4. Недофинансирование и шаткость материально - технической базы образования. Более 200 школ находятся в аварийном состоянии и нуждаются в капитальном ремонте. Не в лучшем положении детсады, профессионально-технические училища и вузы.
5. Бездумное копирование западной системы образования. В результате из образовательной цепочки представление - знание - понимание - умение "выбито" основополагающее звено "понимание". И учебный процесс нацелен, главным образом, на запоминание материала. Тем самым формируется не фундаментальный тип образования, а так называемый рабочий, ориентированный только на функциональные умения без понимания происходящего.
Отсюда - ослабление интереса к учёбе, падение социального оптимизма, деградация морали. В научной, педагогической и учащейся среде утвердился принцип "попроще". Отражением этого процесса, в частности, стали тесты. Они применяются, где надобно и не надобно. Если в 2006 году около 40 тысяч абитуриентов стали студентами по результатам внешнего тестирования, то в настоящее время в этом процессе задействовано почти 500 тысяч человек.
Выбор модели культурный политики является важнейшим для социального развития страны, поэтому неадекватная культурная политика способна вызывать многочисленные конфликты. Среди важнейших проблем, которые стоят перед культурной политикой все более значимое место занимают проблемы, связанные с процессами глобализации. Для многих стран, в том числе и для России, остро встает проблема культурного многообразия и культурной идентичности.
Расстановка сил в сфере культуры все больше и больше меняется: с одной стороны, возникает множество наднациональных структур, с другой стороны - культурная активность переносится на региональный и локальный уровень. Сегодня в поисках психологической опоры люди обращаются к собственным корням - историческим и культурным традициям, образующим "ядро" идентичности того или иного этноса. Самобытность субкультур может становиться источником даже вооруженных конфликтов. Проблема субкультур превращается в практическую и политическую, в том числе и в ключевом аспекте культурной политики.
Для описания происходящих процессов широко используется термин "мультикультурализм". Данный термин появился в Канаде в 60-х годах XX века для обозначения состояния этнокультурного, расового, религиозного разнообразия населения страны. Официально он был признан в 1971 году, явившись своеобразным актом признания государственными институтами бесплодности ассимиляционной политики, которая была направлена на гомогенизацию культурно многосоставного населения страны.
Модель мультикультурализма предполагает легитимацию различных форм культурной инаковости, "интеграцию без ассимиляции". Это подразумевает, что в границах одного государства существуют различные этнокультурные, конфессиональные и прочие образования, имеющие право на публичную репрезентацию и сохранение своих собственных черт, образа жизни, продиктованного культурной спецификой. Также это способ контроля и регуляции мультикультурной мозаики посредством социальных механизмов. Будучи особым типом дискурса, т.е. способом организации социальной реальности, мультикультурализм выступает и как идеология, т.е. как способ организации политического действия и инструмент социальной мобилизации.
На практике применение политики мультикультурализма имело инструментальный характер. В Канаде основной целью властями было объявлено построение мультикультурного общества. Таким образом власти пытались нейтрализовать сецессионистские устремления франкофонного Квебека и смягчить обеспокоенность англоязычного большинства относительно национально-государственной целостности страны.
В Австралии политика мультикультурализма приобрела официальный статус в связи с уменьшением иммиграционного потока к началу 1970-х годов, что могло привести к ухудшению демографической и экономической ситуации в стране. В США мультикультурализм противопоставлялся концепции "плавильного котла" (melting pot), где предполагается слияние всех культур в одну. Там в пору их провозглашения "политики мультикультурализма" не означали ничего иного, кроме практики "позитивной дискриминации" по отношению к чернокожим гражданам и другим членам этнических меньшинств, формируемых мигрантами. Однако эта политика не привела к интеграции меньшинства в политическое сообщество. Тем не менее, вскоре выяснилось, что отказаться от этой политики невозможно, так как представители политических меньшинств, которым проведение этой политики давало явные преимущества, противились любым попыткам ее свёртывания.
Идеологи мультикультурализма так представляли себе свой идеал: в обществе с развитыми институтами демократии мирно сосуществуют различные культурные общины, в рамках которых индивид реализует свое право на культурную самоидентичность. Они создавали свою теорию, наблюдая чайнатауны, кварталы пуэрториканцев, Гарлем в США, а также многие европейские мегаполисы, в частности, Лондон. Однако базовая общность, ядро все еще сохраняло тогда известную плотность. Уровень этнической цельности в той же Англии был настолько высок, что никакой экспансии других культур и этносов можно было не опасаться. В настоящий момент ситуация отличается прежде всего диффузией этого ядра.
