Легитимизирующая сила российской государственности в отношении северокавказских этнических элит выразилась, в частности, в наличии партийного, советского или «армейского» этапа в карьере всех видных национальных политиков в северокавказских республиках; иначе говоря, успешность службы того или иного представителя коренного этноса на службе Российской государственности выступала в глазах населения этих республик лучшим показателем его политического потенциала.
Наряду с этим центральной российской властью предпринимались постоянные усилия, направленные на расшатывании традиционалистских связей и идентичностей, выразившиеся в расшатывании автохтонной (путем постоянных административно-территориальных преобразований), языковой (путем всесторонней государственной поддержки русского языка как языка межнационального общения) и культурной (путем создания системы образования, ставшей ведущим фактором личной мобильности, на основе русской культуры) этнических характеристик.
Ослабление позиций Федерального центра на Северном Кавказе, высшей точкой которого стал Хасавюртский «мир», привело к смене источников легитимности: на некоторое время доминирующая политическая позиция российской государственности в регионе в глазах значительной части населения региона перешла к Чечне, как политическому образованию, утвердившему свой суверенитет вопреки федеральному центру и, тем самым, доказавшему свое доминирование по отношению к нему. С этого момента одним из главных оснований для оценки потенциала политика федерального масштаба становится его позиция в кавказских делах: так, успешность второй чеченской кампании явилась главным фактором, обеспечившим победу В.В.Путина на президентских выборах в марте 2000 г.; иначе говоря, «Северным Кавказом» может быть «легитимизирована» только, безусловно, этатисткая политика.
Статус русского сегмента населения на Северном Кавказе также зависит от ресурсов задействованных российским государством на данном этапе в осуществлении своей северокавказской политики. Это связано с тем, что российская государственность и есть форма этномобилизационной консолидации русской этнической общности, столь же естественная для нее, как для ряда северокавказских народов – родовые формы самоорганизации. При этом важно подчеркнуть, что присутствие на «многосоставном» Северном Кавказе мощного русского этнического сегмента в многосоставном регионе является не только фундаментальным условием проведения здесь Федеральным центром активной политики вообще, но и важнейшим фактором сохранения самих северокавказских политик как многосоставных. Последнее тем более важно в свете наметившихся тенденций к моноэтничности в республиках Северного Кавказа, что чревато дальнейшей эскалацией конфликтности в регионе.
Безусловно, также велика роль русского населения в культурной жизни народов Северного Кавказа.
3. Русское население в аспекте этносоциальных иэтнополитических процессов на Северном Кавказе
Реформы конца 80-х годов, проводившиеся в СССР, вызвали активизацию этносоциальных и этнополитических процессов. Их следствием во всех республиках Советского Союза, а также в республиках Российской Федерации было резкое снижение статусных позиций русского населения. Если до перестройки представители русского этноса гарантированно занимали доминирующие позиции в политическом, экономическом, культурном, образовательном полях на всем советском пространстве, то со второй половины 80-х годов русские вытесняются представителями титульных этносов как с занимаемых ранее позиций, так и вообще из суверенизующихся государств.
В результате в первой половине 90-х годов в северокавказских национально-государственных образованиях, где в большей, а где в меньшей степени сложилась неклассическая социальная ситуация. Проживающие в регионе титульные этносы, не являясь численно или социально-экономически доминирующими, приобрели этот статус в поле политики. Его укрепление, сопряженное с перераспределением вакансий на рынке труда в пользу представителей титульных и коренных этносов, совпало с кризисом промышленного производства в России в целом. Русское население, большей частью, локализованное в городах и занятое в системе промышленного производства, стало выезжать за пределы республик, делая тем самым невозможным возобновление в краткосрочной перспективе функционирование индустриального сектора экономик республик региона. Этот процесс особенно наглядно проявился в регионах контакта христианской и мусульманской религий.
