Наш стыд говорит о нас намного больше, чем мы думаем. Поэтому размышление о стыде — один из надежных путей самопознания не того, каким мне хочется казаться, а того, каков я есть.
Стыд также состоит из трех элементов:
а) то, каким я должен быть здесь и теперь согласно Я-концепции;
б) каков я здесь и теперь;
в) рассогласование и его осознание.
Как видим, стыд и вина состоят из одних элементов, но различить их нетрудно. Если мне стыдно безотносительно к тому, чтобы кто-либо оценивал мое поведение или состояние, чтобы кто-то видел или слышал о стыдном поступке, то это — чистый стыд, абсолютный стыд. Но поскольку стыдные поступки в моей жизни наказывались лишением любви, плохим отношением взрослых, друзей, отвращением ко мне значимых людей, то энергия стыда возрастает при возбуждении представлений о том, что кто-то оценивает меня, неодобрительно относится к моему поступку или состоянию. Однако это — не чистый стыд, а индивидуальный, вызванный другими людьми, поскольку я чувствителен к их чувствам. Если эти другие мною любимы, то данный вид стыда сливается с чувством вины, с чувством того, что я не соответствую их ожиданиям. Если же эти другие не любимы, но значимы, то под видом стыда реализуется социальный страх перед осуждением другими.
Развитие эмоции стыда является необходимым условием нормального развития человека и формирования индивидуальности. Но с того момента, как личность сложилась и индивидуальность выкристаллизировалась, она перестает нуждаться в этой эмоции как побудителе деятельности и поведения. Стыд должен стать лишь сигналом к тому, что здесь и теперь я не соответствую своей Я-концепции — и не более того. А мои поступки определяются разумом и сознанием блага. По-видимому, именно в этом смысле Аристотель говорил, что «мы не хвалим взрослого, если он стыдлив»[6].
3.2 Идентификация, как один из механизмов социализации
Социализация предполагает способность человека выработать и реализовать «я – концепцию» Такая концепция включает личную и социальную идентичность, т.е. способность человека к самооценке физических, интеллектуальных, нравственных качеств и способность определения своей принадлежности к какой-либо общности (возрастной, политической, семейной и т.д.) Действие идентификации как механизма социализации связано с тем, что индивид усваивает и реализует нормы, ценности, качества и т.п. тех групп, принадлежность к которым он осознает. Иными словами - действия людей во многом определяется их самооценкой и групповым членством.
Мы не только составляем для себя определения ситуации; отвечая на вопрос «Кто я такой?», мы также даем самоопределения. Ответы на этот вопрос и составляют то, что социологи называют собственным Я или самостью, т.е. набор понятий, с помощью которых мы определяем, какие мы есть. Формирование собственного Я представляет собой центральную часть процесса социализации. Самость – не биологическая данность, она развивается в процессе взаимодействия человека с другими людьми. Социолог Дж. Мильтон Йингер пишет:
«Самость формируется на базе действий других людей, которые становятся частью индивида в результате отождествления им себя с этими другими и его самооценки с точки зрения этих других. Оглядываясь назад, вы можете спросить себя: «Кто я такой?» Но на деле ответ известен еще до того, как вопрос был задан. Ответ этот составился из всех определений наших ролей, принципов и целей, которые начинают формироваться у нас под влиянием окружающих с момента нашего рождения. «Ты – мальчик; ты – мой сын; ты – француз»; «Ты – хороший мальчик и составляешь истинную часть этой группы» (с соответствующими вознаграждениями, подтверждающими слова); или «Ты – дурной мальчик» (эти слова значимые персоны доводят до нашего сведения с помощью соответствующих, по их мнению, санкций)».
Самость – это наши идеи по поводу собственных качеств, способностей и поведения. В повседневной жизни мы ощущаем присутствие самости в таких фразах, как: «горжусь собой», «разговариваю сам с собой», «потерял контроль над собой», «стыдно за себя», «испытываю себя», «ненавижу себя» и «люблю себя». Эти понятия представляют собой сердцевину человеческой сущности, осознание того, что каждый из нас есть уникальное творение, отличающееся от других и в то же время похожее на них. Образ каждого человека как уникального, автономного, самодостаточного существа дает ощущение психической целостности. У индивидов, страдающих какой-либо формой сильного душевного заболевания, особенно шизофрении, отсутствует четкое представление о самих себе и о границах собственной личности, т.е. о том, где начинается и где заканчивается их личность. Поэтому многие из них теряются в потоке обрушивающихся на них стимулов.
