Понятие «отношение» следует рассматривать как необходимый момент взаимосвязи сторон, в нашем случае, взаимосвязи субъектов собственности по поводу имущества. Однако было бы неверно сводить данные отношения лишь к моменту, как одноразовому акту, или набору взаимозависимых действий. В широком социальном плане собственность предстает как совокупность необходимых предпосылок (фаза – «до»). Это база, на которой происходит развертывание процесса взаимодействия (фаза «во время»), а затем и дальнейшее изменение всей системы имущественных отношений (фаза «после»). Как видим, собственность оказывает воздействие на отношения субъектов до «соприкосновения», определяя их ролевое поведение и статусные позиции, а, главное, баланс напряженности и отчуждения, противоречий и конфликтов не только в сфере имущественных отношений, связанных с рынком, но и за его пределами, распространяясь на всю систему общественных отношений. При этом следует подчеркнуть, что сами эти отношения во многом существуют до вступления во взаимодействие субъектов собственности, которые своими действиями воспроизводят и трансформируют эти отношения. «Кульминация» имущественных отношений – это момент соприкосновения сторон (набор взаимозависимых действий). Здесь в большей мере проявляется воля субъектов собственности, их выбор, после чего могут наступать изменённые состояния, и в самой сфере собственности, и в прилегающей к ней областях общественной жизни. Например, передел собственности между государством и церковью в России (возврат церкви их земель, конфискованных большевиками) может «взорвать» всю сферу имущественных отношений и иметь далеко идущие последствия для всей социально-политической системы общества.
Фаза «после», когда имущественные отношения, как «сделка» уже завершились, может означать начало конфликта, особенно если субъектами собственности не учитывались интересы третьей стороны, о чем мы говорили вначале нашей статьи.
На основании изложенного имущественные отношения предстают прежде всего как баланс напряжения между сторонами по поводу собственности. Здесь две вещи волнуют стороны – выгода и защита прав собственности. Первую задачу субъекта собственности решают сами, а вторую – большей частью возлагают на общество, его институты правопорядка. Если выгода связана, в конечном счете, с увеличением имущества, то защита прав собственности с его сохранностью. Но, в каждом из этих случаев речь идет, прежде всего, о действиях и взаимодействиях людей, что связано с личностными аспектами данной проблемы. Здесь важно различать понятие «отношение к собственности» (вещам) - продуктам труда (машины, компьютеры, оборудование и др. материальные ценности), исходя из двух возможных позиций индивида: «Я МОЁ» и «МЫ - НАШЕ». В структуре психической жизни индивида отношение к собственности четко различимо. На известном расстоянии от «МОЁ» (в зоне «МЫ») находится «наше», которое также призвано выражать существо имущественных отношений. Если «Я» сопрягается с «вещью для себя» (отношение однозначно позитивное к собственности), то «наше» – с «вещью для нас» (отношение неоднозначно позитивное к собственности). В неравной борьбе двух полезностей «мое» и «наше» в сознании личности победителем выходит «моё», что, безусловно, определяет приоритет интереса личности как субъекта собственности, его целерациональные (эгоистические) действия. Из этого обстоятельства следует исходить в исследовании сущности имущественных отношений как системы интересов, ценностей, норм, а также взаимности.
Теперь, когда мы уяснили себе в общих чертах особенности имущественного поведения личности, причем сделали это в контексте ключевых понятий, есть смысл вернуться к проблемам приватизации как смене прав собственности на общее имущество в России. Нам, как помнится, важно было на эту проблему посмотреть глазами личности, которая кроме ваучеров ничего не получила от приватизации (а это массы…). Представим себе такого имярека1 (мне это не сложно сделать по известной причине) и станем вместе с ним отвечать на традиционные социологические вопросы: что происходит, что за этим стоит и куда это ведет?
Итак, что происходит? Это концептуальный вопрос, отвечая на него, социолог выявляет и описывает «нечто» как социальную реальность. Вначале дается общая характеристика объекта изучения, то, что «есть» в реальности, которую социолог наблюдает (да, и мы с вами видим большей частью) с тем, что бы, в конечном счете, решить вопрос истинности или неистинности («нечто»), справедливости или несправедливости, правильности или неправильности. То, по каким критериям, в каком направлении и как строит социолог предполагаемые различения (в целом это образует мыслительную конструкцию) следует отнести уже к предмету его исследования. На этом процесс вычленения предмета анализа из объекта (социальной реальности) завершается и начинается поэтапное погружение в проблематику исследования, Таков общий подход. Согласно этому мы должны увидеть и оценить в жизни то, что стало следствием каких-то событий (причин), которые имели место в прошлом. Но, какие силы задавали здесь тон, мы не знаем (это во многом прерогатива второго проблемного вопроса), а пока следует лишь констатировать факты, то есть говорить о том, что видим.
Вооружившись такой схемой и переводя данный вопрос на «язык» нашей проблематики получим: что происходит с имущественными отношениями в России? Отвечая, мы должны, как условились, исходить из того, что наблюдаем в реальности. В действительности наш имярек мог бы видеть то, что в результате разгосударствления собственности у одних имущества стало неизмеримо больше, а значит власти и могущества. У других имущества стало просто меньше, а, заодно, они лишились по существу достигнутых общественных позиций и статуса. В лапидарной форме об этих метаморфозах собственности можно было бы сказать так. Единое (общее имущество) стало многим, (ваучеры роздали всем), сохранив свое единство (силу) в немногих, которые, обеспечив себе желаемое единство (имущество и власть) – правят бал.
