Для изучения социокультурной динамики значимы стабильность и продолжительность существования социальных слоев. В отличие от социальных групп, период существования которых может быть как длительным, так и кратковременным, существование социального слоя — это длительный процесс, соизмеримый с историческими масштабами времени. Формирование и существование слоя обусловлены целым рядом социокультурных факторов и механизмов.
Бернард Барбер, исходя из того, что индивиды занимают разное положение в социальных системах, обладающее некоторой степенью иерархии, выделял две основные фигуры — пирамиду и ромб.
В этих основных стратификационных моделях, в свою очередь, выделяются три уровня: высший слой, средний слой и низший слой. Высший слой — это элитарное меньшинство населения, контроль богатства которого осуществляется через систему налогообложения. Средний слой — это слой людей, занимающих промежуточное положение между полюсами социальной иерархии. Их сближает уровень дохода, характер потребления, стиль жизни, фундаментальные ценности. По ряду признаков (образование, род занятий, доход и т.д.) данный слой также дифференцирован. Но, несмотря на это, он является основным слоем, который стабилизирует и цементирует все общество. Чем больше этот слой количественно, тем успешнее и надежнее он может нейтрализовать крайности высшего и низшего слоя. Сознательная забота о среднем слое со стороны государства является залогом стабильности общества, а разорение и размывание среднего класса — верный путь к дестабилизации. Низший слой занимают люди, утратившие устойчивые связи с представителями вышестоящих слоев и опустившиеся на социальное “дно”. Это люмпенизированный, аутсайдерский слой.
Таким образом, пирамидальная и ромбовидная фигуры показывают, что всегда есть некоторое меньшинство — “элита” или совокупность “элит”, которое занимает ранги ближе к вершине. При этом, если в пирамидальной фигуре сравнительно небольшое число населения обладает средними рангами, а почти вся масса находится в низших рангах, то, в отличие от этого, в ромбовидной фигуре большее количество населения находится в средних рангах, чем в низших.
Б. Барбер указывает, что за последние сто лет западное общество проделало эволюции от пирамидального типа структуры в ее различных стратификационных изменениях к ромбовидному типу. Он пишет, что “самый большой процент населения принадлежит по своему рангу к верхней, средней и нижней частям средних слоев, а не к остроконечной верхушке или основанию стратификационных пирамид. Процент людей, принадлежащих к средним рангам, столь велик, что авторы некоторых трудов об обществе, в особенности противники этой недавно возникшей тенденции, ввели в употребление термин “средняя масса”. В обществе современного типа, хронологической и типологической предтечей которого является западное общество, огромное большинство людей будет принадлежать к средним рангам, и их позиции сплошь и рядом будут символизироваться “белыми воротничками”.[5]
Известно, что структура капитала определяет социальную стратификацию. Западное общество с десятками миллионов мелких акционеров стало в наши дни обществом реального среднего класса, гражданским обществом во всех смыслах. [6]
В последнее время термин «постиндустриальное общество» прочно вошел в лексикон современной социологии. Представления о современном обществе как постиндустриальном были систематизированы в стройную концепцию к середине 70-х годов, когда социологи стремились подчеркнуть, что три наиболее значимых в экономическом отношении региона мира – Соединенные Штаты, Западная Европа и Япония – развиваются в едином направлении, объективно заданном логикой технологического прогресса. Прошедшие годы в значительной мере подтвердили продуктивность такого подхода, но продемонстрировали также и необходимость объяснить ряд процессов, оказавшихся за пределами прогнозов классической постиндустриальной теории.
Если рассматривать западное общество как воплощение постиндустриальных особенностей, то прогресс постиндустриальных тенденций выглядит очевидным. В 80-е годы на путь быстрого технологического развития встали государства Юго-Восточной Азии; в начале 90-х потерпела поражение коммунистическая модель развития, долгое время претендовавшая на статус основной альтернативы западной цивилизации; в последнее время прогресс высоких технологий с очевидностью возвещает о начале той «информационной» эры, о которой говорили создатели постиндустриальной концепции. Динамика европейских стран убеждает в том, что у США впервые за последние восемьдесят лет появился равный им по экономическому потенциалу партнер (а возможно, соперник).
