В течение почти 60 лет это были единственные нормативные акты всесоюзного значения, в которых определялись организационная структура, функции, полномочия и другие важные вопросы деятельности добровольных обществ. Главный порок законодательства этого времени заключался в том, что добровольные общества могли возникать и существовать под жестким контролем государства. Для регистрации обществу приходилось пройти идеологический тест, доказать, что оно действует в соответствии с целями коммунистического строительства (п. 3 Положения). Положением были введены ограничения для членов обществ: «Лица, проявившие враждебное отношение к революционному движению пролетариата, не могут быть приняты в члены добровольного общества» —указывалось в п. 4 названного Положения. Было установлено также, что государственный орган, производящий регистрацию, решал вопрос о целесообразности создания данного общества, о соответствии его уставных целей «общим задачам данной отрасли социалистического строительства», о персональном составе учредителей (причем он имел право отвода отдельных лиц). Кроме того, государственные органы имели право давать обществам обязательные для них указания, а при уклонении от указанных в уставе целей и задач «принимать любые меры вплоть до ликвидации общества» (п. 20 Положения). В Положении было определено, что уставы обществ и союзов, «задачи которых связаны непосредственно с деятельностью отдельных народных комиссариатов или приравненных к ним центральных учреждений РСФСР, утверждаются соответствующими наркоматами или учреждениями» (п. 14)[4].
Помимо этого Положения деятельность благотворительных организаций регулировалась Уставами конкретных добровольных обществ, принятыми и утвержденными на самых различных уровнях в индивидуальном порядке.
В историческом анализе мы приходим к необходимости социологического исследования данного отношения. Это отношение выстраивается на добровольных началах. То есть, оно коренным образом отличается от тех видов отношений, которые диктуются институциональными связями системы; оно складывается между социальными институтами, общностями или личностями, осознающими потребность в связи. Оно принципиально отличается от отношений, носящих чисто экономический или политический характер; оно поликаузально, и в силу этого обстоятельства является целостным в своей социальной эффективности. Во взаимодействии отношение изменяет партнеров, и этим оказывает значимое воздействие на социальную структуру общества. Отношение благотворительности есть взаимодействие социальных партнеров, которое может протекать в формах, допускающих различную меру субъектности в их сознании и деятельности.
Любой вид социального взаимодействия предполагает наличие объективных и субъективных его факторов. Изучение благотворительности позволяет раскрыть роль субъективных факторов в социальном взаимодействии.
К объективным факторам могут быть отнесены те, которые проявляют влияние системы на деятелей - акторов взаимодействия. К субъективным факторам относят те, в которых проявляется выбор, свобода социального деятеля (актора). Благотворительность подразумевает взаимодействие, во-первых, обусловленное объективно сложившейся в социальной системе нуждой, потребностью одной из действующих сторон в помощи, во-вторых, субъективным желанием другой стороны оказать необходимую помощь.
2 БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ КАК СОЦИАЛЬНО-РОЛЕВОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ
2.1 Общественное призрение - его организация, мотивы, цели
В давние времена общественное призрение определялось как организованная форма благотворительности. В современном же русском языке слово призрение забыто. Оно не упоминается ни в научных публикациях, ни в правовых документах. Вместе с тем история становления и развития системы социального обеспечения в России в советский период и социальной защиты в наши дни начинается именно с общественного призрения.
Первичная форма благотворительности есть подаяние милостыни нищенствующему. От милостыни общественное призрение отличается организацией, мотивами и целями. В общественном призрении организационная сторона проявляется двояким способом: по отношению к получающим помощь и по отношению к оказывающим ее. Милостыня, по существу своему, не поддается организационному началу. Она подается тому, кто протягивает руку. Общественное же призрение простирает свою помощь только на тех, кто не в состоянии сам себя призреть и не делает из своей нужды промысел. Милостыня исходит из субъективного порыва подающего. Субъектом же общественного призрения является коллективное лицо, а мотивом — осознание гражданской солидарности между членами общины, общественный интерес, забота государства о благе бедствующих граждан. В России толчком к переходу от милостыни к общественному призрению послужило развитие нищенства и бродяжничества в местностях, где подавалась щедрая милостыня.
2.2 Роль государства, церкви, благотворительных организаций на пути перехода от общественного призрения к системе социального обеспечения
Простые виды благотворительности, заключавшиеся почти исключительно в кормлении нищих, применялись в самой глубокой древности. Как свидетельствуют наши летописи, практиковались они отдельными “нищелюбцами”, из среды которых особенно выделялись князья, духовенство и лучшие люди земли[5].
