Осенью 1936 г. в истории социологических исследований произошло событие, радикально изменившее представления о построении выборки для массовых опросов. В первые десятилетия XX в. американские газеты и журналы соревновались за то, чтобы стать выразителями общественного мнения. Журнал «Литерэри Дайджест» проводил «соломенные опросы» перед выборами с 1925 г. и никогда не ошибался. Рассылались миллионы почтовых бюллетеней — тем, кто числился в телефонных справочниках и списках автовладельцев. Система работала хорошо до тех пор, пока избиратели со средними и высокими доходами голосовали в равной степени и за демократов, и за республиканцев. И наоборот: избиратели с низкими доходами были склонны голосовать за любого кандидата.
С началом «Нового курса» американский электорат стал резко стратифицироваться: люди с доходами выше среднего, придерживавшиеся демократических взглядов, переменили их на республиканские, а те, кто принадлежал к малодоходным группам, стали симпатизировать демократической партии.
В 1936 г. на пост президента США претендовали Франклин Рузвельт — демократ и Альфред Лэндон — республиканец. Журнал «Литерэри Дайджест» разослал по почте десять миллионов бюллетеней — была охвачена примерно треть американских семей. Вернули бюллетени 2 376 523 человека. Очевидно, что выборка «Литерэри Дайджест», состоящая из владельцев телефонов и автомобилей, была обречена на смещение в пользу республиканцев. Так и получилось. Предвыборный опрос показал, что за Лэндона собираются проголосовать 57% избирателей, а за Рузвельта — 43%. На выборах же победил Рузвельт с результатом 62,5%, а за Лэндона было подано 37,5% голосов.
К этому времени службы Дж. Гэллапа, Э. Роупера и А. Кроссли уже давно вели эксперименты с выборочными опросами. В частности, Гэллап в 1935 г. установил сдвиг политических ориентации состоятельных избирателей вправо, а бедных — влево. В 1936 г. он обнаружил, что большинство владельцев телефонов предпочитают Лэндона Рузвельту, в то время как только 18% получающих пособие собираются голосовать за Лэндона. 12 июля 1936 г., когда началась предвыборная кампания, Гэллап опубликовал статью с предупреждением об ошибке «Литерэри Дайджест», который, как считал автор, по всей вероятности, предскажет победу Лэндона над Рузвельтом со счетом 56: 44. Гэллап получил этот прогноз, разослав по почте всего 3 тыс. бюллетеней. Он подробно проанализировал причины возможной ошибки. В ответ в «Литерэри Дайджест» была опубликована сердитая статья, где редактор писал: «Никогда и никто еще не предсказывал результаты наших опросов еще до того, как они начались... Нашему доброму статистическому другу можно было бы напомнить, что эти старомодные методы обеспечивают «Дайджесту» правильные прогнозы с точностью до одной сотой процента».
Основной источник систематической ошибки в опросе «Литерэри Дайджест» — использование для определения адресов респондентов телефонных справочников и регистрационных книг владельцев автомобилей. Естественно, выборка сместилась в сторону «верхних» слоев социальной структуры. Владельцы телефонов и автомобилей — группы, в значительной степени пересекающиеся, — и составили реальный объект исследования, в то время как проектируемый объект отождествлялся с электоратом США. В итоге сформировалась выборка из респондентов, избирательные предпочтения которых отличались от предпочтений среднего американца. Средневыборочные значения оказались смещенными в сторону более состоятельных и образованных слоев населения.
Эти социально-структурные параметры имели определяющее влияние на распределение доверия к Рузвельту среди электората. Проводимый президентом с 1932 г. «Новый курс» был основан на вмешательстве государства в сферу свободного предпринимательства, антимонопольной политике и защите интересов низших слоев населения, в том числе расширение избирательных прав для иммигрантов. Немаловажным фактором, обусловившим размежевание позиций избирателей, был и процесс крупных корпораций против Рузвельта в Верховном суде, который был выигран «капиталистами» в 1936 г. Это способствовало его популярности среди низших классов. Да и сам облик Рузвельта — человека, с молодых лет прикованного к инвалидной коляске, но сумевшего стать выдающимся политиком, импонировал демократическому большинству. Оптимальное размещение выборки в таких условиях было несовместимо с «уклоном» в сторону богатых. Этот «уклон» значительно усилился по причине пренебрежения со стороны аналитиков «Литерэри Дайджест» к динамике электоральных предпочтений в различных социальных стратах.
В предыдущих опросах «Литерэри Дайджест» анкеты рассылались тем же группам и прогнозы оправдывались, но в 1936г. не были учтены два исключительно важных обстоятельства: во-первых, дифференциация избирательных установок в зависимости от уровня доходов — эта тенденция усилилось с приходом в 1932 г. в Белый дом президента Рузвельта; во-вторых, значительное расширение избирательного ценза. Новые контингенты электората в основном принадлежали к беднейшим классам — они и предпочитали видеть Рузвельта на посту президента.
