Трудовая деятельность также регламентировалась возрастом и полом. Например, уход за птицей, а иногда за свиньями поручался детям. Старики и больные выполняли наиболее легкие работы. Главным, однако, было половое разделение труда. Мужчины обычно выполняли наиболее тяжелые работы по обработке земли, уходу за скотом, заготовке дров, ремонту строений и орудий труда. Случалось, что в период спада сельскохозяйственных работ они занимались отходными промыслами или торговали продуктами земледелия и скотоводства.
Женские работы сосредоточивались, главным образом вокруг обслуживания членов семьи – это заботы о пище и одежде, уборка дома и двора. Работы расписывались между женщинами семьи и выполнялись одними и теми же лицами постоянно или какое-то длительное время. Они, разумеется, принимали участие и в сельскохозяйственном труде – пололи, жали, убирали урожай, обрабатывали сады. Вместе с мужчинами женщины уходили на летние пастбища, где жили в течение всего периода выпаса скота и заготавливали молочные продукты. Им принадлежало и первенство в занятии домашними ремеслами – прядением, ткачеством, вязанием и вышивкой.
Имеется целый ряд значительных свидетельств, определенно говорящих о том, что патриархальная семья – феномен не сугубо европейский. По меньшей мере, в Азии на протяжении тысячелетий она столь же широко была распространена по территории многих стран. Больше того, несмотря на определенные нюансы, обусловленные главным образом религиозно-кастовой системой, базовые линии традиционной семьи Запада и Востока созвучны.
Согласно сводке Т.Ф. Сиверцевой, в так называемых развивающихся странах (Иордания, Ирак, Иран, Турция, Индия, Цейлон и др.) до последнего времени господствующее место занимала сложная (нераздельная) семья, которой характерно доминирование мужской власти, превалирование клановых интересов над индивидуальными, почитание старших, минимальное использование средств контроля над рождаемостью, низкий уровень разводов, распространение, наряду с моногамией, и полигамии. Словом, перед нами портрет классического патриархального семейства.
Важная особенность традиционной семьи – патрилинейность, т.е. исчисление родства по мужской линии. Эта система подразумевает передачу материальных и фамильных ценностей наследникам мужской линии. Отец был хозяином почти всего семейного имущества, от его воли всецело зависело, наградить сыновей или изгнать из дома, женить или развести.
В одном относительно недавнем исследовании было установлено, что фактор «важность продолжения фамилии» имеет прямую связь с числом рождений детей и с предпочтением мальчиков. А именно: 73,7% опрошенных желали иметь мальчиков и только 21% – девочек.
Еще одна нравственная ось семьи – это отношения родители – дети. В патриархальной семье на протяжении многих веков господствовала абсолютная родительская власть и авторитарная система воспитания. Малейшее нарушение этих принципов приводило к неотвратимым санкциям. Например, согласно Уложению 1649 г., сын, в равной мере и дочь, независимо от возраста, подвергались наказанию кнутом, если они грубо разговаривали с родителями.
В настоящее время русская православная патриархальная семья рассматривается как идеал семейных отношений. Так, А.Г. Голев пишет: «Передовые педагоги и родители приходят к логичному выводу: возрождение России – это возвращение к ее истокам, историческим корням. Очень высокая ставка на традиционную культуру воспитания в современном мире естественна и закономерна. Национальная традиция воспитания практически является главным условием и национального возрождения, и возрождения любых национальных традиций. Испокон веков на Руси воспитание опиралось на веру. Главная цель христианского воспитания в семье была и остается – воспитать нравственно и физически здорового человека» Однако, думается, это идеализированное представление. Ведь, согласно, проводимым в конце XIX века исследованиям, для классических патриархальных семей характерными были также снохачество и конкубинат[4].
Подводя итоги, можно сказать, что классическая патриархальная семья основывается на безоговорочном доминировании мужчины, подавлении и подчинении ребенка и женщины, деспотической форме регуляции внутрисемейных отношений и кризис ее был предопределен: патриархальная семья стала исчезать, когда религиозные, юридические и экономические факторы подчинения членов семьи стали менее интенсивными.