Находясь под влиянием только что воспринятого христианского вероучения, они охотно поучались религиозным великим заповедям, главные из которых повелевали любить Бога и любить ближнего, как самого себя. Практически это означало накормить голодного, напоить жаждущего, посетить заключенного в темнице, призреть хоть одного “единого из малых сих” и вообще, так или иначе, проявить свое милосердие и нищелюбие. Исходя из таких побуждений, благотворительность была, по единогласному утверждению исследователей, не так вспомогательным средством общественного устройства, как необходимым условием личного нравственного здоровья: она больше нужна была самому нищелюбцу, чем нищему. Нищий для благотворителя был лучший богомолец, молитвенный ходатай, душевный благодетель. При таком взгляде на благотворительность помощь бедным была делом отдельных лиц, проникнутых идеями христианской нравственности, а не включалась в круг государственных обязанностей. Так относились к ней и князья, многие из которых восхвалялись летописцами за их нищелюбие. Святой Владимир, как пишет летописец, позволял “всякому нищему и убогому” приходить на княжеский двор, чтобы кормиться, а для больных, которые сами не могли приходить, - отправлял повозки, нагруженные хлебом, мясом, рыбою, овощами, медом и квасом. Некоторые писатели утверждают, что при этом же князе были учреждены первые на Руси больницы. Хотя прямого подтверждения этого в памятниках древней письменности и не встречалось, тем не менее, известно, что больные во время его княжения получали не только призрение, но и, по-видимому, врачебную помощь. Кроме Св. Владимира история указывает еще целый ряд других христолюбивцев и нищелюбивых князей. Особенно отличают великого князя Ярослава Владимировича и брата его Мстислава.
Но больше других, после Св. Владимира, нищелюбцем прославился Владимир Мономах, который, по свидетельству современников, раздавал деньги и предметы первой необходимости обеими руками. Из преемников Мономаха на почве благотворительности выдвигаются сын его Мстислав, и затем Ростислав, раздавший бедным все имущество дяди своего Вячеслава, полученное им по наследству. Андрей Боголюбский, по примеру Св. Владимира, приказывал развозить по улицам и дорогам жизненные припасы и раздавать их бедным и заключенным в темницах. Александр Невский тратил значительные суммы на выкуп русских из татарского плена, Иоанн Данилович был прозван Калитой за тот мешок, который он носил с собой, раздавая из него милостыню.
Исходя в своей благотворительности из нравственно-религиозных побуждений, князья склонны были ставить ее под покровительство церкви и поручать осуществление самого дела представителям религии, т.е. духовенству. Поэтому последнее шло во главе благотворительности. Особой щедростью в этом деле отличались иноки Киево-Печерского монастыря и между ними преподобные Антоний, Даминиан, Феодосий Печерский и др. Первые в государстве больницы, в которых бедные призревались и пользовались бесплатным лечением, были учреждены Переяславским епископом, впоследствии Киевским митрополитом, Ефремом в 1091 г. Заботливость духовенства о благотворении, помимо религиозных побуждений, обусловливалась соответствующими церковными постановлениями. Так уже в Церковном уставе 996г. упоминается об обязанностях духовенства по надзору и попечению за призрением бедных, причем на содержание церквей, монастырей, больниц, богаделен была определена “десятина”, т.е. десятая часть поступлений от хлеба, скота, судебных пошлин и т.п. Подобные отчисления на церковь и благотворительность делали и частные лица-лучшие люди земли.Отличительной чертой благотворительности этого периода была”слепая” раздача милостыни, при которой какие-либо расследования о нищих, расспросы их и т.п. не только не производились, но прямо воспрещались учениями святых отцов. В этот период общественная помощь ради собственного духовного совершенствования не преследовала целей общественного благоустройства, но она имела нравственно-воспитательное значение для тогдашнего общества[6].
Собранный Иоанном Грозным Стоглавый Собор (1551г.) констатирует страшное развитие нищенства и при этом указывает на отсутствие надлежащих мер призрения. Им по-прежнему попечение о бедных признается делом общества, которое доставляет средства на него и в лице выборных целовальников, вместе со священниками, заведует им. Но, возлагая попечение о бедных на обязанность общества, Собор признает необходимым регулировать его мерами государственными, законом. Для большинства нуждающихся он рекомендует закрытое призрение в богадельнях, впервые для этого различает разнообразные категории нищенствующих и для каждой из них устанавливает особые меры. Уже в разделении способов призрения отрицается первичная форма благотворительности — безразборчивая раздача милостыни и намечается уже некоторая система борьбы с нищенством, долженствующая выразиться как просто в призрении в богадельнях, затем в пособии (собирание по домам), так и в предоставлении добровольных, а быть может и принудительных, работ. Такие взгляды, по сравнению с теми, по которым милостыня раздавалась всем нищим без различия, представляют уже значительный шаг вперед, так как в них отражается не одно только стремление благотворителя душу свою спасти богоугодным делом, но и принести общественную пользу, посодействовать улучшению общежития в государстве. Дело благотворительности, очевидно, начинает переходить в дело общественного и государственного призрения.