Подлинной мультикультуральности в современном обществе нет. Само понятие "мультикультурализм" заключает в себе некоторые противоречия. Так как культура - это символическая система, характерная для определенного общества и кодифицированная в институтах этого общества, наличие в одном обществе множества культур весьма проблематично. Уместнее было бы говорить не о многокультурности общества, а о сосуществовании внутри одного государства различных обществ. Помимо закрепления в институтах, культура предполагает также определенную систему знания. Однако благодаря единой системе образования и массовой коммуникации, представители "различных" культур разделяют одну и ту же систему знания.
Так проект мультикультурализма, поначалу встреченный либеральной общественностью с симпатией, достаточно скоро утратил свою привлекательность. Опасения относительно политик культурного плюрализма в ряде западных стран, вызваны их этнической центрированностью.
Поскольку термин "мультикультурализм" сегодня прочно связывается с этнически и конфессионально мотивированным изоляционизмом, вряд ли уместно пытаться его сохранить. Однако отказаться от мероприятий по организации общежития в условиях культурной плюральности нельзя. Культурное различие есть конструктивный момент демократического общества. Поэтому вопрос не в том, поощрять или не поощрять культурное разнообразие, а о формах этого поощрения.
Мультикультурное общество - это общество, в котором нет "господствующей культуры", в котором понятие "культура" не прикреплено к понятию "этнос". Это общество, в котором индивидам предоставлена свобода выбирать, какие культурные образцы являются их собственными. Мультикультурализм эпохи постмодерна представляет собой не только этническое разнообразие, но и разнообразие жизненных стилей, ориентаций и культурных тенденций.
Поскольку культурный плюрализм состоит не в замкнутом существовании автономных "идентичностей", а в их взаимодействии, политика культурного плюрализма направлена не только на поощрение диалога между этнолингвистическими и этноконфессиональными группами, но и на формирование общего коммуникационного пространства, которое по своей природе надэтнично. Поэтому в последнее время более актуальным становится термин "транскультурализм", обозначающий способность человека одновременно осваивать различные культурные традиции в их совокупности и культурный опыт разных стран.
Подводя итог нашему обзору национального проекта "Образование", можно прийти к следующему выводу: интерес государства и привлечение внимание общественности уже есть благо для национальной образовательной системы, но сам ход проекта показывает, что существует еще множество недоработок, поэтому положительных результатов пока не много.
Главные цели - повышение качества жизни учителей и качества образования пока остаются нерешенными. Среди положительных моментов можно выделить почти всеобщую интернетизацию школ, улучшение материального положения вузов и учителей, которые победили в конкурсах. Но в то же время улучшение благосостояния лишь незначительной части учительского состава раскалывает их профессиональное сообщество, а победы столичных вузов в конкурсах высших учебных заведений и вливание в них дополнительных инвестиций могут еще более усугубить разрыв между уровнем жизни в центре и регионах.
Таким образом, мир образовательных сущностей оборачивается в свою противоположность. Об этом, в частности, свидетельствуют многие выпускники школ, не знающие таблицы умножения, и 80-е место Украины по индексу человеческого развития (ИЧР). Да и в целом, украинское образование переживает кризис, связанный с социальным переломом страны и действием социальных законов.
Кроме того, культурная политика государства сегодня должна способствовать созданию в его границах единого культурного пространства, устанавливать правила для взаимодействия различных субкультур. Модель мультикультурализма в качестве основы для культурной политики государства неадекватна ситуации в мире, поэтому перед государствами возникает задача поиска новой модели культурной политики, которая бы соответствовала современной реальности. И Россия стоит перед проблемой выработки адекватной культурной политики, которая могла бы способствовать социальному развитию страны, препятствовать возникновению социокультурных и политических конфликтов.
1. Зиновьев А.А. (2006) На пути к сверхобществу. М.: ЗАО Изд-во Центрполиграф.
2. Овдиенко Н. Вузы будут считать квадратные метры / Голос Украины, 26 января 2007 года, с.5.
3. Болонський процес. Документи. (2008) / Укладачі: З.І. Тимошенко, А.М. Греков, Ю.А. Гапон, Ю.І. Палеха. К.: Знання-Прес.
4. Д. Сорокин. Нацпроекты и реальная политика // Проблемы теории и практики управления. - 2009. - №3.
5. Л. Ржаницына. Нацпроекты - новая технология осуществления стратегических решений или программа частичных улучшений // Человек и труд. - 2007. - №3.
6. Cайт - www.rost.ru/projects/education
7. А. Малявина. О концептуальных проблемах создания федеральных университетов // Власть. - 2008. - №5.