Между тем, категории "прожиточный минимум" и "уровень малообеспеченности", определяемые как некоторый минимальный предел, обеспечивающий биологическое и социальное воспроизводство человека и работника, имели большое практическое значение. Тоталитарное государство, осуществляя строго централизованное регулирование минимальной оплаты труда, опиралось именно на эти категории. Разумеется, что в то время прожиточный минимум, в силувакрытости проблемы, законодательно не утверждался и тем более не рекламировался, но постоянно рассчитывался экспертами. Велись теоретические дискуссии по вопросам, что такое прожиточный минимум, минимальный потребительский бюджет, на что должна ориентироваться минимальная заработная плата и как она с ними соотносится. Так, в 1965 г. прожиточный минимум был установлен в размере 40 руб., а минимальная заработная плата на его основе - в размере 60 руб. Было общепринято, что минимум оплаты труда должен быть не ниже полутора минимальных бюджетов, чтобы обеспечивать воспроизводство работника и половину иждивенца в соответствии с показателями семейной нагрузки. В 1975 г. минимум был повышен до 50 руб., а соответствующая ему заработная плата - лишь до 70 руб. Население, имеющее доходы ниже минимума материальной обеспеченности, рассматривалось как малообеспеченное. В конце 1980-х гг. прожиточный уровень (или граница малообеспеченности) определялся в размере 100 руб., а минимальная заработная плата - 165 руб.
Однако в 1992 г. ситуация радикально изменилась не только в связи с утратой государством властных полномочий, но в большей мере вследствие тотального экономического кризиса и "шоковой терапии", бросившей основную часть населения в бездну нищеты. При этом, фактически полностью оказались "экспроприированными" и все сбережения населения в наличной и безналичной формах. Принципиально иной стала методология оценки "пограничной" линии, отсекавшей бедняков. С точки зрения формальной постановки задачи, она выполняла прежние функции: определить величину дохода, ниже которого население неспособно к нормальному воспроизводству. До 1992 г. этому служил, как было отмечено выше, бюджет минимума материальной обеспеченности, или минимальный потребительский бюджет (МПБ). На протяжении почти четверти века линия минимального потребления отсекала, как правило, 25-30% семей, которые находились "по ту сторону" и не были материально обеспечены в соответствии с требованиями минимального бюджета. Но применяя этот бюджет в условиях 1992 г., когда доходы населения в среднем упали в 2,5 раза, граница малообеспеченности отсекала примерно в 2,5 раза большую численность бедных, чем это было до 1992 г. Отсюда появились данные о 70-80%-ной доли бедных в России. Подобное суждение было справедливо в рамках прежней концепции малообеспеченности. Но если 80% населения бедны, то можно сказать, что бедно все население, и проблема бедности, таким образом, из социальной превращается скорее в экономическую. В этих условиях бессмысленно искать социальные пути ее решения, необходим лишь экономический подъем, который будет способствовать повышению доходов населения. Но существование 80% материально необеспеченных граждан - это, кроме всего прочего, проблема политическая, мимо которой нельзя пройти. Она нуждается в определенном разрешении в рамках существовавших условий, прежде чем макроэкономический рост будет обеспечен. Надо обеспечить совсем социально незащищенных. Чтобы вычленить особенно бедных, нуждающихся в социальной поддержке или защите в новых условиях, потребовалось изменить границу бедности.
