Манхейм пишет, что «социология культуры является наукой, которая рассматривает основополагающий феномен культуры с социологического понятийного уровня. Совершенно ясно, что обоснование этой дисциплины требует решения следующих задач: во-первых, необходимо наличие социологического понятийного уровня, и, во-вторых, собственно социологического понятия культуры, т.е. нужно установить, какие изменения, трансформации претерпевает каждое произведение культуры и связанное с ним понятие в результате того, что оно становится предметом социологического рассмотрения, и какое отношение к самому феномену соответствует этому видоизменению понятий»[47]. И далее: «Социологии культуры как науке соответствует оригинальное, совершенно новое отношение к произведению культуры, подобно тому как культурнофилософскому рассмотрению соответствовало своеобразное, объективистское, имманентное отношение. Таким образом, мы можем сказать, что социологию культуры, сколь бы убедительны ни были ее логические и структурно-аналитические дефиниции, осуществляемые с помощью определений (зафиксированных на уровне понятий), которые она применяет к феноменам, логически уже конструированным в иных сферах знания, наилучшим образом можно охарактеризовать, исходя из той позиции, что она занимает по отношению к исследуемым феноменам, из ее отношения к социальной функциональности произведений культуры»52.
Несмотря на многочисленные ограничения и оговорки, концепции Шелера и Манхейма следует признаются фундаментом особой области социологии, а именно социологии знания (или познания) и – шире - социологии культуры. Дальнейшее развитие исследований в этой области так или иначе связано с этими идеями и иногда непосредственно опирается на них.
К. Манхейм, как и многие его предшественники и современники, признавал огромную роль идей в развитии человеческого общества. Однако он не склонен был рассматривать "идеи" как нечто автономное по отношению к социальному контексту. Напротив, Манхейм, как и Маркс, был убежден, что человеческое мышление, порождающее идеи, всегда укоренено в конкретных исторических, социальных условиях и определяется этими условиями. Мышление человека обусловлено его социальным положением, групповой принадлежностью, особенностями образа жизни и судьбы его группы. Манхейм писал: "мыслят не люди как таковые и не изолированные индивиды осуществляют процесс мышления, мыслят люди в определенных группах, которые разработали специфический стиль мышления в ходе бесконечного ряда реакций на типичные ситуации, характеризующие общую для них позицию"[48]. 40
Наиболее известной в области исследования социального генезиса идей работой Манхейма является "Идеология и утопия". Задачей этой работы было "показать, как люди действительно мыслят". В контексте взглядов Манхейма это означало – показать социальные корни мышления.
Манхейм различает "идеологии" и "утопии" как две формы социально обусловленного мышления, различающихся своей направленностью. Идеология – форма мышления, связанная с существующим социальным порядком.
Очевидно, что носителями идеологии выступают преимущественно те социальные группы, чьё положение в социальной структуре привилегированное или хотя бы устойчивое, группы, заинтересованные в сохранении существующего социального устройства. Утопия, согласно Манхейму, - форма мышления, присущая тем социальным группам, которые недовольны существующими условиями жизни. Утопии несут в себе образ нового, более "совершенного" (с точки зрения носителей утопического мышления) социального устройства. Утопии, одержав победу, могут превращаться в идеологии, а идеологии, будучи переосмысленными – в утопии, так как сущностного различия между ними нет. "Утопия" отличается от "идеологии" лишь своей способностью преобразовывать существующий
порядок. "Идеология" и "утопия" в качестве искаженных форм мышления противостоят "адекватным" представлениям о реальности, которые встречаются в истории довольно редко.
«Каждая стадия исторического бытия обволакивалась представлениями, трансцендировавшими это бытие, однако до тех пор, пока они "органически" (т.е. не оказывая преобразующего воздействия) входили в картину мира, соответствующую данному периоду, они выступали… как идеологии, присущие данной стадии исторического развития. Пока феодальному государству и средневековой церковной организации удавалось связывать обещания райского блаженства не с существующей социальной структурой, а с некой трансцендентной сферой, с потусторонним миром и тем самым лишать их преобразующей силы, они ещё принадлежали к данному общественному порядку. Лишь тогда, когда определенные группы людей ввели эти чаяния в сферу своей непосредственной деятельности, пытаясь их реализовать, эти идеологии стали утопиями…
Каждое конкретно "функционирующее жизненное устройство" может быть с наибольшей ясностью понято и охарактеризовано посредством того типа экономической и политической структуры, которая составляет его основу; однако оно охватывает также все человеческие отношения (специфические формы любви, общения, борьбы и т.п.), которые допускает или требует данная структура, и, наконец, - все те формы и способы переживания и мышления, которые соответствуют данному жизненному устройству и в этом смысле совпадают с ним…
…Однако каждое "реально существующее жизненное устройство" обволакивается представлениями, которые следует именовать "трансцендентными бытию", "нереальными", потому что при данном общественном порядке их содержание реализовано быть не может, а также и потому, что при данном социальном порядке жить и действовать в соответствии с ними невозможно. … Представления, которые соответствуют конкретно существующему … социальному порядку, мы назовем "адекватными", соответствующими бытию. Они встречаются относительно редко … Соответственным, адекватным бытию представлениям противостоят две большие группы трансцендентных бытию представлений: идеология и утопия…»[49]
Поскольку мышление, согласно Манхейму, социально детерминировано, возникает закономерный вопрос – возможно ли истинное, объективное познание социальной реальности? Как достичь "адекватного" понимания реальности?
Манхейму не удалось удовлетворительно ответить на этот вопрос. Некоторые надежды он возлагал на независимую интеллигенцию – социальный слой, способный, по его мнению, подняться над социально обусловленными стереотипами мышления. Однако, как показывает исторический опыт, интересы интеллигенции очень часто тесно связаны с интересами тех или иных классов общества, и её мышление ничуть не более свободно от социальной обусловленности, чем мышление представителей других слоев. Именно интеллигенция особенно активна в деле создания как "идеологий", так и "утопий".
Надо отметить, что проблема объективности познания, проблема существования "объективной истины" вызывала (и вызывает) затруднения не только у Манхейма, но, фактически, у всех авторов, изучавших социальные и культурные предпосылки мышления.
От социологического анализа знания Манхейм перешел к более масштабным задачам – он разработал проект социологии культуры. Однако этот проект долгое время оставался неизвестным научной общественности. Разрабатывая свой вариант этой дисциплины, Манхейм называет её и "социологией культуры", и "социологией духа", определяя её предмет так:
«Поскольку общество является общим полем взаимодействия, формирования идей и коммуникации, социология духа представляет собой исследование
духовных функций в контексте практической деятельности».[50]
Манхейм не отказывается от своей заявленной в социологии знания цели – анализа социальной обусловленности мышления, но расширяет эту задачу.
Задачей социологии духа он считает попытку "определить социальный
характер духовных процессов"[51].