Постмодернистская социальная теория – исследовательский подход, базирующийся на концепции общества как совокупности дискурсов (от лат. discursus – рассуждение) – практик манипулирования знаками, которые формируют символические структуры, образующие для людей мир явлений и событий, воспринимаемых как социальная реальность. Образцом для социологов, придерживающихся постмодернистского подхода, служат работы замечательных французских мыслителей – историка и философа Мишеля Фуко и социолога Жана Бодрийяра.
В работах «Надзирать и наказывать» (1975) и «Воля к знанию» (1976) Фуко показал, что гуманитарное знание, то есть комплекс дискурсивных практик, представляющих человека как специфический объект изучения, исторически сформировалось как часть комплекса практик, названного Фуко «власть-знание». Власть-знание – это комплекс практик, нацеленных на «нормализацию» поведения людей, на дисциплинирование их тел, чувств, мыслей. Согласно Фуко, современное общество – это дисциплинарное общество, в котором власть повсеместна, постоянна и безлична. Власть исходит отовсюду и реализуется через повседневные практики надзора, тренировки, анализа и оценки индивидами своих действий и действий друг друга. Власть – это не атрибут или занятие правительства, политиков, так называемых силовых структур. Отношения власти – это подвижная, изменчивая сеть позиций доминирования и подчинения, стратегий установления и поддержания неравенства. Школа, больница, фабрика в условиях дисциплинарного общества являются институтами власти. Педагогика, медицина, менеджмент – это дискурсивные практики, ставящие человека в центр внимания, и одновременно это «тонкие», в отличие от «грубого» принуждения, технологии подчинения людей. Преподаватель, врач, менеджер, внимательно и заботливо от носящиеся к своим ученикам, пациентам, работникам, изучая и направляя их поведение, раскрывая и развивая их потенциал, тем самым занимают позицию доминирования. Их интеллектуальное занятие – это своего рода политика. Таким образом, знание, научный дискурс – это всегда стратегия власти.
Не только интеллектуальные и политические практики можно рассматривать как дискурсы внутри сети отношений власти. Бодрийяр в работах «Система вещей» (1968) и «Общество потребления» (1970) продемонстрировал, что символической, дискурсивной практикой является потребление. Вещи используются как знаки, когда символическое содержание важнее реальных качеств, функционального содержания. Например, расстановка мебели – средство создать «жилищный дискурс», сообщающий о социальном статусе хозяина, а модельный ряд, предлагаемый компанией, производящей автомобили, – средство создать «дискурс заботы», сообщающий о стратегии удовлетворения запросов клиентов. Система вещей предстает как беззвучная «речь», увещевающая потребителей интегрироваться в социальную систему, обеспечивающую благосостояние и заботу об их интересах. Потребление как дискурс оказывается безличной стратегией власти, то есть стратегией системы, поддерживающей существующий порядок.
Таким образом, постмодернистская схема «дискурсивные практики – стратегии власти» может служить универсальным инструментом анализа социальных явлений и процессов. Специфическое положение постмодернистской теории в современной социологии определяется тем, что в ней дискурсивные практики – это одновременно и объект и метод. Постмодернисты создают не теорию как конечную совокупность логически связанных утверждений, а дискурс – открытую и изменчивую речевую практику, в которой понятия не фиксируются в виде однозначных терминов, а постоянно обыгрываются посредством выстраивания ассоциативных рядов. Само дальнейшее существование социологии в качестве дискурсивной практики и одной из стратегий власти, которая осуществляется как наблюдение и контроль за поведением людей, с окончанием культурно-исторической эпохи – модерна – ставится постмодернистами под вопрос. Бодрийяр в таких работах, как «В тени безмолвствующего большинства, или Конец социального» (1982) и «Иллюзия конца» (1992), написал, что социальное, по сути, мертво, но продолжается как симуляция, скрывающая за потоками знаков отсутствие реальных социальных действий. Идея «смерти социального» приводит к выводу о фактической «смерти» социологии, которая возникла как модернистская форма знания и должна исчезнуть с исчезновением своего предмета – социального – или превратиться в симуляцию реальной исследовательской работы.
Несмотря на это, нарочито вызывающий и метафоричный постмодернистский дискурс прошел адаптацию в социологии. В результате, идеи Фуко и Бодрийяра об определяющей роли в социальных процессах знаков / дискурсов закрепились в системе теоретической социологии в качестве специфической парадигмы. Эта парадигма игнорирует традиционные решения дилемм «действие / структура» и «объективизм / активизм» и сами эти дилеммы, рассматриваемые как наследие ушедшей эпохи – эпохи модерна. Для социологов, ориентирующихся на постмодернистскую теорию, различение макро- и микросоциологических подходов представляется неактуальным. Поэтому постмодернистскую социальную теорию условно можно отнести к разряду «интегрирующих» парадигм.
Постмодернистский подход к теоретизированию, альтернативный по отношению к традиционному социологическому подходу, тем не менее был использован известным американским социологом Дж. Ритцером для решения проблемы мультипарадигмальности в социологии. Ритцер, который рассматривает мультипарадигмальность как естественное состояние социологии, выдвинул тезис о том, что в современной социологии общая теория существует как дискурсивная формация. Эта дискурсивная формация характеризуется четырьмя основными чертами:
1) идентифицируется через ключевые фигуры (авторов), тексты, аналитические подходы;
2) конституируется вкладами из ряда дисциплин, включая социологию, политическую экономию, философию, психоанализ и лингвистику, феминистские исследования;
3) представляет собой скорее не фиксированную целостность – «канон», а практику, то есть она динамична, реинтерпретируема;
4) органично включает моральные оценки и политические позиции, в противоположность «строго научному» характеру традиционно понимаемой социологической теории.
Таким образом, с точки зрения Ритцера и тех, кто разделяет его идеи, в мультипарадигмальной науке, каковой является социология, нет общей теории в классическом ее понимании, но есть дискурсивная формация, которая выполняет все функции общесо-циологической теории: обобщает и объясняет самые разные эмпирические данные, формулирует альтернативные исследовательские подходы и гипотезы.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, проведя систематизацию теоретических моделей, можно представить мультипарадигмальность как порядок разграничения сфер компетенции различных парадигм, которые сосуществуют на основе принципа взаимодополнительности. Каждая парадигма позволяет лучше, чем другие парадигмы, ответить на ряд определенных вопросов. Однако исследовать социальные явления всесторонне, наиболее полным образом можно, если используются различные подходы. Тем самым осуществляется рефлексия внутри социологии и снижается вероятность принятия тенденциозных результатов в качестве абсолютно истинных. Необходимость исследовать все возможные аспекты социальных явлений привела к возникновению сложной структуры современной социологии.
Список литературы
1.Масионис Дж. Социология. СПб., 2004.
2.Ритцер Дж. Современные социологические теории. СПб.; М., 2002.
3. Бодрийяр Ж. Система вещей. М., 1995.
4. Бурдье П. Социология политики. М., 1993.
5. Вебер М. Избранные произведения. М., 1990.
6. Гидденс Э. Устроение общества. М., 2003.