Содержание
Введение
1. Нищие в средние века
2. Отношение церкви к нищим
Заключение
Список литературы
Введение
В средние века было немало людей, появлявшихся на свет на обочине дороги и там же заканчивавших свою жизнь. Однако не все они были «бродягами» в нашем, современном смысле слова. Ремесленники переходили из города в город в поисках заработка, проповедники искали новых слушателей, студенты сами хотели слушать лекции знаменитых профессоров. Но выгоняла людей на дороги и обычная нужда: оставшиеся без кормильца женщины, дети и старики покидали родные места и скитались по окрестным городам и деревням, добывая себе питание нищенством, а то и воровством.
Бродяжничество имело в средние века довольно благопристойный вид, потому что скитальцы посещали наиболее известные храмы и монастыри, поклонялись святым мощам. Такие богомольцы назывались паломниками или пилигримами. Считалось, что молитвы нищих лучше всего доходят до Господа, и многие набожные просили пилигримов помолиться за них в храме; за это странник получал от приютивших хозяев мелкую монету или кусок хлеба. Средневековые новеллы и рассказы о жизни святых часто показывают нам радушных и доверчивых хозяев, привечающих бродягу паломника.
Отношение к обездоленным, больным и убогим в средневековой Европе вообще было довольно терпимым. Короли, богатые монастыри и города выделяли деньги на содержание приютов для стариков и сирот, больниц для бедных, постоялых дворов для пилигримов; раздавали им деньги возле церквей. «Наши городские нищие» (так их называли в городских документах) были даже объединены в некое подобие цеха; возглавлял этот цех, избранный самими нищими старшина, с которым городские власти обсуждали все дела, касающиеся сбора милостыни.
Целью данной работы является: показать, как менялось отношение к нищим в средневековой Европе.
1. Нищие в средние века
На нищих и бродяг до XV в. не смотрели как на чужаков, отделённой резкой чертой от «порядочных людей» и опасных для общества. Болезнь, неурожай, разорение, смерть родственников, выгонявшие человека под открытое небо, угрожали всем и каждому. Когда Шекспир придал своему королю Лиру обличив нищего бродяги, эта картина не вызвала изумления у театральных зрителей. Средневековый человек находил привлекательные черты даже в лесных разбойниках, наделяя их благородством, справедливостью, особой заботой о бедняках. Наиболее ярко эти черты проявились в любимом герое английских сказаний, Робине по прозвищу «До I» (по-английски — «Гуд») из Шервудского Робин становится разбойником не по доброй воле, но и в лесу он остаётся более достойным членом общества, чем его противники — рыцари и шерифы.
Но примерно с 1450—1500 гг. терпимость к (нищенству и бродяжничеству по разным причинам уменьшается. В Англии и Нидерландах после победы протестантизма над традиционным католичеством нищенство перестало быть уважаемым занятием; считалось, что каждый человек обязан самостоятельно зарабатывать на жизнь — этим он исполняет свой долг перед Богом. Многие католические государства испытывали в XVI—XVII вв., серьёзные экономические трудности и не могли выделять большие детва на содержание обездоленных. Но главная причина, по-видимому, заключалась в другом: широкое распространение наёмного труда в Европе в период позднего средневековья давало теперь возможность прокормить себя и людям, не входившим в цех, сельскую общину, лишённым семьи. Толпы бродяг на дорогах вызывали всё большее раздражение у новых капиталистических предпринимателей; в них видели уже не подобие нищего Христа, а дешёвую рабочую силу, которую следовало приставить к делу.
Города начинают закрывать ворота перед окрестными оборванцами, наказывая их за незаконный сбор милостыни на городских улицах. (Нарушение законов о нищенстве строго каралось: в Кёльне, например, трижды пойманный за незаконным попрошайничеством бродяга, не входивший в установленное число «наших городских нищих», заканчивал свою жизнь на виселице.
Городские власти обходились с этой опасной публикой без всяких церемоний, но ещё более жёстко вела себя по отношению к ним королевская власть. В XVI в. английские короли издали целый ряд законов против бродяг, которые народ назвал «кровавыми».[1] Согласно этим законам, любой желающий мог захватывать бродяг на дорогах и приставлять их к работе. Несколько раз пойманного и бежавшего бродягу клеймили как уголовного преступника.
Чем более суровым к своим изгоям становилось европейское общество, тем большее количество людей уходило в леса или горы и занималось разбоем. Разбойник в XVI в. — это уже не добрый и благородный Робин Гуд, наказывающий жадных богачей и помогающий беднякам. Напротив, это обозлившийся на всё и всех человек, жестокий и коварный, грабящий и убивающий без разбора. Ванды таких разбойников десятилетиями держали в страхе целые области, и местные власти не могли с ними справиться. Особенно сильна была такая организованная преступность в самых бедных районах Европы — Сицилии, Южной Италии.
