Поскольку речь идёт о муниципальных клубах, мы не можем в полной мере применить к ним все положения теории клубов, изложенных в экономике общественного сектора. Поскольку в классической теории клубов не предполагается участия государства в рациональном определении размера клуба и количестве клубных благ [6]. Клуб или его подобие формируется на основе добровольных соглашений, и эти соглашения могут достигать оптимума.
Агенты образуют институт, в данном случае, клуб, не ради увеличения значения функции полезности из-за прироста частных благ (как в фирме), а для увеличения этих значений с помощью производства коллективных благ. Участие в институте (клубе) и есть потребление коллективного блага.
Поскольку в создании муниципальных клубов участвует только один агент – государство, в лице органов местного самоуправления, то согласно теории клубов подобные учреждения не могут быть рациональны и жизнеспособны.
С другой стороны, мы видим множество примеров создания клубов компаниями для выработки приверженности и лояльности клиентов. Стать на позицию повышения конкурентоспособности регионов, то создание такого муниципального клуба может стать неценовым механизмом выработки приверженности населения к данному региону, желанию совершенствовать и развивать его. Не секрет, что высококвалифицированные кадры, вместо того, чтобы развивать свою территорию, отправляются «искать лучшей доли». Покидая «родной край», они оказываются в мире, где нарушены естественные человеческие связи, где действуют силы отчуждения, превращающие живую разностороннюю личность в безликую деталь, обладающую рыночной стоимостью.
Здесь следует воспользоваться предложенным в 1973 г. подходом Дж. Рокича, который сформировал две группы ценностей (в каждой по 18 элементов), определив элементы одной из них как базовые (или конечные), а другой – как инструментальные. Такое деление очевидно: человек живёт и работает ради неких конечных ценностей, в то время как инструментальные – не более чем средство достижения конечных. На уровне обыденного сознания это можно представить в виде следующего простейшего примера: для многих людей комфортная жизнь будет естественной конечной ценностью и целью существования, а для других она же будет чисто инструментальной ценностью, позволяющей быстрее и полнее достичь такой конечной ценности, как, например, самоуважение.
Можно ещё привести пример из классической литературы – первого романа классика Теодора Драйзера «Сестра Керри», в котором показана героиня, находящаяся на гребне успеха, которая вдруг с горечью осознаёт, что «дверь, за которой таится полное человеческое счастье, так для неё и не открылась» [3, с. 343]. В романе показаны непростые взаимоотношения между материальным успехом, социальным престижем и «простым человеческим счастьем», которым, по сути, и измеряется качество жизни.
Доминирование экономических ценностей, которым поклонялась героиня романа Драйзера, вдруг оказываются фальшивыми, а успех, которого она так ждала и который теперь вызывал зависть окружающих, подозрительно походил на поражение.
И снова мы возвращаемся к пирамиде потребностей Маслоу, позволяющей представить качество жизни как процесс непрерывной деятельности по удовлетворению широкого спектра потребностей: витальные (пища, жилище и т.д.), экзистенциальные (хорошее здоровье, уверенность в завтрашнем дне), социальные (привязанность, принадлежность к сообществу, общение, участие в организациях), престижные (стремление к получению более высокого статуса, признания, оценки и пр.) и духовные потребности (например, в самовыражении через творчество). Удовлетворение перечисленных потребностей позволяет говорить о высоком качестве жизни, а их отсутствие свидетельствует об обратном.
В контексте настоящего исследования следует отметить также подход Э. Алларда [1, с. 94–99], который полагал, что качество жизни достигается за счёт удовлетворения трёх базовых потребностей: «иметь», «любить» и «быть». К первым, «потребительским» потребностям относятся материальные условия: экономические ресурсы, условия проживания и т.д. Любовь охватывает потребности общаться с другими людьми и образовывать социальные идентичности посредством установки контактов в локальном сообществе. Потребности в бытии – интеграция в обществе и жизнь в гармонии с природой, политическая активность, досуг и т.д. Каждая из указанных групп потребностей обладает своим реальным потенциалом и чем более развиты потребности личности, социальной группы и общества в целом, тем более высокие требования они предъявляют к качеству своей жизни.
