План
Введение
Глава 1.
Результаты исследований семейных социокультурных ценностей
1.1. Место социально-культурных ценностей в полинациональной семье.
1.2. Анализ результатов социологического исследования
Глава 2.
Особенности социально-культурных потребностей полинациональной семьи и условия их реализации
2.1. Семейная политика: проблемы и перспективы
2.2. Проект «Две культуры в одном мире».
Заключение
Глава 1. Результаты исследований семейных социокультурных ценностей
1.1. Место социально-культурных ценностей в полинациональной семье.
«Встречаясь в разных частях света с разными людьми, я постоянно убеждаюсь в том, что все мы, по сути, одинаковы, мы все – человеческие существа. Да, мы носим разную одежду, у нас разный цвет кожи, мы говорим на разных языках. Это внешнее, а по сути своей мы всё те же люди. Именно это связывает нас друг с другом. Именно это позволяет нам находить общий язык и испытывать чувства дружбы и близости».[1]
Способность к самоидентификации является основным признаком человека Модерна, которая подразумевает такую степень индивидуализации личности, когда происходить смещение идентичности из родовой в социальную, когда личность не может и не желает соотносится с традиционным сообществом. Путь к формированию новой идентичности часто начинался с дизъюнктивных (неприязненных) чувств по отношению к людям. Идентичность предполагает языковую компетенцию, а также комплекс жизненно стилевых практик (от предпочтений досуга до стиля в одежде). «Культурный» - это симптом Модерна: «Культурно одеться, культурно отдохнуть, сходить в кино или театр как культурные люди». Для людей вступивших в межнациональный брак необходимо осознание необходимости и актуальности присвоения новой идентичности в целях успешной социализации в ином социальном мире, отличающемся от того, где происходила его первичная социализация. Чтобы не потерпеть неудачу во взаимоотношениях с окружающем миром, им необходимо выработать в себе навыки самоконтроля и воздержания от проявления этнически обусловленных негативных эмоций, а также жизнестилевого и языкового поведения.[2]
Выход из двойного, дискомфортного самоопределения виделся многим респондентам в принятии новой идентичности, которая стремится к целостности и объединяет в себе самые различные интернализированные (усвоенные) роли и установки, включающие и «стеснение» за свою национальность.
Что касается детей, то в городской среде место традиционных связей и социальных форм занимают вторичные институты, которые налагают неизгладимый отпечаток на биографию индивида. Причём институализация городских форм этничности происходит во власти внешнего управления и внешней стандартизации. В этом плане значительная роль принадлежит школьной социализации, связанной с расширением межэтнических контактов. В школьных стенах они происходят в ситуации лицом-к-лицу. Понятно, что формы этих контактов, как и характер формирования новой идентичности, зависят от установок, условностей, предрассудков, а также от обыкновенных человеческих эмоций.[3]
Живущие в одной однородной культуре обычно долго не видят ни конфликта культур, ни конфликта языков. Учителя, не знающие менталитета учащихся, не замечают, как правило, скрытых трудностей, с которыми приходится сталкиваться. В этом случае возникает совершенно конкретная проблема культурного барьера, инокультурного фона. В рамках собственной культуры создаётся прочная иллюзия своего видения мира, образа жизни, менталитета как единственно возможного и единственно приемлемого. Странным образом подавляющее большинство людей не осознаёт себя в качестве продукта своей культуры даже в тех редких случаях, когда они понимают, что поведение «других» определяется их иной культурой. Только выйдя за рамки своей культуры, можно понять специфику своего общественного сознания, можно увидеть различие или конфликт культур. Как отмечает С.Г. Тер-Минасова: «культурный барьер гораздо опаснее и неприятнее языкового. Он как бы сделан из абсолютного прозрачного стекла и не ощутим до тех пор, пока не разобьёшь себе лоб об эту невидимую преграду».[4]
Проблемная идентичность формируется как реакция на бестактность (реальную и мнимую), на информацию, унижающую человеческое достоинство (если она трактуется как таковая). Знание о самом себе требует рефлексии, т.е. сознательной концентрации внимания на своей персоне. Такая рефлексия является, как правило, зеркальной реакцией на отношение «другого». Общество по отношению к детям от смешанных браков не указывает никаких вариантов альтернативно успешного поведения, а лишь заставляет усомниться его в привычных действиях, в самом себе, в своих взглядах. И порядок повседневной жизни становится основным раздражителем, бесконечным поводом для подобного рода рефлексии. Вот почему проблемную идентичность мы рассматриваем как социальный факт: распространяясь среди членов определённой группы, она приобретает принудительный характер и налагает обязательства на действия сообщества. Это стрессовое коллективное состояние, возникающее в результате событий социализации, интерпретируемых как культурно-травматические (под группой подразумевается семья).[5]
