Дюркгейм указывает, что тотем есть не только имя, а эмблема, знак чего-то, на что-то указывающий, что-то обозначающий. Тотем есть символ.Его изображение в виде рисунков или знаков вычерчиваются на предметах, принадлежащих клану, равно как на телах его членов. Татуировка – обозначение того, что данный индивид, живой или мертвый, принадлежит к определенному тотему и потому является членом определенного клана. Тотем – символ коллективности, он обозначает ту общность, в которой члены клана связаны в единое целое. На исследовании тотема как символа строится вся социология религии у Дюркгейма[17].
Тотемический знак или рисунок делает тот или иной предмет «священным». Тотемические знаки – необходимый элемент обрядов, при совершении которых они выполняют важную «освящающую» функцию, делают обыкновенный предмет необыкновенным – священным. Священными являются все предметы, которые являются материальными носителями тотема, - или тотемные животные (растения), или предметы, имеющие на себе тотемический знак. Когда эти места и предметы становятся «священными вещами», они отделяются от обыкновенных («профанных») вещей, ограждаются запретами – табу.
Деление вещей и явлений на «священные» и «профанные» охватывает весь мир, доступный первобытному человеку, превращается в целую космологию, систему верований, обращенную к священным вещам.
Дюркгейм говорит, что тотемизм – не религия поклонения тем или иным животным, растениям или людям, а религия поклонения анонимной безличной силе: она оказывается в каждом из тех существ, которым поклоняются, не смешиваясь, однако, ни с одним из них.
Религиозный культ – совокупность обрядов, действий, обращенных – наряду с верованиями – к священным вещам[18].
Одна сторона этих действий – разграничить два мира – священный и профанный, не допускать их смешивания. Отсюда – отрицательные обряды, система запретов, имеющих целью это разграничение: несвященному существу запрещается соприкосновение со священным, непосвященный не имеет права не только брать, но и видеть чурингу (тотемическое существо).
Другая сторона религиозного культа – положительные предписания, обряды, устанавливающие приближение верующего к священному миру, вступление в контакт с ним
Религия, в понимании Дюркгейма, как уже говорилось, основывается на разделении священных и профанных вещей, в отношении которых люди придерживаются различных способов поведения. Источник религиозной жизни – социальный способ существования людей. Религия существует не потому, что существует индивид, размышляющий о мире, а потому, что существует общество, реальность особого рода, отличная от суммы составляющих его индивидов.
На элементарном уровне религиозной жизни еще отсутствует структурная дифференциация между социальной общностью и религиозной общностью. «Моральной общностью» (Дюркгейм называет ее церковью) у австрийских аборигенов является клан, или «фратрия», которую организуют несколько кланов и у которой тоже есть свой тотем.
Дюркгейм полагал, что у австрийских аборигенов клан является первичным социальным образованием, а верования и обряды, обращенные к священным вещам, обеспечивают его сплоченность, «солидарность». Чтобы понять, каким образом религия выполняет эту функцию, нужно разобраться, что происходит в ритуалах.
«Ритуал для Дюркгейма – это не просто проявление ценностных установок. Он имеет большое функциональное значение для социальной «солидарности», являясь способом оживления и укрепления общепризнанных ценностных элементов, которые остаются латентными при повседневной деятельности»[19].
Ритуалы, полагает Дюркгейм, столь же необходимы для нормального функционирования социальной жизни, как продукты питания – для поддержания физической жизни: благодаря ритуалам утверждается и поддерживается группа, которая необходима индивиду; вне группы его существование еще невозможно.
«У Дюркгейма “специфическими объектами религиозных идей оказались сущности с одним общим для них свойством – “священностью”. Сущности, с которыми обычно имеют дело теории религии, - это, главным образом, сущности “воображаемые”: бог, дух и пр. Но Дюркгейм показал, что это свойство присуще и более широкой группе конкретных объектов, действиям лиц в определенных обстоятельствах и т.д. Возникает, следовательно, вопрос: что же действительно общего между всеми этими священными предметами, что сообщает им это общее свойство “святости”? Раньше пытались найти источник внутри самих предметов. Дюркгейм идет совершенно иным путем. Единственное свойство, общее всем этим предметам, - святость, и она вообще не связана с их внутренними свойствами, они обладают ею только благодаря определенному отношению к ним – отношению «почитания». Если это верно, то человек чтит не священные вещи сами по себе, а нечто связанное с ними и вызывающее в человеке чувство почтения. Что же это в таком случае за связь? Ее невозможно вывести из внутренних свойств священной вещи, ибо она – символична. Священные вещи священны потому, что они – символы, с общим для них отношением к источнику священности. Это символическое отношение и было чем-то совершенно новым, в связи с чем возникает вопрос: что же это за общий для всех символов референт?
Должно быть, говорит Дюркгейм, это нечто такое, что мы почитаем особым образом, а таким особым образом мы чтим только моральный авторитет. Следовательно, источник святости священных предметов – тот же самый, что и источник долга относительно моральных правил. Это – “общество”. Это синтез всего, что до сих пор рассматривалось как несвязанные друг с другом аспекты жизни человека. Этот синтез был революционным достижением гения Дюркгейма»[20].