Итак, если в конце 60-х годов доля малообеспеченных ("бедных") составляла 29,6%, в конце 70-х годов - 32,1%, в конце 80-х годов - 30,7%, то в результате "шоковой терапии" проблема бедности как самостоятельная исчезает, замещаясь проблемой экономической разрухи, падения уровня экономического развития и, вследствие этого жизненного уровня населения в целом. Бедной становится как бы страна в целом. Но катастрофическое падение доходов населения рассматривалось в то время как чрезвычайное, но весьма временное явление, связанное с коротким периодом социально-экономических трансформаций. Таким образом, эти процессы представляли собой "трансформаторы", решившиеся без учета российских особенностей на "шоковую терапию". Однако наиболее социально слабые слои оказались на грани нищеты, и, безусловно, нуждались в защите. Это было понятно российским "преобразователям", и на это указывал Мировой банк. Очевидно, что в такой ситуации идти можно было лишь по пути вычленения из всего обедневшего населения самых бедных - так называемых "актуализированных" бедняков. Уровень (граница) бедности в этом случае устанавливался из соотнесения его со средними доходами населения, снизившимися в 2-3 раза. Поэтому в 1992 г. перешли к новой метрике определения границы бедности: раньше это был минимальный потребительский бюджет, теперь - бюджет прожиточного минимума (БПМ) или просто прожиточный минимум. И дело здесь не только в словах. Изменился сам размер бюджета, "усохший" почти в 2 раза, если использовать единые цены. Минимальный потребительский бюджет (МПБ) оценивался в 135 руб. (в ценах 1991 г.), а прожиточный минимум (ПМ) составлял лишь 60 руб. в тех же ценах. Поменялась также и его структура. Если в минимальном потребительском бюджете доля питания составляла 52,0%, то в бюджете прожиточного минимума -68,3%. Аналогичные сдвиги произошли и с долей услуг: с 14,5% они снизились до 7,4%. Очевидно, что столь гипертрофированная в сторону питания потребительская структура может быть сколько-нибудь реальной границей бедности лишь короткий промежуток времени, ограниченный, например, периодом острой кризисной ситуации.
Семья не может долго существовать, используя до 70% своего бюджета на питание, так как существует еще ряд малоэластичных потребностей (жилищно-комму-нальные, транспорт, одежда для детей). В условиях высокой инфляции, которая в большей степени затрагивает товары, потребляемые малообеспеченными, граница бедности под влиянием цен меняется интенсивнее. В то же время бедные слои населения не могли бесконечно оставаться в рамках экстремальной структуры потребления: некоторые запасы продуктов питания быстро истощились, дети выросли из своей одежды и обуви, а цены на жилищно-коммунальные услуги и транспорт интенсивно росли. Бюджет прожиточного минимума в структуре 1992 г. постепенно (и чем дальше, тем быстрее) терял свою реальность. Даже на самом низком уровне материальной обеспеченности потребление семьи не может формироваться по модели прожиточного минимума. Резкий рост цен на жилищно-коммунальные услуги, новые тарифы на транспорт и другие виды благ, удовлетворяющие насущные потребности, увеличивают их долю в структуре минимального набора в 3,5 раза. Реализация такой модели в семьях с самыми низкими доходами неизбежно приводит к недопотреблению продуктов питания, прожиточный минимум фактически становится не чертой бедности, а границей нищеты. В самом деле, в 2001 г. ПМ в среднем по стране составлял 1500руб. на душу в месяц (по переводному курсу - это 50 долл. США, т.е. 1,7 долл. в день). Между тем ООН считает, что для разных стран уровень нищеты определяется доходом - 2-4 долл. в день. Кризис 17 августа 1998 г. явился вторым сокрушительным ударом по российскому населению. В январе 1999 г. минимальная заработная плата составляла 10,6% от прожиточного минимума и равнялась 3 долларам США в месяц, т.е полностью утратила свой социально-экономический смысл[8].
К 2000 г. стало очевидным, что установленный в 1992 г. прожиточный минимум не может больше использоваться в качестве границы бедности, тем более, что он и был ориентирован на 1,5-2 года, а прошло 8 лет. Был "построен" новый прожиточный минимум, в основе которого лежала иная методология, и было предусмотрено его содержательное изменение один раз в четыре года. За первые три квартала 2003 года с учетом инфляции прожиточный минимум достиг в среднем по населению России размера 2121 руб. в месяц на человека, доля питания в соответствующем ему потребительском бюджете теперь соответствует около 50%.