Наиболее значимым является сегодня совершенно небывалая ранее в истории ситуация отношений искусства и аудитории — свобода выбора для потребления видов и жанров художественной продукции. Много столетий искусство функционировало под контролем разных властных институтов, обслуживало различные религиозные, этические и идеологические доктрины. И, разумеется, всегда существовал соблазн и реальные возможности контролировать процесс создания произведений и доступ к художественной продукции.
Необходимо уточнить, во-первых, отличия функционирования пласта искусства, ориентированного на массового потребителя, во-вторых, изменения в условиях приобщения, связанные с изобретением печатного станка, и далее, с развитием средств тиражирования и распространения различных видов искусства.
Мы привыкли говорить о роли СМИ в жизни общества, о достижениях аудиовизуальной техники. Чтобы неспециалисту в области истории художественной культуры уяснить состояние дел с приобщением к искусству, стоит для начала представить обыденную жизнь сообщества без СМК, без аудиовизуальной техники. Не правда ли, сегодня трудно представить собственную жизнедеятельность без такой ее составляющей, как искусство в различных его проявлениях. Художественная продукция, доставляемая сегодня на дом, стала не только частью нашей повседневности, но и зачастую фоном обыденной жизни. На музыку, звучащую по радио или с экранов телевизоров, могут так же не реагировать, как и на уличный шум.
Все предыдущие эпохи отмечены дефицитом общения с искусством. Хотя, как мы знаем, большая часть населения восполняла эту недостаточность деятельностью на ниве народного творчества, выступая и как творец, и как исполнитель, и как потребитель. Однако любая возможность пообщаться с носителями иной художественной информации, а проще говоря, с бродячими музыкантами, актерами, циркачами, воспринималась как событие. Звуки музыки, пение, драматическая игра взрывали повседневность, выводили за пределы обыденности. Чтобы по собственной воле обыватель отказывался или игнорировал такую возможность, говорить не приходится.
Таким образом, следует говорить о том, что одним из важнейших факторов, определяющих процесс воздействия и восприятия искусства, являются условия доступа и возможности общения с ним. Причем как ситуация дефицита общения, так и ситуация его избыточности чревата своими проблемами и сложностями, если говорить о воздействии искусства на человека или же рассматривать его как детерминирующий фактор в жизнедеятельности личности.
Существует еще один аспект проблемы функционирования современной художественной культуры, который заслуживает отдельного детального рассмотрения. Речь идет о революционных изменениях в информационной сфере. Исследователи фиксируют изменения, произошедшие в самой информационной сфере. Среди них — перенасыщение, избыточность информации, которая обрушивается на современного человека. Быстрая смена сообщений, все сокращающийся срок их новизны, а значит и информационного обесценивания — все это приводит, в частности, к тому, что картина мира утрачивает свою стабильность и прогнозируемость, то есть начинают размываться базовые установки, определяющие модусы выживания индивида в социуме. Поэтому вырабатываются механизмы защиты от избыточности информации, среди которых фильтрация содержания информационного потока, когда значительный процент предлагаемой информации игнорируется (фактически 99,99%). Потребитель все чаще оказывается в схожей ситуации, когда он так же безжалостно фильтрует предлагаемый ему поток продукции. В этом — в отобранном самим реципиентом репертуаре потребляемых произведений — и кроется суть проблемной ситуации, что касается возможности реализации воздействующего потенциала искусства. Как эта реализация сопрягается с ожиданиями и потребностями реципиента?
Понятно, что свобода выбора в данном случае достаточно относительная, поскольку выбирают из предложенного. А массово предлагаемая телеаудитории продукция, — да и не только теле-, но и киноаудитории, а также читателям,— пугает мыслящую часть общественности. Эти опасения умножаются опять-таки на недоверие к потребителю. Ведь его художественные пристрастия часто далеки от надлежащего уровня эстетического развития.
Вот тут-то и возникает проблема негативного влияния искусства на человека. Как оказалось, наступившее вожделенное для культуртрегеров многих поколений время свободного доступа к искусству сегодня оборачивается новыми проблемами. Серьезную угрозу для здоровья общества усматривают в отсутствии контроля за качеством и масштабами распространяемой художественной продукции. Действительно, если посмотреть на кинорепертуар только одной теленедели, то такие опасения не кажутся безосновательными.
