И напротив, терпимость всегда была «мертвым» понятием в римско-католической церкви, культивировавшей на протяжении своей длительной истории жестокий фанатизм и агрессивную нетерпимость. В этом нет ничего неожиданного, так как речь шла о защите ее интересов. Для «еретиков» священная инквизиция была карающим огненным мечом, удивительным образом сочетая истребительную деятельность с теорией божественной любви. Религиозная нетерпимость была присуща миллионам невежественных людей, живших во времена христианской цивилизации. Однако «невежественные» не означает «глупые».Во сто крат опаснее религиозной фанатической глупости и невежественности умная нетерпимость, вооруженная к тому же и средствами принуждения. Римско-католическая церковь представляла собой корпорацию умных людей и именно поэтому ее влияние было таким длительным и эффективным.
Теперь перейдем к рассмотрению функционирования страшной и разветвленной организации - священной инквизиции. Она контролировала практически все сферы деятельности миллионов людей, использовала различные методы социотехнического, в том числе и тайного, управления обществом, а также способы проникновения в самые скрытые уголки человеческой души. Под инквизицией будем понимать особые трибуналы католической церкви, преследовавших еретиков, чья деятельность началась в XII—XIII вв. и закончилась в первой половине XIX в. Во всяком случае несомненно одно: к концу XIII в. Западная Европа, находившаяся под влиянием католической церкви, была покрыта сетью инквизиционных трибуналов. Их деятельность, замечает знаменитый историк инквизиции Г.Ч. Ли, была непрерывна, подобно действию законов природы, что отнимало у еретиков надежду выиграть время и скрыться в одной из европейских стран: «Еретик жил как бы на вулкане, который во всякое время мог начать извержение и поглотить его... В глазах людей папская инквизиция была всеведущей, всемогущей и вездесущей»[112]. В ту эпоху она выступала в качестве международной полиции, внушая в силу своей таинственности и сверхъестественной бдительности мистический ужас.
Священная инквизиция, как система, включала в себя следующие элементы:суд, обвинение, следствие, допрос, пытки, приговор, аутодафе и костер. Как же была устроена эта страшная в своем жестоком фанатизме дьявольская машина? «Устройство инквизиции, - пишет американский ученый Г.Ч. Ли, - было настолько же просто, насколько целесообразно в достижении цели. Она не стремилась поражать умы своим внешним блеском, она парализовала их террором. Она оставила светским прелатам богатые одежды, величественную пышность богослужения, блестящие процессии и длинный ряд служителей. Инквизитор носил скромную рясу своего ордена; в город он входил или один, или сопровождаемый несколькими вооруженными слугами, которые составляли его личную стражу и были исполнителями его приказаний. Главной ареной его деятельности были стены святого трибунала, откуда он рассылал свои приказы и распоряжался судьбою целых народов, окруженный молчанием и таинственностью, в тысячу раз более внушительными, чем внешнее великолепие епископов»[113].
Так как римский папа был наместником Бога на земле, то он выступал и в качестве верховного главы инквизиции; последний подчинялся папству и служил интересам католической церкви. Инквизиторы обладали неограниченными правами: «Ужасная власть, предоставленная, таким образом, инквизитору, становилась еще более грозной благодаря растяжимости понятия «преступление, выражавшееся в противодействии инквизиции»; это преступление было плохо квалифицировано, но преследовалось оно с неослабной энергией». Аппарат инквизиторов состоял из их заместителей, уполномоченных, которые в других городах данного округа проводили работу с еретиками, экспертов-юристов из монахов, формулировавших обвинения и приговоры в соответствии с гражданским законодательством, нотариусов и понятых, придававших следствию видимость законности и беспристрастия, прокуроров как обвинителей, врачей, следивших, чтобы обвиняемый не умер прежде времени от пыток, палачей.
В своей деятельности этот аппарат опирался на более многочисленный вспомогательный аппарат, так называемых «родственников» инквизиции, в который входилитайные доносчики, тюремщики, слуги и пр. Тайные доносчики или соглядатаи вербовались в самых различных слоях общества, их можно было обнаружить в королевской свите, среди художников и поэтов, торговцев и военных, дворян и простолюдинов, аристократов и почтенных горожан. Они уговаривали осужденных публично покаяться, исповедаться, примириться с церковью, сопровождали еретиков на костер, помогали его зажечь, подбрасывая хворост. Все служители инквизиции, включая и «родственников», носили оружие, не подлежали светскому и духовному суду, любые попытки помешать их деятельности квалифицировались как ересь, что порождало у них чувство полной безнаказанности.