В начале XXI века имеет место сближение уровней экономического и социального развития в регионах, традиционно причисляемых к «западному» миру – в Соединенных Штатах и Европейском Союзе – на фоне углубления разрыва между этим миром и всеми остальными странами. Развитие человечества в XXI веке будет в значительной мере зависеть от взаимного экономического, социального, политического и социокультурного позиционирования Европы. За годы, прошедшие после «холодной войны», европейские страны сумели добиться впечатляющих экономических достижений и заложить основы нового наднационального политического образования, какого не знала история.
Становление теории постиндустриального общества в ее современном виде связано с именем Д. Белла, профессора социологии Гарвардского университета. В 1962 г. он написал пространный аналитический доклад «Постиндустриальное общество: гипотетический взгляд на Соединенные Штаты в 1985 году и далее», который стал первой работой, целиком посвященной данной проблеме.
Понятие постиндустриального общества рассматривалось Д.Беллом скорее как инструмент теоретического анализа, чем как обозначение реально существующего строя: оно «является аналитической конструкцией, а не картиной специфического или конкретного общества. Оно есть некая парадигма, социальная схема, выявляющая новые оси социальной организации и стратификации в развитом западном обществе».
Д. Белл подчеркивает также, что «постиндустриальное общество является ‘идеальным типом’, построением, составленным социальным аналитиком на основе различных изменений в обществе, которые, сведенные воедино, становятся более или менее связанными между собой и могут быть противопоставлены другим концепциям»; в то же время «в качестве социальной системы постиндустриальное общество не приходит ‘на смену’ капитализму или социализму, но… пронизывает оба эти социальные типа».
Определяя доиндустриальное, индустриальное и постиндустриальное общества, основатели постиндустриальной концепции всегда стремились использовать предельно корректные формулировки, избегая излишней категоричности. Между тем Д. Белл и его последователи, избегая четкого выделения какого-то одного признака, радикально отличающего новое общество от прежних, противопоставляют постиндустриальное общество доиндустриальному и индустриальному по трем важнейшим направлениям: основному производственному ресурсу, которым оказывается информация, тогда как в доиндустриальном и индустриальном обществе таковым являлись, соответственно, сырье и энергия; характеру производственной деятельности, который квалифицируется как обработка (processing) в противоположность добыче (extraction) и изготовлению (fabrication); и технологии, называемой наукоемкой, в то время как первые две стадии характеризовались трудоемкой и капиталоемкой технологиями. В результате возникает знаменитая формулировка о трех обществах, первое из которых представляет собой взаимодействие с природой, второе – взаимодействие с преобразованной человеком природой, а постиндустриальное общество выступает в таком случае как взаимодействие между людьми.
Если важнейшей экономической особенностью постиндустриального общества оказывается ведущая роль производства услуг, то технологической базой для подобной трансформации служит качественно новая роль науки и теоретического знания, сложившаяся в развитых индустриальных странах в послевоенный период. Постиндустриальное общество нередко идентифицируется с «обществом знания» (knowledge society); из одиннадцати отмеченных Д. Беллом фундаментальных черт постиндустриального общества пять непосредственно увязаны с прогрессом науки, а три из них занимают первые позиции в списке: центральная роль теоретического знания, создание новой интеллектуальной технологии и рост класса носителей знания. Все это не может не изменить коренным образом принципов социальной структуры общества, в частности западного.
Д.Белл пишет: «Если индустриальное общество основано на машинной технологии, то постиндустриальное общество формируется под воздействием технологии интеллектуальной. И если капитал и труд – главные структурные элементы индустриального социума, то информация и знание – основа общества постиндустриального. Вследствие этого, – заключает он, – социальные организации постиндустриального и индустриального секторов сильно различаются».