Чрезвычайно важной чертой социальных систем, приковывающей к себе особое внимание социологии, является плюралистический характер их структур. Главное в этой проблеме - тот факт, что ни в одном обществе индивид, вышедшей из младенческого возраста, не является членом лишь одного единственного коллектива. Так, благодаря запрещению кровосмешения, обеспечивается такое положение, при котором человек, вступив в брак, становится членом двух независимых нуклеарных семей - единственным их общим членом; кроме того, он принадлежит к многочисленным другим коллективам, организованным по месту жительства, профессиональной функции, общности принимаемых решений, отправлений религиозных обрядов и так далее и тому подобное.
Поэтому дифференцированность общества должна сочленяться со способностями его отдельных членов успешно исполнять эти многочисленные роли, что по мере возрастания дифференциации влечет за собой потенциальную возможность возникновения конфликта ролей, а также неопределенность нормативных экспектаций [1, 122].
Постмодернизм ставит под сомнение адекватность и обоснованность социологии, все ее основные допущения. В то же время постмодернизм предлагает социологии собственную альтернативу:
новую эпистемологию вместо традиционной, которая, по его оценке, находится на грани исчезновения;
новый инструментарий для описания современных социальных процессов, перед которыми бессильна традиционная социальная наука.
В 80-е – 90-е годы социология продолжила пересмотр традиционных подходов, все в большей и большей степени заимствуя концепции и интерпретативные стратегии у постмодернизма, активно приспосабливая их для социологического анализа. Можно констатировать, что постепенно чисто постструктуралистская проблематика перерастает в постмодернистский комплекс в социологии.
Это находит свое проявление прежде всего в изменении эпистемологии, ее постмодернистской трансформации. Объектом постмодернистской критики становятся фундаментальные особенности социологического знания.
С самого начала своего возникновения социология была убеждена в полной познаваемости и объяснимости мира. Она формировалась в рамках мировоззрения Нового времени, той картины мира, которая сложилась под воздействием классического естествознания, с его стремлением обнаружить универсальный порядок вещей в форме наглядных законов природы и использовать их в человеческих целях. Социология фанатически стремилась копировать естествознание, полагая его идеалом подлинной науки, а модель рациональности, используемую в точных науках, вполне применимой к изучению социального мира.
С точки зрения постмодернизма, поиск социологией универсальных законов общественного развития выглядит утопическим. В мире постмодерна, фрагментированном и неиерархизированном, имеет смысл только описание локальных, специфических феноменов; констатация общих законов, свободных от контекста, не имеет смысла.
Поэтому столь же утопическим, с точки зрения постмодернизма, выглядит и традиционное прогрессистское стремление социологии создать идеальную модель общественного устройства, которая позволила бы привести самые различные общества к единому "светлому будущему".
Бессмысленной оказывается и идея объективного, незаинтересованного социального знания, и характерная для классической социологии позиция ученого – ценностно нейтральная позиция объективного наблюдателя. Поскольку постмодернизм трактует научный дискурс как функцию социальных интересов, то именно ценностным предпочтениям ученых принадлежит центральная роль в его формировании. Такая "контекстуальная включенность" ученого , его заинтересованность как участника социального процесса делает не просто бессмысленным, но недопустимым почитаемый модерном "ценностный нейтралитет". Более того, согласно постмодернизму, ученый обязан приложить все усилия для "деобъективации" существующих реалий, демонстрации их социальной и исторической укорененности, а вовсе не " объективной закономерности".
Постмодернизм подвергает критике и саму задачу, поставленную перед социологией ее отцами – основателями, – стать основой рациональной политики, научным основанием для рационального переустройства общества. Как подчеркивает З.Бауман, социология сыграла активную роль в дегуманизирующем проекте модерна, оказалась инструментом рационализирующего, унифицирующего и формализующего разума.
Описывая роль интеллектуалов в эпоху модерна, Бауман весьма убедительно показывает и роль социологии в этом проекте. В течение трех столетий Запад задавал для всего мира концепцию прогресса, определял его направления, основные стандарты, пропагандировал западный стиль жизни. И делали это именно интеллектуалы – в рамках своих социологических, философских, эстетических и других теорий. Со времени своего появления именно интеллектуалы обеспечивали "очевидность" превосходства Запада над остальным миром, доказывая, что делаемое универсально верно и абсолютно истинно, морально и прекрасно. Иначе говоря, функция социологии и социологов, профессионалов-интеллектуалов состояла не в служении "объективным законам истории" и придании обществу законосообразного устройства, а наоборот – в придании модерну универсального значения и тем самым статуса "объективной закономерности". И.Валлерстайн прямо назвал социологию, как и всю социальную науку, "интеллектуальным дополнением либерализма". Ее функция состояла в легитимации модерности, привитии обществу рациональности модерна как универсального культурного контекста социальных изменений. Собственно, в этом состоит смысл и известного призыва О.Конта "сделать всех позитивистами".
Однако подобные универсалистские притязания социологии основывались на ее уверенности в собственной способности познать объективные, то есть, универсальные законы общественного развития. Именно утверждение существования всеобщих причинно-следственных связей, на котором "стояла" классическая социология, и служило онтологическим основанием возможности позитивной науки об обществе, позитивной, то есть, научной политики, вообще победы разума, всеобщей рациональности. На этом основании и зиждилась заявленная социологией при ее рождении технологическая функция – и это стало принципиальным историческим рубежом в дисциплинарном самоопределении новой науки об обществе, сознательно противопоставившей себя своим "спекулятивным" предшественницам.
Однако новые способы критической саморефлексии, предложенные постмодернизмом, а также выработанные им принципиально новые представления об истине, о соотношении объекта и субъекта познания и других принципиальных проблемах эпистемологии, поставили под сомнение онтологическую обоснованность социологии, заставили увидеть в ее служении "объективным законам" нечто совсем иное. Осуществленная постмодернизмом деонтологизация социологического знания требует принципиального переосмысления роли и функций социологии в обществе.
Кузьмен О.В. Социология. Новосибирск: СибАГС, 2005.
1. Дюркгейм Э. Социология. М.: Издательство ПРИОР, 2005.
2. Михайлова Л.И. Социология культуры. М.: ИНФРА-М, 1999.
3. Нечаев В.Я. Социология культуры организации. М.: ИНФРА-М, 2002.
4. Смезлер Н. Социология. М.: Юнити, 1994.
5. Социология: Словарь-справочник. М.: Наука, 1991.