысленно отрицает общность исторической судьбы и антропологическое единство человечества, сообща поднимающегося с одной ступени развития на другую. Все более откровенно заявляется, что человечество состоит из неравноценных антропологических и культурных типов, имеющих разные перспективы в современном высокосложном мире.
Эти шокирующие положения обосновываются вполне респектабельной аргументацией. Во-первых, утверждается, что обнаружившиеся экологические «пределы роста» делают невозможным прогрессивное развитие всего человечества – оно остается прерогативой «золотого миллиарда». Во-вторых, в ходе культурно-антропологических исследований было показано сущностное различие ментальной организации народов Запада и не-Запада. При этом следующим логическим ходом является утверждение, что научно-технический и культурный прогресс есть продукт западной ментальности и культуры, в принципе не могущий возникнуть на иной культурной почве. Тем самым глобальный мир должен стать той средой, в которой созданы все условия для развития наиболее достойных и приспособленных.
Основным механизмом реализации этих идеологических принципов является «последовательное отстранение от всех местных интересов, норм и традиций»[1]. Наиболее полное выражение реализация этого механизма находит в трансформации политической и экономической элиты стран не-Запада. По мере углубления глобализационных процессов национальные элиты все меньше прислушиваются к голосу своих избирателей и национальных субъектов хозяйствования и все больше ориентируются на наднациональные центры принятия решений. В экономической сфере отстраненность выражается в новой волне расцвета ростовщичества и спекулятивных практик. Баснословные прибыли современных буржуа во многом являются результатом манипуляций с краткосрочным спекулятивным капиталом: игр на бирже, искусственном изменении курсов валют и т.д., что приводит к деградации реального сектора экономики, производящего нужные людям товары и услуги. Другими словами, происходит радикальная смена идентичности элиты. Она более не чувствует связи с «этим» народом, судьба которого ее совершенно не интересует. Коллективное «мы», объединяющее народ и элиту, распадается, и вместо единого национального пространства сегодня образуются параллельные, практически нигде и никак не пересекающиеся пространства туземной массы и глобализирующейся элиты.
Разрыв связи элиты и массы порождает ряд опасных следствий. Во-первых, отрыв элиты от народа означает лишение последнего всех прав, включая основополагающее право на жизнь. Дало в том, что элита является голосом нации, выразителем и инструментом отстаивания ее интересов. В случае если элита отказывается выполнять эту функцию, нация погружается в молчание и даже самые законные ее требования и интересы остаются неудовлетворенными. Как пишет А.С. Панарин, «если противостояние государства с гражданским обществом рождает тоталитаризм, то противостояние элит местному населению рождает гетто, у которого нет выхода во внешнюю среду и нет будущего»[2].
Но еще более важным является второе следствие. Оторванность элиты от народной культуры, являющейся по своей сути христианской, приводит к формированию у нее совершенно особого мировоззрения, свободного от общепринятой морали и духовных ценностей. На протяжении многих столетий интеллигенция являлась голосом «униженных и оскорбленных», отстаивала права тех, кто сегодня не преуспел и является изгоем современности. Тем самым духовная элита деятельно реализовывала заповеди блаженства, предложенные человечеству Христом: «Блаженны нищие духом, яко их есть Царствие Небесное. Блаженны кроткие, яко они наследуют землю». Сегодня произошло предательство большей части элиты своего статуса «светской церкви», и она совершенно недвусмысленно становится на сторону богатых. Если ранее духовное творчество питалось чувствами сострадания к потерпевшим и безгласным, то сейчас оно питается расистскими и социал-дарвинистскими комплексами, презрительной ненавистью к неприспособленным. Словом, всем гонимым и заподозренным в неадаптированности к мировому рынку навязывается образ изгоев, враждебных современной цивилизации. Но историческая логика двух последних тысячелетий вела в прямо противоположном направлении – в создании режима благоприятствования более слабому, но и более тонкому, рафинированному, хрупкому, в признании самоценного значения высших форм духовного опыта, носителями которого эти слабые и являются. Тем самым, можно утверждать, что и в материальном и в духовном плане глобализация является сильнейшим «вызовом» всей системе цивилизации и культуры, сложившейся и апробированной в течение многих столетий.
Еще одним важнейшим следствием глобализации является формирование особого типа личности, соответствующего новым социокультурным и экономическим реалиям. Самое первое представление о нем мы получим, если вслед за американским социологом Зб. Бауманом и российским философом А.С. Панариным, проведем различие между двумя крупными антропологическими типами, которых можно условно назвать «паломником» и «туристом». Тип «паломника» достался современности от прошлых эпох, когда различие добра и зла, истины и лжи было абсолютным, а моральные ценности неколебимыми. Как пишет А.С.Панарин, «сознание паломника центростремительно: где бы он не находился, его путь в Мекку или Иерусалим означает, что место его постоянного пребывания и священный центр мира суть точки единого организованного и иерархизированного пространства, придающего нашей жизни высший смысл»1. «Паломник» имеет четко определенную систему ценностей, которая его ангажируют и мобилизует.
Современный мир порождает иной тип человека – «туриста». Сознание «туриста» центробежно – он не ищет единого смысла, не определяет сакральный центр и профанную периферию. Более того, чувство отстраненности от любых смыслов и ценностей – единственный способ его существования в мире. В сохранившемся пока разнообразии мира «турист» видит не возможные альтернативы, не аккумулированный человечеством жизнеспособный опыт, но культурную экзотику. Ж. Аттали, бывший директор ЕБРР и один из ведущих идеологов «открытого общества», убедительно показывает, что сформировавшийся тип «туриста» имманентен глобальному миру. «Покончив с любой национальной привязкой, порвав семейные узы, заменив все это миниатюрными микропроцессорами, такие граждане – потребители из привилегированных регионов мира, превратятся в богатых номадов»1. Их сущностными чертами является сепаратное освобождение от любых национальных, культурных и нравственных ограничений, замена национальных языков английским в качестве нового эсперанто, осмысление отечества как места, где находятся банковские счета.
Тем самым мы наблюдаем глобальное смешение внутренней и внешней, своей и чужой сферы, чреватое тотальным сбоем механизмов человеческой идентичности. В самом деле, принципиальная отстраненность от какой бы то ни было «почвы» (культурной, национальной, государственной) разрушает процесс идентификации, основанный на противопоставлении теплой структуры «мы» и холодной чуждой структуры противостоящего «они». Глобальная личность, не различая «мы» и «они», и связанные с этим различием ценностно-нормативные кодексы, пускается в открытое плавание ничем не регулируемых транснациональных контактов. Но вступая в взаимодействие с представителями инокультурных сред, несущими разные смыслы, иначе оценивающими одни и те же события и явления, личность, не имеющая идентичности, легко трансформируется в личность, не имеющую норм. Действительно, эта неупорядоченная и неустойчивая контактность, характерная для «туриста», сопровождается утерей свойственных человеку как социальному существу привязанности и ответственности, а значит, и нормативной упорядоченности действий. Легко представить себе, что взаимодействие личностей такого типа будет весьма напоминать круговую поруку маргиналов, принимающих самые непредсказуемые и опасные решения за спиной «туземного» большинства. Более того, логическим завершением маргинализации «граждан мира» является формирование мондиалистского «подполья», оторванного от нормального общества с его нормальными взглядами, моралью и здравым смыслом. Их цель – свободное экспериментирование в культурной и нравственной сфере, не стесненная правилами «реструктуризация» мира.