Ритуалы – это действия по отношению к священным вещам, и самим этим действия присуще свойства святости. Но это действия в самом строгом смысле слова, т.е. способы, с помощью которых действующее лицо (актор) достигает определенных целей. По выражению Дюркгейма, это часть «серьезной жизни». Но это действия, которые являются священными и, следовательно, имеют место только в определенных условиях, намеренно изолированных от обычных утилитарных расчетов на получение выгоды, - действия совершаются с «ритуальной установкой». Кроме того, в них входит манипулирование священными символами, т.е. то, что можно назвать символической связью между «средством» и «целью». «В обоих этих аспектах, будучи измерены стандартом внутренней норы рациональности, эти действия не иррациональны, а внерациональны. Этот стандарт к ним просто неприменим»[21].
Религия, согласно теории Дюркгейма, явление чисто социальное. Подтверждая этот тезис, он указывает на следующие два обстоятельства. Во-первых, можно проследить полный параллелизм между отношением индивида к обществу и отношением верующего к божеству: «общество для его членов то же, что Бог для своих верных». Действительно, индивид находится в постоянной зависимости от общества, и верующий тоже чувствует себя в постоянной зависимости от Бога. «Общественное мнение» - источник морального авторитета. Бог – высший судья поступков его адептов, общество – высший судья поведения индивида. Божество – не только авторитет, от которого мы зависим, но и сила, которая нам помогает. Общество – тоже сила, которая не только требует жертв, но и сила, благодетельная для его членов[22].
Дюркгейм указывает и второе обстоятельство, подтверждающее тезис о социальной природе религии. Всякое сильное переживание должно символизироваться в том или ином конкретном предмете. Символу, который представляет явление, вызвавшее у нас сильные переживания, непроизвольно приписываются чувства, возбуждаемые в нас этим явлением.
Обоготворение клана превращается обоготворение тотема, который и становится священной вещью – видимым символом безличной и вездесущей силы клана. Так как «божественная» сила исходит из клана, а индивид – член клана, он ощущает в себе присутствие этой сверхличной силы. Солидарность, связывающая членов группы в примитивном обществе, представима лишь в форме тех или иных символов; тотемы и служат подобными символами солидарности, зримым воплощением в «священной вещи» той сакральной силы, которая фактически исходит из коллектива. Социальная функция религии состоит в укреплении социальной солидарности членов группы.
Действие, поднимающее индивида над уровнем рутинной повседневной жизни, особенно интенсивное проявление социальной жизни, связано с переживанием праздника[23], обретения какой-то особой остроты восприятия и ощущения силы, полноты и радости жизни. Участники коллективного ритуала находятся в состоянии эмоционального возбуждения, переживания того, что превосходит индивида, приобщения к чему-то большему, чем он сам, - источнику силы и могущества, тому, что имеет над ним власть. Это «нечто», выраженное в эмблеме, символе священного тотемного животного, и есть сама социальная группа, клан, к которому он принадлежит.
Религия в теории Дюркгейма рассматривается радикально-функционалистски. Для социолога религия – сумма верований, которые подлежат оценке не с точки зрения их истинности или ложности, а исключительно с точки зрения их функций в обществе. Каждое общество нуждается в поддержании своей целостности, и те процессы, с помощью которых это достигается, есть религия. В этой ее социальной функции религию ничем нельзя заменить. При всех изменениях, которые претерпевают в ходе истории религиозные верования и ритуалы, формы организации религиозной жизни, функция интеграции общества остается за религией. Правда, Дюркгейм признавал, что, влияя на формирование идеалов и тем самым целей, к которым стремятся люди, религия может стимулировать социальные изменения, выполнять «моторную функцию». Но в обоих случаях – поддержания существующего порядка или его изменение – для Дюркгейма дело обстоит так, как если бы между членами общества не существовало никаких разногласий в их религиозных представлениях. На уязвимость в этом отношении теории Дюркгейма указал Э. Гидденс: «В работах Дюркгейма религиозные предписания и, шире, - моральные нормы рассматриваются так, как если бы они поддавались только одному истолкованию членами общества. Но одна и та же совокупность символов и кодов, таких, например, как христианские догматы, может быть и обычно становится объектом разнообразных и антагонистических истолкований, вовлекаясь в борьбу групп с противоположными интересами»[24].Это критическое замечание справедливо. Но оно не ставит под сомнение тот факт, что религия способна укреплять солидарность при наличии определенных условий. Скорее, смысл этой критики заключается в том, что теория Дюркгейма не должна рассматриваться как исчерпывающее описание социальных функций религии. Действительно, если бы это было не так, трудно было бы понять появление практически в то же время, когда работал Дюркгейм, других теорий, и прежде всего – социологии религии М. Вебера. Т. Парсонс показал, что Вебер, притом что его методологические исходные позиции весьма отличались от дюркгеймовых, «создал очень сложную систему категорий, связанных с религиозными идеями, институтами, ритуалом и ценностными установками, по всем пунктам совпадающую с системой…Дюркгейма»[25].