Вторая реальность (сверхличная) – нация, «бытийственная индивидуальность». Она занимает промежуточное положение в мировой иерархии между индивидуальностью личности и индивидуальностью человечества (как соборной личности). Именно нации принадлежит заслуга создания культуры, которая никогда не бывает «отвлеченно-человеческой», а всегда только «конкретно-человеческой», т.к. она создается и приумножается конкретной национальной индивидуальностью. Все творческие достижения культуры всегда указывают на присутствие в них того или иного национального гения, неповторимого духа и мировидения создавшего их народа. Важным моментом для Н.А. Бердяева является то, что именно в нации живет культурная память поколений, обеспечивающая сохранение идентификационных основ исторической общности и осуществляющая «связь времен», т.е. преемственность национальной жизни. В этом он видит организующее, упорядочивающее назначение нации.
Однако, как считает философ, существуют более высокие, чем нация, стадии причастности к божественному: нация «врастает» в следующую ступень иерархического бытия – во всечеловечество (в пределе – Богочеловечество), исторический путь к которому лежит именно через национальное творчество. Философ раскрывает диалектическую природу нации: с одной стороны, она – этап индивидуализации в отношении к человечеству, с другой – этап универсализации в отношении к человеку. Развитие человечества до самого совершенного состояния иерархической целостности (космического или божественного, т.е. Богочеловечества) происходит через образование и взаимодействие, а порой и через противостояние национальных индивидуальностей и национальных типов культуры. «Всечеловеческое единство», в свою очередь, раскрывает себя исключительно в «национальной множественности». В стремлении к всечеловечеству и заключается высший замысел о нации, ее историческая судьба. Таким образом, вектор исторического движения наций предопределен свыше как реализация «исторического» измерения «вечной ценной цели» – божественного замысла о всечеловечестве.
Сверхисторическую цель нации как части всечеловечества философ связывает с выходом из исторического времени и погружением в иное, вечное время. Он полагает, что земная история конечна, человечество должно вернуться в лоно божественной, небесной истории, из которой когда-то вышло: «…земная история должна вновь войти в небесную историю, должны исчезнуть грани, отделяющие мир посюсторонний от мира потустороннего». В таком эсхатологическом ракурсе «врастание» нации во всечеловечество означает ее преображение и слияние с вечностью.
Непременным условием иерархического восхождения нации-народа ко всечеловечеству Н.А. Бердяев считает национализм. В работе «Философия неравенства» философ предложил собственную типологию национализма, выделив два его типа: стихийный и творческий (напрашивается прямая аналогия с К.Н. Леонтьевым). Творческий национализм, с его точки зрения, есть практическая реализация целостно-органического, культурно-религиозного понимания идеи нации. Только в русле такого национализма национальное бытие может приобретать истинно духовный статус и осмысливаться как «творческое задание». Творческий тип национального сознания, утверждает философ, ориентирован на самокритику, поэтому он не формирует у своих носителей неадекватной, национально-эгоистической самооценки и в отношениях между нациями проповедует идеал равноправного партнерства. Творческий национализм сущностно связан с онтологическими основами нации, органически содержит в себе ее мистическую иррациональную глубину. Его природа личностна,экзистенциальна, этична. Такой национализм не абсолютизирует национальность, но обеспечивает возможность ее творческого роста, а значит, служит достижению конечной цели всемирно-исторического процесса, которую Н.А. Бердяев видит в божественной универсализации человеческого бытия. Творческий национализм философ оценивает как «положительное благо и ценность» для человечества и истории, поскольку в его основе лежит «инстинкт» творческой любви к народу, предполагающий «творческое утверждение, раскрытие и развитие индивидуального народного бытия».
Однако философ констатирует, что в реальности повсеместно торжествует стихийный национализм, который представляет собой идеализацию и абсолютизацию «стихийных свойств народа». Крайним его проявлением, по Н.А. Бердяеву, является «зоологический национализм» (термин заимствован у В.С. Соловьева) – апофеоз национального эгоизма и самодовольства, культивирующий враждебное отношение к другим нациям и стремящийся к реализации собственной «воли к могуществу».