Вторым элементом системы священной инквизиции является обвинение. Обвинения добывались следующим образом. Например, в некую область, зараженную ересью, приезжал инквизитор и на торжественном богослужении в его честь выступал с проповедью, в которой требовал в течение десяти дней выдать всех еретиков. Тот, кто отказывался от сотрудничества с инквизицией, подвергался автоматическому отлучению от церкви, так как обязанность преследовать еретиков возлагалась на всех, начиная от императора и заканчивая последним крестьянином. «Не только монархам и должностным лицам, - пишет С.Г. Лозинский, - но всем христианам вообще внушалось, что их главная обязанность - способствовать уничтожению ереси. Мирных граждан заставляли без всякого зазрения совести доносить на еретиков властям. Узы крови не служили оправданием тому, кто скрывал еретика: сын должен был доносить на отца; муж являлся виноватым, если не выдавал своей жены на ужасную смерть. Преступная принадлежность к ереси уничтожала все узы, соединяющие людей: детям внушали, что они должны покидать своих родителей, если последние не являются истинными католиками». Тот же, кто откликался на призыв инквизитора и в установленный срок доносил на еретика, получал награду в виде индульгенции сроком на три года.
Существенно здесь то, что инквизитор лично получал от доносчиков информацию, при этом сохраняя в тайне его имя. Это вносило немалый вклад в создание атмосферы страха, неуверенности и террора, что, в свою очередь, порождало новые волны доносов, зачастую безосновательных и вымышленных. Одни «исповедовались» перед инквизитором, чтобы оградить себя от обвинений в ереси, другие, таким образом сводили счеты со своими противниками, третьи доносили в стремлении получить часть имущества выданного ими еретика. Следует отметить, что в инквизицию поступало немало и анонимных доносов, которые тоже принимались во внимание.
Кроме этих источников информации, существовал еще один, вполне легально питавший «делами» ненасытное чрево священной инквизиции, а именно: произведения искусства, философские, политические трактаты и иные труды, в которых имелись «крамольные» мысли и идеи. Достаточным основанием для привлечения к судебной ответственности авторов этих произведений считалось их отступление от канонов католической ортодоксии. Этих авторов преследовали, арестовывали, пытали, карали и зачастую сжигали, достаточно вспомнить судьбу Джордано Бруно.
В итоге неутомимой деятельности священной инквизиции, как подчеркивает Г.Ч. Ли, «всякое разоблачение влекло за собой новые, пока... вся страна не покрывалась невидимой сетью... многочисленные конфискации, бывшие следствием этой системы, также играли здесь видную роль». Однажды включенная, инквизиционная машина постоянно требовала новых жертв, чтобы оправдывать свое существование. Поэтому нет ничего удивительного в том, что она не довольствовалась делами, заведенными на подлинных еретиков, но и фабриковала мнимые, проверить которые было практически невозможно.
Третьим элементом инквизиционной системы является следствие, основой которого служили: донос, показания подследственного, выдвинутые против третьего лица. Сначала инквизитор, используя такие документы, открывал предварительное следствие. Он проводил допрос свидетелей относительно обвинения, собирал дополнительные сведения о преступной деятельности подозреваемого и его высказываниях, делал запрос другим инквизиционным трибуналам для выяснения дополнительных улик. Собранный материал подвергался экспертизе квалификаторов, в результате которой принималось решение о том, следует или нет предъявлять подозреваемому обвинение в ереси. На основе положительного мнения квалификаторов инквизитор отдавал приказ об аресте. В секретной тюрьме инквизиции арестованный находился в полной изоляции от внешнего мира, в сырой и темной каморке, часто закованный в кандалы. Для ареста чаще всего достаточно было подозрения, т.е. ничем не доказанного обвинения в ереси, основанного на догадках, косвенных уликах типа случайного общения с еретиком, проживания с ним в одном доме и пр. Лица, подозреваемые в мимолетных отношениях с еретиками, арестовывались и иногда годами находились в тюрьме.
Доказательством для инквизиторов служил донос, считавшийся почти мистическим актом провидения. Церковь видела в каждом верующем потенциального еретика, ибо христианский монотеизм допускал существование дьявола, пытающегося совратить с истинного пути каждого верующего. Вот почему следствие инквизиции усматривало в доносчике оракула, изрекающего истину, правда, его донос можно было также считать наущением дьявола, однако тогда инквизиция лишилась бы жертв. Цель следствия состояла не в проверке доноса, а в получении признания у обвиняемого в инкриминируемом ему преступлении, последующего за этим раскаяния и примирения с церковью.