В непростом процессе строительства демократического общества на пространстве СНГ обнаруживается то обстоятельство, что уже большинство живет по весьма либеральным законам о СМИ. Здесь очевиден факт, что СМИ являются не только каналами информирования общества о тех или иных событиях, но также и механизмом его использования для достижения каких-то корыстных, групповых, эгоистических и иных интересов. С ростом экономики и общей коммерциализации СМИ информация тоже становится продуктом, т.е. объектом продажи, и владельцам СМИ свойственно придавать ему товарный вид, игнорируя тот факт, что СМИ это, прежде всего, социальный институт и уже потом частное бизнес-предприятие.
Сейчас в связи с процессами глобализации и вызовами времени появляются ограничения касающиеся освещения терроризма и экстремизма. Эти ограничения болезненны, поскольку воспринимаются посягательством на свободу слова и свободу самовыражения.
Обозреватели NBCA (Новостная лента Центральной Азии) считают, что СМИ могут противодействовать терроризму только через сбалансированное освещение событий, не позволяющее погоню за сенсацией и бесплатную рекламу радикальным группировкам.Заместитель редактора газеты «Народная газета» Александр Никсдорф говорит, что журналисты зачастую не учитывают того, что целью террористических актов является устрашение общественности, и поэтому работники СМИ не должны преувеличивать угрозу. «Чем красочнее и шире освещаются действия террористических организаций, тем лучше для самих организаций. Они зачастую и совершают теракты с целью получить широкий резонанс через СМИ и заявить о себе», - отмечает А. Никсдорф.
«Бывают случаи, когда оперативное освещение террористических актов играло на руку террористам. Поэтому журналисты должны отличать, когда, в каких объемах и как освещать темы по терроризму. Журналист не должен преследовать цель нагнетания страстей», - сказал корреспондент газеты «Аргументы и факты в Кыргызстане» Дмитрий Орлов. Он также отметил необходимость большей информационной открытости и доступности таких организаций, как Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), Антитеррористический комитет СНГ. По мнению профессора Академии по проблемам безопасности Российской Федерации Рустама Рахманалиева, СМИ не нуждаются в ограничениях и инструкциях по освещению проблем терроризма, так как само широкое обсуждение этих тем вносит свой позитивный вклад. Тем не менее, по словам политолога Турата Акимова, СМИ по определению не призваны играть какую-либо роль в противодействии терроризму, экстремизму или другим угрозам, и главная роль СМИ заключается в том, чтобы освещать те или иные события объективно.[7]
Каждое СМИ пытается получить максимум эксклюзивной информации. Журналисты стараются накопать побольше неизвестных фактов - ведь сенсации оплачиваются приличными суммами.
Роль СМИ в освещении терроризма велика. Но одно дело, когда о нем твердят ежечасно и повсеместно и люди начинают жить в страхе. И государство Израиль тому пример. И совсем другое, когда спецслужбы сначала делают, а потом уже заявляют об этом. Возможно пора выработать морально-этические принципы освещения террористических актов. Видимо, до такого единства здесь пока так же далеко, как вообще в мире с его нерешаемыми проблемами, которые и становятся причиной терроризма. Так что гораздо вероятнее, что журналисты, как и раньше, несмотря ни на какие форумы, будут говорить со своими зрителями и читателями о терроризме кто как может. В меру своей испорченности…
2.3 Диагностика и социальный контроль терроризма
Принципиальная особенность современной региональной власти в России - размытость субъекта и объекта социального действия, проявляющаяся в социально - и политико-географической неопределенности. Иначе говоря, институционализация региональной власти выступает изначально проблематичной. Бесланская трагедия, события в Нальчике, как и ряд предшествовавших террористических актов в России, переключили общественное внимание с этой проблемы на злободневные вопросы превентивных актов, противодействующих терроризму, а также возможного ограничения демократических свобод и прав человека в ходе антитеррористической борьбы.
Можно сказать, что восприятие региональной власти в России как внешнего и чаще всего пассивного агента в кризисных ситуациях переросло в понимание псевдоинституционализации большей части российской государственной территории. Причем это понимание характерно как для российских политических элит, так и для большинства социальных групп и слоев российского общества. По
сути дела, современная региональная власть в условиях постоянной террористической опасности становится очевидным институциональным декором, а сами субъекты Российской Федерации могут рассматриваться как экстерриториальные образования единого тела-пространства российской государственной власти.
