Здесь еще есть один тонкий момент. В свое время, опираясь на учение Ф. Энгельса об эволюции семьи, считали, что семья как социальный институт, возникший в определенных исторических условиях и для решения определенных задач, со временем отомрет. Но Энгельс-то говорил об этом отмирании сквозь призму своего вопроса, касающегося семьи как экономической ячейки, говорил в определенном отношении, когда и для чего семья отомрет. Однако в своих социальных функциях и характеристиках семья не исчерпывается производственно-экономическим аспектом. И сейчас можно утверждать, что в деле формирования человеческой природы со всем накопленным ею богатством содержания, а также успешной социализации новых поколений, пока никто не может конкурировать с матерью и семьей, с ее эмоционально-чувственной атмосферой, близостью и теплотой связей и прочими составляющими.
То есть, сегодня мир, чтобы эффективно социализоваться, пока еще должен уподобиться семье. Но только никто не знает наверняка, с позиции социализации, как выстраивается хорошая семья и какая семья является хорошей. То есть, какие ценности и нормы надо привить семье как институту первичной социализации, чтобы она воспроизводила человечность. Будет ли это, к примеру, экологическое отношение к природе как ценность, или может, глобальная и тотальная безопасность жизнедеятельности, никто не может сказать доподлинно.
По прежним теоретическим прогнозам семья, препятствующая слиянию индивидов в большие общности, как того требовала глобализация исторического развития человечества, в эпоху индустриального общества должна была отмереть. Однако еще ничего подобного не произошло, во всяком случае, пока. И даже тенденция такая не замечена, несмотря на растущую статистику разводов, неполных семей и брошенных детей. Сейчас и в России (хотя возможно, что это влияние кризисного времени), и в традиционных обществах юго-восточной Азии, Латинской Америки, и даже в развитых странах Запада, семья и работа по-прежнему занимают ведущие позиции на шкале одобряемых ценностей и типов жизнедеятельности. В числе прочих объяснений этого феномена, можно допустить и предположение, что за этим стоит эмпирическая ненайденность и неапробированность других форм организации жизни. Человечество сейчас просто ничего не может предложить иного, нет другого способа организации жизненного пространства индивида, начиная с быта и кончая его всечеловеческим опытом.
Еще одна классификация форм социализации – по субъекту социализации, каковым являются семья, нация, человечество. Итак, может ли выживать сейчас общество, выстраивающее лишь первичную, т.е. семейную, социализацию и можно ли это назвать социализацией? В ней традиционно нормой социализации является цель научить жить, подготовиться к самостоятельной жизни. Научили жить, продолжать род, отвечать за детей – значит, социализовали. Но это относительно такой локальной социальной группы, как семья.
Более крупная социальная группа – нация. Там социализовать, учитывая общественное разделение труда, – значит научить одну часть населения хлеб растить, другую – воевать, третью – детей обучать и т.п. Что значит здесь социализовать? В семье, появившейся на некотором историческом этапе развития общества, – один механизм социализации, через кровно-родственные связи и отношения, через ежедневное совместное проживание различных жизненных ситуаций. В рамках нации механизм иной, по информационно-коммуникационному основанию. Там действует государственный механизм, формальный, отчужденный. Появляются смыслы и конструкты, оторванные от индивидуального бытия человека, институты социализации, выстраиваемые абстрактно, вне индивида и конкретных социальных групп. И там проблема социализации сформировалась, прежде всего, как проблема сохранения социума, сохранения своего национального образа и способа жизнедеятельности в окружающем (политизированном в глобальном масштабе – для нации это важно) мире – ведь субъектом социализации здесь является социум, оформленный в страну, государство, державу. Интересы и цели социализации здесь иные, чем в семье.
В условиях современной НТР, с учетом глобализации человеческой деятельности и мировых коммуникаций, по логике вещей субъектом деятельности становится все человечество, социализовывать тоже должно все человечество и делать это должно по-новому, сквозь призму общечеловеческих интересов и ценностей. Это даже получило отражение в лозунгах дня. Но сегодня в мировом масштабе мы встречаемся с национально-государственными, регионально-геополитическими и прочими уровнями частичного и частного интереса, не говоря уже про множество индивидуальных интересов. Ведь социализуя отдельного индивида через институты социализации, через семью и школу, мы формируем его державную, национально-этническую или другую принадлежность, без этого нет культуры, нет образования, ибо до уровня космополитической социализации современный мир еще деятельностно не дорос.