Рассуждая о природе стихийного национализма в своей работе «О рабстве и свободе человека», Н.А. Бердяев характеризует «состояние» идеи нации, породившей данный тип национализма. Идея нации, с его точки зрения, превратилась в продукт рационализации, выродилась в конъюнктурную «правящую идею», «отвлеченный принцип», цель которого – обеспечение выгоды определенным социальным группам, идеологическое господство над людьми. Из нации оказалась исключена личность: национальность стала пониматься не как составная часть личности, а как самодовлеющая цель, т.е. экзистенциальный центр (центр сознания) был перенесен с личности на нацию, вследствие чего произошло невиданное извращение и идеи личности, и идеи нации.
Осмысливая сущность стихийного национализма, философ делает акцент на его психологических характеристиках: он считает такой национализм результатом объективации, экстериоризации во вне сильных эмоций, страстей и расовых инстинктов человека. Он уверен, что бессознательная составляющая национализма служит благодатной почвой для идеологических манипуляций общественным сознанием. Будучи объективированным, иррациональное рационализируется, и человеческое качество (национальность) превращается в «нечеловеческую» и надчеловеческую реальность.
Одной из ипостасей стихийного национализма Н.А. Бердяев признает национализм государственный, идеологию которого оценивает как языческое обоготворение государства, разрыв связи с культурой, истребление «органического своеобразия» нации. Он полагает, что стихийный национализм может реализовать себя только через государство, без которого он остается лишь «моральным состоянием». В этом, по его мнению, отразилось и искажение самой идеи государства: из средства и функции национального существования оно превратилось в его самоцель. Н.А. Бердяев четко определил собственную нравственно-философскую позицию: государственный национализм не национален, так как именно он спровоцировал окончательный распад единого человечества, его возвращение к состоянию «языческого партикуляризма», основанного на подмене Бога народом. Языческая природа национализма, по оценке мыслителя, антиэтична, античеловечна, инстинктивна, поработительна, она является формой рабства и идолопоклонства. В основе государственного национализма, считает Н.А. Бердяев, лежит унифицирующая тенденция, нивелирующая культурную индивидуальность и абсолютизирующая политические различия. Соответственно, его сущность (как и сущность стихийного национализма) не религиозна, не онтологична, не органична, а технична, механична, принадлежит уже не сфере культуры, а сфере цивилизации и является ее закономерным результатом.
Признавая возможность существования «многих национализмов», Н.А. Бердяев особое внимание уделил анализу такого «характерно русского явления», как «церковный» или религиозный национализм. Факт его возникновение он считает результатом «полнейшей национализации церкви Христовой», т.е. ее русификации. В русификации православия философ усматривает главное противоречие, исторический парадокс: изначально вселенский характер церкви экстраполировался на ее национальную разновидность – русское православие, вследствие чего произошла «подмена вселенского русским». Извращенные формы религиозной идентичности, утверждаемые церковным национализмом, легли в основу праворадикального убеждения в том, что русская нация претендует на главенство не только в православном мире, но и во вселенной. Идеология религиозно-национальной исключительности, считает Н.А. Бердяев, отрицает ценность единого человечества и абсолютизирует одну национальность – носительницу «истинной» религии. В этом философ обнаруживает проявление ущербности, провинциализма, локализма русского национального сознания.
Н.А. Бердяев отвергает теорию официальной народности, считая ее правительственной идеологией, закрепившей главенство идеи самодержавия над идеями православия и народности. Он утверждает, что официально-идеологические критерии национальной идентичности давно устарели вместе с породившим их режимом власти: «Из официальной фразеологии «православие, самодержавие, народность» исчезло реальное содержание, фразеология эта стала неискренней и лживой». Он отрицает «мистическую связь православия и самодержавия», саму идею такой связи называет «нелепой». В основе всякого «абсолютного государства», по его мнению, лежит языческая идея, культивирующая богоотступничество, человеческое самоутверждение.
Философ «обвинил» православие в том, что оно «срослось психологически и исторически» с языческой государственностью, вследствие чего превратилось в реакционную общественную силу. Н.А. Бердяев выступает за отделение церкви от государства, так как, с его точки зрения, «условная и насильственная ложь официальной, государственной религии продолжает растлевать человеческие души». Если же этого не произойдет, то атеизация общества может принять необратимый характер, в народной душе окончательно «померкнет религиозная святыня». Прямым следствием церковного национализма, по Н.А. Бердяеву, явилось государственное порабощение церкви, что привело к сращиванию церковного и государственного национализма. Гибридным плодом этого слияния и можно считать, на наш взгляд, имперский национализм (как разновидность стихийного национализма), внутри- и внешнеполитические акции которого жестко критикует Н.А. Бердяев.