Подобная ситуация способствует моделированию "географических" образов власти. Присущий современной российской власти и все усиливающийся "региональный синкретизм", имеющий рациональные обоснования в виде предотвращения террористических угроз, позволяет нам рассматривать регионы в целом и региональную власть, в частности, как целостные и миниатюрные географические образы России, обладающие всеми основными свойствами условного и обобщенного образа страны. Модель географического образа региональной власти включает в себя ряд непротиворечивых допущений (метонимий, метафор, стереотипов, архетипов, символов, знаков), чьи определенные конфигурации задают алгоритмы достраивания конкретного образа. На примере Северной Осетии-Алании в контексте Бесланской трагедии. Действия как местной, так и центральной власти в попытках предотвращения террористического акта, а затем по преодолению его социальных, политических и психологических последствий в значительной степени уже подверглись анализу в средствах массовой информации. Традиционные при этом выводы - отсутствие координации между властями различных уровней, слабый государственный контроль над территорией, социальная разобщенность и слабая социальная связанность сообществ, несовершенное взаимодействие власти и общества, возможность разгорания тлеющего межэтнического конфликта - показали, что сама Северная Осетия воспринимается в рамках нескольких стереотипных клише, характерных для образа России в целом. Как правило, региональные лидеры, несмотря на все их различия в поведении в ходе конфликта - будь то Дзасохов, Зязиков или бывший ингушский президент Аушев - выступают в роли политических медиумов, пытающихся нащупать незримые инспирации и пассы центральной власти - даже при прямом наличии её представителей на месте конфликта.
Развитие Бесланской трагедии, как оно было представлено в СМИ, позволяет четко зафиксировать образ властей Северной Осетии, а вместе с тем перейти и к более общей модели образа региональной власти. Он включает в себя в качестве ядра представления об этом регионе как поистине нашей, коренной, исконной, вдвойне преданной Центру территории. В качестве образных оболочек можно рассматривать знаки и символы традиционных кавказских сообществ и кланов, сужающих поле действия любой выборной или назначенной региональной власти. Наряду с этим, власть здесь может восприниматься как интразональная, исключенная из общего кавказского контекста и более близкая, например, поволжскому или уральскому политическому пространству.
При переходе к более общей модели географического образа региональной власти можно представить ядро образа как условную идентификационную отметку, характеризующую регион как "свой" или "чужой" в рамках доминирующей в настоящий момент политической культуры. Такая отметка может иллюстрироваться либо конкретными топонимами (названиями столицы или крупных центров региона), либо определенными именами региональных политических лидеров, либо, наконец, названиями экстремальных политических событий, связанных с регионом. Образные оболочки региональной власти могут маркироваться как своего рода "насадки", позволяющие точно дистанцировать сам образ. В состав подобных оболочек входят представления о характере и способах легитимации власти в регионе и специфике властных артикуляций, а также стереотипы восприятия региона и региональных властей в различных политико-географических конфигурациях.
В этой связи рассмотрим проблему антитеррористических стратегий. Борьба с терроризмом – деятельность по предупреждению, выявлению, пресечению, последствий террористической деятельности. Контртеррористическая операция – специальные мероприятия, направленные на пресечение террористических акций, обеспечение безопасности физических лиц, обезвреживание террористов, а также на минимизацию последствий террористических акций.
Основными стратегическими задачами, возложенными на Министерство обороны Российской Федерации по противодействию международному терроризму являются:
- анализ поступающей информации о состоянии, динамики и тенденциях распространения международного терроризма;
- выработка предложений о направлениях развития сотрудничества в данном направлении;
- участие в формировании и развитии эффективной системы выявления, предупреждения и пресечения террористических акций, соответствующей оперативной обстановке и тенденциям развития терроризма;
- координация совместной деятельности по недопущению совершения террористических актов на ядерных объектах, а также терактов с использованием средств массового поражения;
- участие в организации мероприятий;
- проведение согласованных мероприятий по информационному и организационному противодействию формирования у граждан террористических намерений и настроений.