В условиях перехода экономики России на постиндустриальный тип развития следует учитывать, что основной сферой накопления и использования капиталовложений во всё большей мере становится человеческий капитал, как движущая сила бесконечных по своей природе интеллектуальных ресурсов (в отличие от ограниченных природных ресурсов). В этой связи на этапе формирования постиндустриального общества экономика должна существенно менять приоритеты и задачи своего развития.
В постиндустриальной модели экономического развития критериальным признаком выступает органическая встроенность человеческого капитала, науки и масштабной инновационной деятельности в процесс расширенного воспроизводства и конкурентной борьбы субъектов рынка.
Под человеческим капиталом в целом понимается накопленный запас здоровья, знаний, способностей, культуры и опыта, целесообразно используемых для производительной деятельности по созданию продукции и услуг, что увеличивает ценности и блага как отдельного человека, так и предприятия, общества в целом.
В постиндустриальном производстве существенно возрастает роль человеческого капитала, на приумножение и воспроизводство которого должно быть направлено основное воздействие институциональных изменений. Резервы человеческого фактора в индустриальном производстве следует рассматривать как главные возможности инвестирования постиндустриальной модернизации экономики. Развиваемые институты человеческого капитала представляют собой систему правил, норм и организаций, которые обеспечивают его необходимый рост и адекватно отвечают условиям построения постиндустриального общества.
В то же время содержание и смысл экономических институтов при переходе к постиндустриальному обществу состоит не в том, чтобы выступать пассивной средой, в которой осуществляются определённые экономические отношения и процессы, а в том, чтобы обеспечивать свою оптимальную функциональную организацию общественно-хозяйственного взаимодействия людей, их групп и сообществ на каждом этапе формирования постиндустриальной модернизации экономики. Роль взаимодействия между основными участниками экономики – институтами и организациями, как основными структурообразующими системами национальной экономики особенно важна на узлах бифуркации, или этапе модернизационных изменений, когда «старые» институциональные условия функционирования экономики уже не действуют, а новые – ещё не созданы, что является причиной стохастического поведения хозяйствующих субъектов и отклонения их от общего направления вектора преобразований.
Не в последнюю очередь такие преобразования должны коснуться и института муниципальных клубных учреждений, как центров ответственности за формирование концепций, призванных обеспечить многообразие культурной жизни в Российской Федерации (через реализацию взаимодействий с библиотеками, музеями, парками и другими массовыми учреждениями культуры). Управление клубом также должно осуществляться самим муниципалитетом, однако это не означает, что вся организация его деятельности и административные работы выполняются исключительно его сотрудниками.
Ряд функций возможно возложить на Совет Попечителей муниципального клуба, формирование которого может проходить в контексте развития социальной ответственности бизнеса в России.
Социальная сфера и благотворительность сегодня – самая благодатная зона, вкладывая в которую, крупный бизнес может эффективно налаживать свои отношения с населением [6]. При этом социальная ответственность бизнеса не должна замещать собой государство в решении социальных проблем и не должна превращаться в дополнительный социальный налог, поскольку такое положение дел резко снижает конкурентоспособность компаний. К тому же, некоторые политики и чиновники заинтересованы исключительно в участии бизнеса в «своих» социальных программах, особенно в период избирательных компаний. Вкладывая значительные средства в латание бюджетных дыр и поддержку политически значимых проектов, компании приносят мало пользы местному сообществу, но действуют рационально с точки зрения интересов защиты своего бизнеса. Многие предприниматели сегодня осознают, что, выстраивая отношения с властью, они во многом проигнорировали взаимодействие с обществом, с населением, с неправительственными организациями. В то же время принятие социальных обязательств должно быть выгодным для бизнеса, например, социальные программы должны улучшать качество рабочей силы, предотвращать социальную напряжённость на территориях присутствия и т.п.
Муниципальный клуб может выступить площадкой транслирования успешного опыта и навыков управления бизнесом в социальную сферу. Входя в Совет Попечителей муниципальных клубов, бизнес становится «не просто донором, а активным участником и управляющим», проводя целенаправленную долгосрочную политику по отношению к местному сообществу на территории присутствия и обществу в целом.
С другой стороны, участие бизнеса в формировании Попечительского Совета муниципального клуба позволит муниципалитету снизить доли, которые каждый участник должен внести, чтобы набрать необходимую для создания клуба сумму. При равных долях населению с невысокими доходами нет смысла участвовать в создании клуба, ибо они не получают прироста своей целевой функции.