«Уверенность» и «доверие».

В данной работе я рассмотрела взгляды разных философов и социологов на такие понятия и чувства как «уверенность» и «доверие», мне было очень интересно выяснить и определить критерии их различения и основания для возникновения.

Понятие “доверие” активно используется в социологических, экономических, политических, антропологических и иных исследованиях, однако его определение остается проблемой из-за неоднозначности интерпретации. Общая черта исследований доверия – разнообразие концептуальных типологий, отсутствие ясного и общего определения концепции доверия. Возможно, основная причина разнообразия определений состоит в том, что доверием называют самые разные феномены.

Разграничение понятий “доверие” и “уверенность” является одним из дискуссионных моментов в исследованиях проблемы доверия. Условно можно выделить два направления. В рамках первого подхода уверенность и доверие рассматриваются как самостоятельные социальные феномены. Существует распространенное в научном дискурсе мнение, что “уверенность” скорее следует рассматривать как ожидание стабильности функционирования социальных систем и институтов, а “доверие” – как ожидание благонадежного поведения потенциального партнера в конкретной ситуации взаимодействия. Во втором подходе уверенность рассматривается в качестве элемента доверия либо, наоборот, доверие признается одной из форм проявления уверенности.

Первое направление берет свое начало в работах Никласа Лумана. Он выделяет два типа систем: социальные (функциональные, например, экономика, политика и т. д.) и личностные (психологические). По причине их априорной замкнутости, взаимодействие между системами сводится к формуле “система – окружение” и характеризуется социальной неопределенностью (комплексностью). Луман предложил три механизма снижения социальной комплексности: обеспечение осведомленности ,уверенности и доверия. Первый механизм характеризует социальные отношения в традиционном обществе (по своей природе он близок традиционному типу действия, описанному М. Вебером). Обыденность взаимодействий, «прозрачность» правил поведения в конкретных ситуациях позволяют индивиду достаточно ясно представлять последствия своих действий и ответные реакции окружающего мира (общности, партнера по взаимодействию), тем самым избегать “специфичных проблем риска”; это все активирует, по мнению Лумана, один из двух механизмов: либо уверенность, либо доверие. И тот факт, что современное общество отличается от традиционного возрастанием числа проблемных ситуаций, усложнением взаимодействий приводит к выводу о значимости для современного мира указанных выше способов редуцировать возможность рисков. В работах Лумана, посвященных проблематике доверия ,можно выделить три основных критерия, с помощью которых уверенность следует отличать от доверия. Все три критерия сводятся к ключевому для Н. Лумана различению опасности и риска.

Во-первых, различение доверия и уверенности зависит от “способности индивида различать опасности и риски”. Когда индивид выбирает один из возможных вариантов, он оказывается в ситуации риска, так как его решение основано на прогнозировании будущих действий потенциального партнера. Вероятность того, что его ожидания не оправдаются является мерой рискованности принятого им решения, а само действие, совершенное в настоящем, выражает доверие индивида контрагенту.

Уверенность, как механизм редукции социальной неопределенности, основана на предположении об изначально заданной определенной стратегии поведения. Отсутствие необходимости индивидуального выбора смещает акцент в сторону окружающей системы или других индивидов, что обусловливает восприятие совершенного действия индивидом как акта, сопряженного с опасностью, а не с риском. Опасность, в понимании автора, коренится в функционировании таких систем, которые не контролируемы индивидом. “Если у вас нет альтернатив, вы находитесь в ситуации уверенности. Если вы выбираете одно действие, предпочитая его другим, вопреки возможности быть разочарованным в действиях других, вы определяете ситуацию как ситуацию доверия” .

Во-вторых, уверенность в большей степени характерна для социальных взаимодействий индивида и функциональных систем. Тогда как доверие необходимо в ситуации формирования и поддержания отношений личностных систем (индивидов). Луман пишет: “Доверие является жизненно важным в межличностных отношениях, но участие в функциональных системах, таких как экономика, политика - это уже не вопрос личностных отношений. Оно требует уверенности, а не доверия”.

В-третьих, уверенность является продуктом социализации индивида. Использование механизма уверенности в большей степени обусловлено усвоенными индивидом знаниями о правилах функционирования различных социальных систем, в то время как источником доверия выступает риск в ситуации социального взаимодействия, обусловленный принятием самостоятельного решения.