Кроме того, во многих сообществах, странах и нациях сохраняется традиционно-корневая система социализации – религия, отношение к высшим традиционным ценностям, к божественному. При этом там не отказываются ни от национальной, ни от религиозной (более того – конкретно-конфессиональной) принадлежности. Здесь, соответственно, лежат три пласта противоречий, как их увязать? Перестроить все системы образования, сделав их не национально-ориентированными, а интернациональными? Думается, это вряд ли произойдет в близком будущем. Потому что национальный интерес будет сохраняться до тех пор, пока не будет преодолена рамка частного интереса.
Причем нельзя не заметить, что в истории именно частный интерес нередко давал прецеденты наиболее состоятельных способов социализации. Возьмем Древний Египет или Древнюю Грецию – там сплачивали и воспитывали общество на образе внешнего военного врага. Потом появляется христианство, ему противостоит новый образец врага – иноверец, басурманин. И под эту норму социализуется общество. Потом появляются нации, возникает национализм и патриотизм как норма социализации, и под них выстраивается образование и воспитание.
Возникает вопрос, кто и на каком этапе сможет отказаться от национализма как нормы в системе национального воспитания и перейти к интернационализму, чтобы выйти на проект всечеловеческой цивилизации, соответственно, с новой социализационной нормой? Кто и когда это сделает осознанно и осмысленно (неосмысленно и неосознанно делают многие, но неосмысленная деятельность не представляет для нас интереса), если никто из реально действующих сегодня субъектов социализации не хочет отказываться от своего частного, нередко даже корыстного, интереса?
Тесно связанной с данной классификацией является разделение форм социализации по степени направленности и широте охвата объекта, на индивидуальную и тотальную социализацию. Первая направлена на индивида и формирует самоидентификацию Я с другими индивидами или с конкретным сообществом. Вторая охватывает все определенное сообщество, формируя самоидентификацию Мы, которая является тотальной. Она особенно важна для гражданской и политической социализации, на этом воспитывается патриотизм, обеспечивается расцвет общества и государства, выигрываются войны и исторические акции. Отметим, что здесь практически исключена борьба поколений.
Процесс социализации никогда не кончается. Наиболее интенсивно социализация осуществляется в детстве и юности, но развитие личности продолжается и в среднем и пожилом возрасте. Социализация в детстве строится на полном повиновении взрослым в выполнении определенных правил. А взрослые вынуждены приспосабливаться к требованиям различных ролей на работе, дома, на общественных мероприятиях и т.д. Они вынуждены устанавливать приоритеты в сложных условиях, требующих использования таких категорий, как «более хорошо» или «менее плохо». Взрослые не всегда соглашаются с родителями; детям же не дано обсуждать действия отца и матери.
Психолог Р. Гоулд считает, что социализация взрослых не является продолжением социализации детей, она представляет собой процесс преодоления психологических тенденций, сложившихся в детстве. Хотя Гоулд разделяет точку зрения Фрейда о том, что травмы, перенесенные в детстве, оказывают решающее влияние на формирование личности, он считает, что возможно их частичное преодоление. Гоулд утверждает, что успешная социализация взрослых связана с постепенным преодолением детской уверенности во всемогуществе авторитетных лиц и в том, что другие обязаны заботиться о твоих нуждах. В результате формируются более реалистические убеждения с разумной мерой недоверия к авторитетам и пониманием, что люди сочетают в себе как достоинства, так и недостатки. Избавившись от детских мифов, люди становятся терпимее, щедрее и добрее. В конечном итоге личность обретает значительно большую свободу.
Ресоциализация. Принцип, согласно которому развитие личности в течение всей жизни идет по восходящей и строится на основе закрепления пройденного, является непреложным. Но свойства личности, сформировавшиеся ранее, не являются незыблемыми. Ресоциализацией называется усвоение новых ценностей, ролей, навыков вместо прежних, недостаточно усвоенных или устаревших. Ресоциализация охватывает многие виды деятельности – от занятий по исправлению навыков чтения до профессиональной переподготовки рабочих. Психотерапия также является одной из форм ресоциализации. Под ее воздействием люди пытаются разобраться в своих конфликтах и изменить свое поведение на основе этого понимания.
Кризис, в котором сегодня находится Россия, является гораздо более тяжелым, чем обычный финансовый кризис или традиционная промышленная депрессия. Страна не просто отброшена на несколько десятилетий назад; оказались обесценены все усилия, предпринимавшиеся на протяжении последнего столетия для того, чтобы обеспечить России статус великой державы. Страна копирует худшие образцы азиатского коррупционного капитализма. В современных условиях Российская Федерация не обладает, к сожалению, набором необходимых условий для повторения пути азиатских «тигров» и не сможет осуществить быстрый выход из сложившейся хозяйственной ситуации. На протяжении ближайших десятилетий Россия будет не в состоянии стать той страной, с которой развитый мир считался бы по экономическим причинам, а не в связи с наличием у нее гигантского запаса ядерных боеголовок и ракетной техники.