Большинство подростков интернализируют мир значимых «других» как единственный, а никак соответствующий определённому социальному контексту. В процессе социализации происходит абстрагирование от ролей и установок значимых других до ролей и установок вообще. Это абстрагирование называется «обобщённым другим» (Д. Мид). Формирование в сознании образа обобщённых других означает, что индивид идентифицируется не только с конкретными другими, но и с всеобщностью других, т.е. с обществом. Он может стать человеком в соответствии с тем, как это понимается в другом этносе или социальном классе.[6]
В условиях бикультурализма, когда одна из культур является доминирующей, социализация представителей другого этноса имеет противоречивый характер. Успешная социализация означала достижение ими определенных преимуществ ценой частичной или полной утраты традиционной этнокультурной идентичности. Аккультурация вносила в жизнь вступивших в межнациональный брак сложный и зачастую противоречивы комплекс знаний, в результате чего идентификационные модели стали загадкой для аналитиков. Традиционные эксперты сегодня сталкиваются с непростыми теоретическими проблемами в оценке изменившейся этнокультурной идентичности в связи с процессами их языковой и культурной ассимиляции. Очевидно, что последствия догоняющей модернизации могут объективироваться в описанных выше в других явлениях социокультурной реальности, требующих дальнейшего изучения. [7]
С точки зрения национального самосознания, выбирая ребёнку одну из двух национальностей, какая-то нация проигрывает. Чаще всего дети избирают национальность того из родителей, кто имеет более высокий социальный, культурный и этнический статус. Решающее значение имеет преобладающая этническая среда. Статистические данные свидетельствуют о том, что в общероссийском масштабе при определении национальности детей в этнически смешанных семьях предпочтение отдаётся русской национальности, хотя здесь имеются значительные региональные вариации. В частности, дети от браков русских женщин с мужчинами других национальностей в пределах России, и особенно в городах, где преобладает русское население, чаще всего причисляют себя к русским.[8]
С процессом ослабления факторов формирования этнической идентификации у современного населения нельзя не считаться. Этот процесс затрагивает, прежде всего, культурные составляющие и приводит к дальнейшей утрате родного языка, к сужению его социальных функций, к развитию полиязычая. С другой стороны, отмечается стремление наций к независимому развитию. В настоящее время усиливается вторая тенденция, характеризующаяся усилением национального фактора, актуализацией интереса к национально-специфическому в жизни национальных общностей. Возрождение этничности означает стремление народов выявить и подчеркнуть своеобразие и ценность своих культур, свою национальную идентичность. Данный процесс противоположен процессу этнической ассимиляции, под которой понимается частичная или полная утрата индивидами, представляющими данный этнос, национальных особенностей под воздействием количественно доминирующего этноса, интенсивной урбанизации. Полная или частичная утрата языка также является одним из проявлений ассимиляции. Деэтнизация привела многие народы к черте, за которой уже грозит этническая и даже социальная маргинализация.[9]
Принципиально отличен от ассимиляции процесс межэтнической интеграции, при котором индивидом глубоко осознается его этническая принадлежность, но также тесная психологическая и культурная связь с другими народами, живущими бок о бок.[10]
Проблема воспитания исторической и культурной памяти, религии, звеньев в этнокультурной трансляции в поколениях, таких этнических ценностей, как почитание родной земли, родителей, родных и предков, стремление к этнической окрашенности своего быта, предметной и экологической среды обитания, являются на сегодняшний момент актуальными.
Участие межнациональных семей в процессах по возрождению национальной культуры, языка, национального самосознания носит двоякий характер. С одной стороны абсолютная заинтересованность во всём, с другой лишь очень небольшая группа действительно делает что-то существенно в данном направлении. Два полюса – признание необходимости действовать и бездействие, вызванное по большей части экономическим кризисом в стране, масштабное падение культурных ценностей, нравственных устоев населения.[11]