Самость участвует в развитии эгоцентрического сдвига, при котором человеку свойственно ставить самого себя в центр всех событий. По причине такого эгоцентрического сдвига мы создаем гипертрофированные представления о самих себе как о жертвах или целях действия или события, которое в действительности направлено совсем не на нас.
Эгоцентрический сдвиг свойствен каждому человеку, просеивающему жизненный опыт через фильтр собственной личности. Такой смещенный взгляд на реальность формирует наше восприятие событий, а позже воздействует на наши воспоминания об этих событиях. Человеку типично думать о собственном Я в терминах статичности как о «цельной системе» или «вещи». Но согласно концепциям сторонников теории символического интеракционизма, собственное Я обладает также динамическими характеристиками. Представители этой теории указывают, что мы можем быть объектами собственных поступков. Мысленно мы отходим в сторону и с этого наблюдательного пункта начинаем следить за собственными действиями. С этой точки зрения самость представляет собой процесс, с помощью которого мы разрабатываем свои действия в соответствии с поступками других людей. Социологи Ч.Х. Кули, Дж.Г. Мид и Э. Гоффман постарались облегчить понимание этих проблем, предложив свои теории.[7]
§ 4. Психологические характеристики личности
4.1 Социально-психологическая характеристика личности
Каждый конкретный человек — это не просто индивид со своими особенностями, а личность, интегрирующая социально-типические черты класса, этнической общности, группы. Чтобы понять конкретного индивида, надо изучить его как личность. В Древней Греции слово «личность» (persona) обозначало маску (русское «личина»), которую надевал актер в театре, а затем самого актера и его роль. У римлян это слово употреблялось с указанием социальной функции или роли: личность отца, личность обвинителя, личность судьи и т. д. При употреблении слова «личность» повсеместно стали подразумевать «роль», которую играет в обществе тот или иной человек.
Различают две разновидности ролей: конвенциальные и межличностные.
Конвенциальные роли представляют собой стандартизированные права и обязанности — отец, мать, сын, начальник, руководитель и т. п. Отношения между людьми, заключенные в этих ролях, лежат на поверхности, и нет ничего легче, чем ошибиться, истолковывая по ним истинное содержание интересующей нас личности. Казалось бы, раз перед тобой начальник, которому подчиняются другие, то, следовательно, он наделен какими-то качествами, которые делают его лидером. Однако это далеко не всегда так. Если мы, например, знакомимся с какой-нибудь семьей, то автоматически обращаемся к отцу как к главе семейства, и здесь мы также часто ошибаемся. Жизненные наблюдения и исследования показывают, что отец может играть очень много ролей: пользующийся доверием, честолюбец, трудяга, безответственный и т. д. Здесь мы наблюдаем наличие другого вида ролей. Это межличностные роли.
В отличие от конвенциальных межличностные роли выступают в виде прав и обязанностей, выполнение которых зависит от индивидуальных особенностей членов группы. Несмотря на свое «официальное» положение, отец, например, может не быть главой семьи. Здесь дает о себе знать социальный статус личности, то есть социальное положение человека в обществе. Другой, наиболее важной его составляющей является субъективная оценка людьми члена своего круга.
Важность названного феномена заключается в том, что на его основе формируется самооценка личности, лежащая в основе чувства собственного достоинства.
Люди с развитым чувством собственного достоинства отличаются последовательностью действий. Они справляются со своими внутренними конфликтами, подавляют склонности, которые доставляют им неудобство, проявляют высокий самоконтроль. Это уравновешенные, тактичные, спокойные и независимые люди. Люди с низким уровнем чувства собственного достоинства обладают противоположными качествам. У тех и у других в связи с этим формируются специфические качества самосознания[8].
Самосознание — это прежде всего осознание себя в качестве устойчивой, более или менее определенной единицы, сохраняющей свою независимость и целостность в различных ситуациях. Самосознание — это образ «Я», установка по отношению к самому себе. Каждый человек, если у него нормально функционирует самознание, в какой-то степени осознает свои достоинства и недостатки, признает свои ошибки. Если же он отказывается от этого полностью или хотя бы частично, то, чтобы поддержать свой уровень самосознания, вводит в действие механизмы психологической защиты. «Идея «психологической защиты», — пишет В.Ф. Бассин, — отразила совершенно реальную и важную сторону психической деятельности... Психологическая защита является нормальным, постоянно применяемым психологическим механизмом...».