Для начала остановимся на ценностном влиянии. Действительно ли произведения способны влиять на ценностные установки и даже менять их? Существует несколько аспектов этой проблемы. Если рассматривать взаимодействие искусства и воспринимающей личности как процесс коммуникации, то следует выделить три составные части: коммуникатор, сообщение, реципиент. Установлено, что эффективность воздействия во многом зависит от степени доверия к коммуникатору. Следует задуматься, обладает ли сегодня искусство необходимыми для коммуникатора характеристиками: престижностью, социально значимой ценностью, притягательностью. Хотя в общественном сознании искусство еще не лишено престижности как носитель неких высших духовных ценностей, но о каком собственно его пласте идет речь, вам вряд ли возьмется объяснить и специалист в области художественной культуры. Будут ссылаться на высокое искусство, на классику, наследование народным традициям. Однако перевести эти рассуждения на практику, подкрепить реалиями художественной жизни, пожалуй, не смогут.
Реальность же такова, что практика общения с художественной продукцией не дает основания рядовому потребителю сегодня считать ее принадлежащей к социально значимому, тем более престижному институту. Утверждать, что такое отношение — результат рефлексии потребителя, наверное было бы преувеличением. Однако растворенность искусства в повседневности снимает с него ауру значимости. Его слишком много, оно слишком одинаково. Большинство фильмов и произведений литературы сработаны по одной схеме. Кто угодно может после первых кадров рассказать весь последующий ход событий в книге или в фильме и предсказать, чем они завершатся.
Можно утверждать, что большая часть кинопродукции, которую предлагают телеканалы, по своей архитектонике являются сказками и воспринимаются аудиторией именно по тем законам, которые определяли многие века восприятие народных сказок. В.Пропп в свое время показал сущностные стороны этого восприятия. Отметим его положение о том, что события сказки слушатель никоим образом не относит к действительности и не соотносит с ней. Поэтому даже самые возмутительные с точки зрения морали сюжеты (скажем, сын многократно продает труп убитой им матери) воспринимаются как веселый фарс и вызывают только смех[133]. В центре повествования боевиков, как правило, — непобедимый герой, который борется за условное добро и справедливость. Этот герой, в соответствии с принципами построения сказки, не обладает какими-либо индивидуальными психологическими характеристиками, кроме нечеловеческой силы и выносливости по отношению к любым физическим воздействиям в виде ударов ужасающей с виду мощности. Его не достают выстрелы десятков врагов, он же крушит их сотнями, в том числе и разными увесистыми предметами. Впрочем, неправдоподобие происходящего никого не смущает. Поскольку искомый результат общения с таким произведением, то есть удовлетворение потребности в ярком зрелище и динамичном действии, в созерцании необычных в повседневной жизни событий, достигается.
Это тот комплекс эмоций, ожиданий, потребностей, которые на протяжении многовековой истории, скажем так, обслуживали сказки, другие фольклорные произведения. Понятно, что в эпоху массового производства художественный продукции, рассчитанной на массы потребителей, обязательно такого рода запросы и потребности учитываются и удовлетворяются. Причем это происходит на двух направлениях. Во-первых, в произведениях, созданных в соответствии с принципами построения сказки, где изображение действительности не является целью, зато необычайное утверждается как возможное. Во-вторых, непосредственно в сказках, которые занимают значительный сегмент в современном книгоиздании и кинопродукции. У всех на слуху и успех мирового хита — сказки про Гарри Поттера, длящийся уже два десятилетия, и популярность киносаги о Звездных войнах, и объединивший киноаудиторию многих стран интерес к подробностям создания всех частей фильма о Властелине колец.
Нам следует учитывать роль одного из фундаментальных элементов отечественной культуры — абсолютного приоритета “пользы” над “удовольствием”. Наверное, здесь главный критерий, по которому шло и продолжается разделение на истинное и неистинное искусство (даже когда в таком виде данная классификация не артикулируется). Понятно, что детектив, мелодрама, комедия, а сейчас боевик, фентези, триллер, сюжеты на мистические темы “пользы” несут мало. Гедонизм расценивался по шкале отрицательных ценностей и в советские времена. Поэтому к жанрам подобного рода относились пренебрежительно, именно как к трате времени на неполезное занятие.
И все же художественная практика полна казусов. Они возникают на почве, с одной стороны, требований общественной морали, которая свою главную задачу видит в том, чтобы оградить социум от любых проявлений безнравственности (отсюда жесткие требования к искусству, вплоть до цензуры), а с другой стороны, существующего во все времена интереса к интимным аспектам жизни человека. Если “сказки не для печати” рассматриваются сегодня как составная фольклора и все-таки выходят в свет, то авторские произведения эротического содержания, как говорится, привлекаются к ответу. В ситуации с публикацией многотомного издания произведений русских классиков о любви и сексе казусов еще больше.