Одни согласятся в этом с нашим имяреком и скажут, что в действительности собственность не так (не тем) «роздали», а потому и повела она себя по-другому. Ведь как было задумано: заменить «слабую» собственность на «сильную», чтобы она способствовала лучшему решению проблем общества. А вышло что? Новая собственность на правах полноправной хозяйки стала активно вмешиваться во все и вся. Она агрессивно диктует всем свою волю, создает: новые формы неравенства и присваивает себе монопольно привилегии. Другие возразят имяреку и приведут свои суждения типа: все это трудности перехода и что с укреплением новой собственности станут четче структурироваться имущественные отношения и, соответственно, жизненные миры, что, несомненно, приведет к устойчивости в общественных отношениях. Правда, тем, которые месяцами не получают свои зарплаты, а то и вовсе лишились работы, в определенном скепсисе и нигилизме, явно не откажешь. Вместе с тем выявленные противоречия представляются оправданными, так как они отражают различия жизненных миров, которые стали радикально иными со сменой собственности.
Различия миров определяют то, каким люди видят масштабы и направления происходящих перемен, их отношение к новому порядку, нормам и ценностям жизни. В этой связи зададимся вопросом: что может служить индикатором имущественных перемен в России? Научный подход требует разработки обоснованной системы показателей, на основании которых можно судить о глубине, динамике и направлении изменений в имущественной сфере. Эту работу социологам еще предстоит выполнить. Однако для иллюстрации основательности, а главное, необратимости прошедших перемен нашему имяреку, как нам представляется, могут служить примеры целерациональных действий сверхимущественных людей России, связанные с их зарубежными приобретениями. Это и футбольный клуб, и королевский дворец, и автомобильный завод и многие другие активы и вещи, тревожащие своими невообразимыми масштабами умы простодушных людей. Эти приобретения не укладываются в их головах как «покупки». Но, тогда что это? Можно ли действия олигархов считать неотвратимым прорывом в развитии имущественных отношений в стране, приобщением их к всемирному интернационалу сверхимущих. Или это банальная подстраховка «большого имущества» согласно житейской премудрости о том, что «нельзя все яйца класть в одну корзину». Каждое из этих предположений по-своему объясняет цели рационального поведения олигархов. Возможно, что это действительно проявление глобализации в сфере имущественных отношений, когда мир для многих олигархов стал просто одной большой страной: где они живут, владеют и распоряжаются своим имуществом. Вместе с тем имеет право на жизнь и вторая версия – страх за «большое имущество» (личностный момент). Чем вызван этот страх, а главное, что за этим стоит? Это наш второй проблемный вопрос. Социологи рассматривают его в большей части как вопрос разоблачения механизма несправедливости. В нашем случае, надо полагать, это действительно важный вопрос, ибо здесь кроется общественный интерес – ведь к имуществу страны все граждане были причастны, пусть и формально. Одновременно следует также признать, что это еще и трудный вопрос поиска, выбора и оценки сложных фактов социально-политической и экономической жизни страны. Вскрыть механизм несправедливости – это, значит, вернуться в прошлое и дать оценку специфической исторической ситуации, различным схемам, которые закладывали и запускали конкретный механизм смены прав собственника на общее имущество. Причем, в значительной части это немаркированное пространство, которое социологу не так просто обнаружить и описать, тем более трудно это сделать нашему имяреку. За помощью можно обратиться к тем социологам, которые профессионально изучают подобные вопросы. Примеров тому много, так немецкие социологи, размышляя по поводу распада ГДР и неотвратимости «шокотерапии» разработали теорию имплозии (разрушения под воздействие внешних сил), согласно которой их страна распалась в тот момент, когда Советский Союз отказался предоставить гарантии, если бы не этот факт, - считают они, - государственность ГДР можно было сохранить. Правда, есть и другие объяснения прошедшим переменам. В этой части называют катастрофу экономического развития в странах СЭВ и в самой ГДР; ухудшение торговых связей; неудавшуюся попытку участия в индустриальной (третьей по счету) революции; поражение в гонке вооружений, огромные долги ГДР и пр. Некоторые из названных факторов вполне подошли бы и для объяснения прошедших перемен в России. Однако в контексте наших рассуждений ценность имеют и субъективные представления имярека, независимо даже от того, как верно они могут отражать ход и развитие перемен с точки зрения ранга (значимости) отдельных факторов. Именно такие представления множественных индивидов, проявляясь в различных поведенческих аспектах, могут стать вполне реальной силой и воздействовать на происходящие события в настоящем. В подтверждение сказанного я могу сослаться на знаменитую теорему Томаса, которая гласит: «Если люди определяют ситуацию как реальную, то она реальна по своим последствиям». Социологи исходят из того, что действиям человека предшествует субъективное определение ситуации (ее интерпретация), что значимо уже не только для него одного, но и для тех, с кем он взаимодействует. В нашем случае примером упрощения сверхкомплексной информации может послужить такое суждение имярека: состоявшийся вариант смены собственности имел много покровителей и сочувствующих во властных структурах1, притом, что народ занял выжидательную позицию, надеясь на улучшение. В таких условиях была осуществлена революция функционеров (ведь не только пролетариату разрушать), как потенциальных собственников, которые стали ими в реальной жизни, причем сражаясь не на баррикадах, а больше дебатируя в инстанциях, при широком использовании ресурсов и различных механизмов государственной власти. Этот общий дух суждений, не смотря на отдельные «заостренности», все же следует признать вполне лояльным. Имярек не думает углубляться в исторические детали, он мало интересуется отдельными промахами приватизации, считая, что все это уже в прошлом. Его больше волнует проблема – куда ведут эти перемены? (наш третий вопрос) и что они дают людям?