Параллельно с этим, в идеологическом процессе, развернувшимся в республиках Северного Кавказа в связи с их суверенизацией, акцентировалась в открытом или латентном виде негативная роль России и русских в истории народов региона, а также этнический характер российской государственности, выражающий интересы будто бы исключительно русского этноса.
Разрушение властной вертикали «волной демократизации» привело к «распаду» населения на две составные части – на кавказские народы и русских.
В русской ментальности государство выступает организующим центром. Именно этот способ организации русского населения и был подорван демократической реформой, вызвавшей повсеместное расшатывание и ослабление государственной власти. Суверенизация республик на этнической основе не оставляла места русскому населению на государственную самоорганизацию, поскольку в суверенных республиках правовое начало стихийно было заменено родовыми (клановыми) отношениями – т.е. сохранившимся механизмом социальной организации народов, занятых преимущественно традиционными аграрными формами труда.
Помимо всего прочего, русская (русскоязычная) часть населения оказалась не адаптивной к рыночным преобразованиям. В общественном сознании стал распространяться миф об экономической предприимчивости кавказских народов и отсутствии предприимчивости в культуре и ментальности русских
Однако, достаточно глубокая «укорененность», позволяет значительной части русского населения северокавказского региона, при осознании ухудшения своего положения в экономической, социальной и бытовой сферах, вынужденности миграции, все же сохранять установки на отстаивание своего права на место жительства именно в этом регионе. Возможно, эта позиция объясняется и сохраняющейся надеждой на укрепление и поддержку своего положения федеральным центром, вне которой сохранение русского сегмента населения в этом регионе – может быть призрачной надеждой, которая развеется уже в ближайшем будущем.
Экономические преобразования в северокавказском регионе и политическое структурирование северокавказских обществ, произошедшие в результате взаимодействия автохтонных этносов Северного Кавказа с русским, могут быть рассмотрены как проявления определенных т.н. культурных паттернов русской этнической общности. Эти паттерны ранее и сегодня определяют видение русскими северокавказского цивилизационного пространства и своего места в нем; а также задают русскому этносу виды и формы социокультурной активности в этом пространстве. Иными словами, социальные позиции русских в данном регионе образуются пересечением ряда полей: экономики, политики, где их позиции определяются взаимодействием с соседними этносами, а также полем культуры, и социальной активности, которая определяется самосознанием русских.
Изменения статусных позиций русского сегмента населения на Северном Кавказе позволяет сделать следующие выводы:
1. Интеграция Северного Кавказа в российское политическое и социокультурное пространство осуществлялась посредством наращивания здесь численности русского сегмента населения, что привело к формированию многосоставного общества, важнейшими принципами сохранения которого являются численная равнозначность составных элементов (русского и кавказского) и утверждение единой политико-гражданственной идентичности.
2. Статусные позиции русских в полиэтничных республиках всегда подкреплялись военным (силовым), административным и культурным ресурсами российской государственности. Они выступали социальным капиталом русских на Северном Кавказе в противовес аскриптивному капиталу автохтонных этносов региона, формирующемуся из демографических характеристик народов, качественных характеристик территории их расселения, уровня групповой сплоченности (этнической консолидированности).
3. Русские на Северном Кавказе выполняли следующие социокультурные функции:
политико-юридическую, которая проявилась в создании общих государственно-правовых ориентаций у автохтонных народов;
экономическую, проявляющуюся в создании здесь индустриального сектора экономики, что привело к расширению многоукладности хозяйства и создавало предпосылки для развития модернизационного процесса;
культурную, проявившуюся в создании основ письменности для многих народов, которая изменила механизм трансляции культуры и, тем самым, создала основу для развития этнического самосознания и становления профессионального производства духовной культуры коренных народов;
ценностно-ориентационную, которая выразилась в создании общего образовательного и государственно-идеологического пространства.
В совокупности эти функции проявлялись в интегративной роли русского населения. Центральная власть с опорой на русское население формировала Северный Кавказ как достаточно целостный административный регион, имевший современный тип экономики в равнинных территориях, и характер многосоставного общества, который и обеспечивал внутрирегиональную стабильность.