Метод исследования — почтовый опрос — также усугубил ошибку. Вероятность возврата вопросника по почте была и остается намного выше у людей с высоким образованием и доходами выше среднего, а те, кто не возвратил заполненный вопросник, как правило, принадлежали к низшим классам. Поэтому, если бы даже поллстеры из «Литерэри Дайджест» использовали списки избирателей, а не телефонные справочники, выборка все равно оказалась бы смещенной в сторону богатых и образованных.
Против «Литерэри Дайджест» работал и фактор времени. Состоятельные и более образованные люди обычно определяют «своего» кандидата на президентских выборах еще летом и, вообще, заранее имеют по этому поводу обоснованную позицию, а «простые» люди ничего заранее не умышляют. «Литерэри Дайджест» опрашивал миллионы преуспевающих американцев как раз в начале сентября, когда богатые уже определились в своем выборе, а бедные еще нет. Ошибочно предполагалось, что полученная картина сохранится до ноября, в том числе сохранится и доля тех, кто не мог сказать ничего определенного. К осени ситуация стала меняться. Количество определившихся в своем «нет» Рузвельту осталось относительно стабильным, зато подгруппа не имеющих мнения начала резко сокращаться и перетекать в «да» Рузвельту. Так величайшая по объему выборка в истории массовых опросов оказалась ошибочной, и инцидент показал, что главное для репрезентативности — не объем, а хорошее размещение единиц отбора.
«Каждая единица имеет равный шанс попасть в выборку» — первый принцип отбора в выборочную совокупность. Тогда же, в июле 1936 г., молодые и еще неизвестные поллстеры (так стали называть тех, кто проводит массовые опросы, в отличие от социологов), опросив несколько тысяч человек, точно предсказали победу Рузвельту. С этого времени начался институциональный период в истории обследований общественного мнения. Институты Гэллапа, Роупера и Харриса к началу 1960-х гг. уже были международными корпорациями.
4. Типы систематических ошибок
Почему появляются систематические ошибки? Первая и наиболее часто встречающаяся ошибка связана с давлением доступных объектов. В результате происходит необоснованная экстраполяция реального объекта на проектируемый. В выборке «Литерэри Дайджест» возможности доступа к респондентам, предоставляемые телефонными справочниками и регистрационными карточками автовладельцев, снизили у исследователей чувство опасения перед ошибкой. При использовании прессового опроса, когда на опубликованные в газете вопросы отвечают те, кто захотел отвечать и взял на себя труд вернуть анкету обратно, давление доступных объектов ощущается особенно сильно. При уличном опросе интервьюеры будут вынуждены беседовать с теми, кто согласится отвечать на вопросы.
Другой пример систематической ошибки, которая войдет в историю социологических обследований. Причины этой ошибки остаются не вполне ясными, но роль давления доступных данных несомненна. В декабре 1993 г. в России проходили выборы в Федеральное собрание. Многие социологические службы осуществляли массовые опросы и давали ориентировочные прогнозные оценки относительно исхода голосования. Результаты голосования показали, что данные опросов существенно отклоняются от реальных предпочтений избирателей. Так, за партию «Выбор России», по данным Центральной избирательной комиссии, проголосовали 15,74% населения. Самооценка партий и политических блоков, осуществленная в начале ноября, показала цифру 38%. По данным Института социологии РАН (В.А. Мансуров), за «Выбор России» собирались голосовать 25,4%. Институт социальных технологий «Социограф» Российской академии управления (В.М. Соколов) получил достаточно близкую к истинной цифру: 13%. Институт социально-политических исследований РАН на основе опроса 1650 человек в 9 регионах России 20 ноября 1993 г. точно предсказал результат голосования по «Выбору России»: 15%.
За Либерально-демократическую партию России проголосовало 23,21% избирателей. Но ни одна из социологических служб не получила данные о собирающихся отдать свои голоса за ЛДПР больше чем 9,9% (Институт социологии РАН). Если причина ошибок заключается в погрешностях выборки, то такая погрешность была допущена всеми социологическими службами. Можно предположить, что на результаты опросов оказали давление политически информированные, активные респонденты, имеющие свое мнение о кандидатах в законодательный орган. Масса «пассивных» респондентов, по всей вероятности, не обнаружила своих политических предпочтений в ходе опросов, а на выборах отдала голоса Жириновскому, фигура которого трактовалась демократически настроенными аналитиками как одиозная. Нельзя также исключить, что предпочтения избирателей стали резко меняться за неделю до голосования. Как показали исследования ряда социологов, избиратели, затруднившиеся с ответом за неделю до выборов и, следовательно, принявшие свое решение накануне выборов, резко изменили соотношение сил в пользу Либерально-демократической партии России в группах служащих, рабочих, пенсионеров.