С конца средневековья бродяги и разбойники отделяются резкой гранью от добропорядочных бюргеров. Сытая, разбогатевшая Европа видит в каждом человеке, лишённом крыши над головой и надёжного дохода, своего врага и если не сегодняшнего, то завтрашнего преступника.
2. Отношение церкви к нищим
Церкви в средние века переходит очень важная функция— поддерживать социальный мир и сглаживать социальные противоречия. Естественно, что церковь не разделяла открытой враждебности по отношению к обездоленным и нуждающимся, так как эта враждебность была бы несовместима с проповедью смирения, любви к ближнему и равенства всех перед Богом. Поэтому, обращаясь к сильным мира сего, церковь взывала к милосердию. Так, орлеанский епископ Иона (IХ в.), адресуя свои слова сеньорам, писал, что «по своей природе их рабы и вообще, все бедняки равны им».[2]
Сочувствие к низшим слоям и осуждение их притеснителей в значительной степени проистекали из социального учения церкви, которая формально превозносила бедность, считая ее идеальным состоянием. Прославление бедности стало основным лейтмотивом религиозных литературных памятников раннего средневековья. Именно в бедняках должно было служить им своего рода моральной компенсацией за земные невзгоды.
Программа церкви в этом отношении фактически сводилась к требованию милостыни в пользу бедняков. О способах прекращения бедности и не помышляли,— подаяние должно было ее увековечить, поскольку склоняло нищих к тому, чтобы оставаться в положении иждивенцев, кормящихся от крох, уделяемых зажиточными людьми.
Более того, церковь всячески оправдывала сложившееся в обществе положение вещей. Монахи Сен-Лод в Анжере писали: «Бог сам соизволил так, чтобы среди людей одни были сеньорами, а другие сервами и чтобы сеньоры были склонны чтить и любить Бога, а сервы — чтить и любить сеньоров».[3]
Нищета возводилась в ранг морального достоинства. В свою очередь культ бедности иногда порождал так называемое «чванство бедняков», которое подчас поощрялось даже в житиях святых. Так, в «Житии св. Германа» (парижского епископа) рассказывалось, что, когда епископ получил в подарок от короля Хильдеберта коня с повозкой, он употребил этот дар для выкупа пленника, хотя король просил святого никому не отдавать этого подарка. Автор жития говорит: «Для священника больше значил глас бедняка, нежели короля»? Подлинным гимном добровольной бедности звучит стихотворная легенда о св. Алексее, удалившемся от богатых родителей и умершем в нищете.
В бедняках в то же время видели не столько несчастных, чью жалкую участь необходимо было облегчить, сколько спасителей богатых. Бедные существовали для того, чтобы богатые могли искупить свои грехи; богатые же нужны беднякам, дабы те могли кормиться около них. Подаваемая бедняку милостыня, писал Алкуин в конце VIII в., позволяет подающему попасть в рай. Таким образом, бедность не осознавалась как социальная проблема, которую обществу надлежало решать. В этой связи милостыня преследовала своей целью не непосредственно помощь нищему, а скорее помощь самому нищелюбцу, подающему милостыню.
В таком случае нищелюбцем двигала не любовь к ближнему, не человеколюбие, а желание очиститься от своих собственных грехов; нищий же выступал виде средства к «самоочищению». Тем самым сложились вполне определенные правила подачи милостыни:[4]
1) ценна только непосредственная милостыня, подаваемая из рук в руки;
2) милостыня подавалась тайком, мимоходом;
3) важна «слепая» милостыня, без выяснения причин нищенства и тех обстоятельств, куда пойдет милостыня;
4) нищий должен знать имя нищелюбца, чтобы помолиться за него в церкви, причем обратная связь здесь не обязательна (подающий может не знать имени принявшего его милостыню нищего).
Церковь стояла за сохранение сложившегося порядка и учила, что каждый член общества должен жить сообразно своему положению, а не добиваться изменения своего правового или имущественного статуса.
О необходимости попечения о нищих христианская церковь говорила издавна. Так, известны постановления Эльвирского собора 306г. и Антиохийского собора 341г., где епископату было дано право распоряжаться по своему усмотрению имуществом церкви на нужды благотворительности. «Постановляем, чтобы епископ имел власть над имуществом церкви: ведь если ему следует доверять ценные души людей, то тем более он должен распоряжаться деньгами — собственной властью ведать, всем уделять нуждающимся через пресвитеров и дьяконов под страхом Божьим и со всей осторожностью». Из правил Сардинского поместного собора (347г.): «Епископы должны помогать сиротам и вдовам». В правилах Феофила, епископа Александрийского (конец IV - начало V вв.) утверждалось: «Вдовцы, и нищие и пришельцы страннии от Церкви да питаются, и всяко угодие да приемлют». В правилах IV Вселенского собора (Халкидон, 437т.)было записано: «Требующие помощи нищие с послании мирными да отходят».