2. Новые формы семейных ценностей
Вовлечение в XIX веке женщины в профессиональную деятельность способствовало ее общественно-политической активности и отразилось на социально-экономическом статусе мужчин – все это, вместе взятое, положило начало кризису патерналистских ценностей. Женщина могла быть исключена из активной общественной жизни до тех пор, пока социальные условия были ограничены тесными сословными рамками, пока жизнь индивида находилась под влиянием узкого круга интересов. С того дня, как крупная промышленность вытеснила кустарную, с того дня, как женщина перестала ремесленными средствами производства основные предметы потребления, интересы ее стали переноситься из семьи в общество. Экономическая самостоятельность женщины поколебала ее исключительную зависимость от главы семьи, тем самым произошел «надлом», кризис патриархальной моногамии. Однако, эмансипация от патриархального закабаления (как детей, так и женщин) не гарантирует, а лишь открывает возможность для создания равноправного супружества.
Женщины стали осваивать новые сферы деятельности: общественно-трудовую и политико-культурную, а также преобразовывать семейную. Мужчины же, утратив профессиональную монополию, не спешили расставаться с традиционными семейными «привилегиями». Таким образом, идеал равенства полов, который теоретически мог бы стать нравственной основой семейных отношений, в настоящее время оспаривается участниками семейных отношений.
Социальной эмансипации ребенка сопутствовало формирование нового типа семьи – детоцентристского. Ему присуще возвышение роли частной жизни, интимности и ценности детей. Более или менее равноправные отношения между мужем и женой привели, с одной стороны, к возникновению устойчивой зависимости экспрессивной удовлетворенности от супружества в целом, а с другой – к осознанию того, что «сексуальность, практикуемая в браке, не сводима к репродукции»[5].
Все это наводит супругов на мысль о необходимости регулировать сроки и частоту зачатия, в силу чего репродуктивный период ограничивается пределами десяти лет. Решение о количестве детей принимают по преимуществу сами супруги, возможность экстернального давления, как показала практика демографической политики (скажем, французской после второй мировой войны), предельно мала. Исчерпал себя и обычай многодетности. Социализация приобретает иной смысл[6]. Во-первых, нарушаются горизонтальные отношения. В семье либо нет брата (сестры), либо есть, но того же пола, мало кузенов и с теми (благодаря мобильности) редко или никогда не контактируют. Во-вторых, желанный ребенок превращается в объект родительской забота и стойкой привязанности[7].
Что касается России, то здесь со второй половины текущего столетия даже в деревенской семье, согласно выборочным опросам, многие родители, в том числе и те, кто сам смог окончить лишь начальную школу, стремились дать ребенку максимально возможное образование. Молодое поколение пользуется намного большим числом материальных и духовных благ, чем в прошлые годы. На них уходило в 60-х годах от одной четверти до половины бюджета семьи. Дети, по словам большинства родителей, – главный смысл семьи.
Однако репродуктивную стратегию общества в настоящее время определяет желание и возможности женщины. Установка женщины на малодетность – результат совокупного влияния ряда факторов, среди которых, на наш взгляд, исключительное значение имеет изменение всей совокупности их интересов и потребностей. Усиление внесемейных ориентации женщин отмечает демограф ВА. Белова. «Женщины стали в большей мере стремиться, – пишет она, – к социальной значимости своего общественного положения, личностной обособленности и самостоятельности. Поэтому возрастает профессиональный интерес к работе, к общественной жизни, а эта новая роль женщины, требующая много времени, моральных и физических сил формирует и новую систему ценностей, в которых ценность часто уже второго ребенка не так велика, как того хотелось бы демографам»[8]. При этом большинство исследователей по этим проблемам сходятся на том, что потребность иметь хотя бы одного ребенка существует, практически во всех семьях и, более того, что многие женщины, стремясь удовлетворить эту потребность, готовы родить ребенка даже вне брака.
Разновидностью детоцентристкой семьи можно считать неполную семью (мать и ребенок) и конкубинат. Согласно определению югославского юриста М. Босанаца, конкубинат не что иное, как длительный юридически не оформленный союз мужчины и женщины или материнская семья с отцом, но без мужа[9]. Однако очевидно, что такая форма семейных отношений в духовно-нравственном плане не является альтернативой детоцентристской семье, так как мужчина выключен из семейных отношений и принимает мало участия в воспитании детей. В этом аспекте весьма уместно вспомнить о патриархальных идеалах отца – учителя и воспитателя, ответственного за нравственное поведение своих детей.