Важным моментом является описанный Луманом характер взаимосвязи уверенности и доверия, когда каждый из механизмов может выступать в качестве базиса для формирования другого. Здесь нужно заметить, что разрушение уверенности не приводит к потере доверия. Например, отсутствие уверенности в эффективности и надежности российской медицины в целом не означает, что человек не может оказывать доверия какому-то конкретному врачу. Луман полагает, что недостаток уверенности может привести к возрастанию чувства отчужденности и “уединению индивида в малых кругах”. Тогда как недостаток доверия может “просто лишить человека способности действовать”. Нечто похожее наблюдается в современном российском обществе и сейчас, когда отсутствие уверенности в стабильности и безопасности общества выражается в ограничении круга доверия близкими родственниками и друзьями.

Большинство социологических работ , в которых различаются “ доверие ” и “уверенность”, базируются на предпосылках, заданных идеями Н. Лумана. Не является исключением и известная работа А. Селигмена «Проблема Доверия», хотя он и подвергает критике отдельные лумановские тезисы. Опираясь на принципы символического интеракционизма, он утверждает, что исполнители социальной роли в известной степени вольны в интерпретации ее исполнения (при этом автор настаивает на необходимости аналитического различения роли и ее исполнения). Ключевой тезис Селигмена заключается в утверждении, что доверие является следствием ролевой неопределенности, в ситуации, когда “системно определенные ожидания больше не жизнеспособны” .Он подчеркивает, что уверенность, в отличие от доверия , формируется на основе прошлого знания относительно применения санкций в случае обманного поведения партнера и знания о принципиальной возможности наложения такого рода санкций. “ Доверие же предполагает уязвимость, обусловленную неведением или исходной неопределенностью в отношении мотивов другого” .

Японский социолог Т. Ямагиши интерпретирует положения Н. Лумана и говорит о том, что уверенность проистекает из априорно приписываемой контрагенту способности соответствовать ролевым ожиданиям (уверенность в действиях врачей, пилотов и других профессионалов), тогда как доверие связано с представлениями о мотивах и установках потенциального партнера. Также, далее он предлагает еще более детальное разделение уверенности и доверия. Он полагает, что следует различать “доверие”, “уверенность” и “уверенность в безопасности”. В отличие от Н. Лумана, он исключает “ожидания естественного порядка” из числа оснований для формирования уверенности или доверия, оставляя “ожидания морального порядка”. Последние в свою очередь подразделяются на “ожидания компетентности” и “ожидания намерений”. Первый тип ожиданий в сильной степени ассоциируется с так называемым институциональным доверием, которое связано с взаимодействием индивида и конкретного социального института в лице его представителей. Однако в рамках концепции Т. Ямагиши компетентность понимается несколько шире, как “ожидание того, что индивид способен должным образом выполнить то, что обещал сделать” . Именно ожидания компетентности, по мнению Ямагиши, лежат в основе уверенности.

Второй тип ожиданий – ожидания намерений – тесно связан с доверием. Их источником является оценка реальных целей (в отличие от принципиальной способности) контрагента в выполнении взятых на себя обязательств. Иными словами, Ямагиши разделяет исполнение роли и ее исполнителя. Индивид может быть уверен в технической компетентности исполнителя, но не испытывать доверия к его личности, учитывая характер его реальных (с точки зрения актора) намерений. “Решение о доверии или недоверии к индивиду в сильной степени зависит от оценки его личностных черт – обладает ли он такими характеристиками, которые делали бы его поведение надежным, даже вопреки его/ее собственным интересам”.

Введение понятия “уверенность в безопасности” призвано, по мнению Ямагиши, отразить возможность внешнего контроля над действиями контрагента. В таком случае источником формирования “ожиданий намерений” является не оценка “поведенческих диспозиций” партнера, а его собственная заинтересованность в должном исполнении обязательств, поддерживаемая существующей системой санкций. Возможность наказания выполняет функцию гаранта правильного, ожидаемого будущего поведения контрагента. Наличие фактора внешнего контроля в ситуации социального взаимодействия исключает возможность формирования доверия, так как “уверенность в безопасности” возникает в условиях “убежденности _ в том, что социальной неопределенности не существует”. “Уверенность в безопасности” соотносится с доверием, воспроизводящимся в кровнородственных союзах, закрытых сообществах и т. д. Тем самым идея Т. Ямагиши становится созвучной подходу Ф. Фукуямы, называющего такой тип доверия “родственным доверием”.

Доверие и уверенность (стр. 1 из 3)

«Уверенность» и «доверие».