Еще один важный источник – Восток. Йога, буддизм, индуизм, кришнаизм, различные школы восточных единоборств с соответствующим доктринальным содержанием – все это часто через посредство Запада становится интегральной частью современной русской культуры. В отличие от Запада не столь влиятельны восточные политические учения. Интересно, однако, некоторое оживление интереса к идеологии «чучхэ» - политическому и моральному учению Ким Ир Сена, вождя Северной Кореи.
Обозначенные потоки меняют ценностное содержание культуры и открывают новые возможности ее общего регулирующего и социализирующего воздействия. Они меняют облик самой России, превращают ее в определенном смысле в действительно новую страну.
Потеря идентификации предполагает восстановительную работу, то есть восстановление целостного и упорядоченного образа мира, пусть он даже будет совсем не таким, как раньше. В условиях российской трансформации восстановление путем приобщения к какой-то из существующих культурных форм или моделей было невозможно по двум причинам. Во-первых, культура советского времени имела тотальный характер и, не теряя своего стилистического единства, нормировала практически все значимые сферы социальной и индивидуальной жизни. Вовторых, в ней были сформированы достаточно тонкие механизмы опознания и элиминации культурных явлений, которые представляли актуальную или потенциальную опасность как элементы альтернативных по отношению к ней образов мира. Практически в условиях СССР на протяжении многих десятилетий не существовало иной, кроме советской, культурной модели, которая была бы представлена соответствующими ей институтами и при этом достаточно широко распространена и влиятельна. Поэтому распад советской культуры и соответствующих институтов вверг страну в состояние культурного опустошения.
С другой стороны, в стране имелись зародыши многочисленных и разнообразных альтернативных культурных форм. (Здесь под зародышем понимается культурная форма в «неразвернутом» состоянии, существующая как совокупность идей и поведенческих предписаний, но по тем или иным причинам не находящая последовательного воплощения в практическом
поведении.)
В Советском Союзе (как и в любой стране с развитой сетью исследовательских учреждений) изучались, описывались, комментировались практически все известные культурные формы. Специалисты по иудаизму, любой из форм буддизма, шаманизму, русским языческим культам и т.д. и т.п. были способны воспроизвести и обосновать любую, самую мельчайшую деталь доктрины и обряда. Журналисты, социологи, искусствоведы глубоко изучали культурный ландшафт современной западной жизни. Наряду с ними работали ориенталисты, специалисты по субкультурам самого разного рода. Для одних это занятие было профессиональным, для других - хобби, но их всех объединяло одно - невозможность даже при самом искреннем желании и прямой заинтересованности реализовать соответствующую модель в практическом поведении. Разумеется, некоторые элементы могли быть освоены в частной жизни. Однако этого недостаточно. Большинство культурных моделей предполагает наличие ритуала, специфических форм взаимодействия, особого рода коллективности. Коллективная практика полуподпольных субкультурных группировок - сторонников отдельных альтернативных культурных моделей, также не позволяла соответствующим моделям выйти из зародышевого состояния. Большинство культурных моделей при их аутентичной реализации создает целостный образ мира и человеческой жизни и не допускает фрагментации ее на подлинную и неподлинную части - они требуют всей жизни целиком. Кроме того, для самоутверждения они нуждаются в публичной репрезентации. И то, и другое было невозможно в условиях господства советской культуры.
Вследствие указанных причин многочисленные и разнообразные культурные модели, не являясь абсолютно новыми для России, пребывали в зародышевом состоянии. Это относится даже к тем из них, что имели в России богатую и даже многовековую традицию, но были подавлены и перешли в латентное, зародышевое состояние. С распадом советской культуры возникла впервые за много десятилетий возможность их развертывания и реализации.
Культурные модели, которые начали развертываться в России в последние годы, можно классифицировать по нескольким основаниям.
Во-первых, по степени распространения. Некоторые идеологии, жизненные формы, культурные стили имеют региональный или даже локальный характер. Они начинают играть крайне важную роль в качестве идеологической и культурной основы современных процессов децентрализации и автономизации регионов. Они могут иметь характер, вопервых, целостных национальных культур, во-вторых, культурных стилей, присущих исторически сложившимся регионам. В первом случае можно говорить, например, о культуре якутов, калмыков или татар - народов, располагающих автономными государственными образованиями, входящими в состав Российской Федерации. Это культуры совершенно различные; достаточно указать хотя бы на различие традиционных религий: шаманизм у якутов, буддизм у калмыков, мусульманство у татар. Именно культурный фактор служит обоснованием попыток политического и экономического обособления и даже выхода автономий из состава Российской Федерации. Во втором случае можно говорить о культурных стилях, свойственных таким регионам России, как, например, Сибирь или Дальний Восток, также претендующим на гораздо большую, чем ныне, хозяйственную и политическую самостоятельность. Несмотря на то что административнотерриториальное деление России в основном сохранилось с советского времени, а национальные и региональные культуры имеют многовековую традицию, соответствующие культурные модели в советский период прервали в зародышевом состоянии и в этом смысле являются новыми.
Проблематика культурных регионов чрезвычайно сложна и важна, но не будем на этом останавливаться, так как нас сейчас интересуют культурные модели, получающие универсальное распространение в масштабах России.
Второе основание классификации культурных моделей - их происхождение. По этому основанию их можно разделить на три больших класса: ориентальные модели, западные модели и русские модели (то есть коренящиеся в русской традиции). Влияние ориентальных моделей, таких, например, как кришнаизм, довольно ограниченно. Они не ориентированы на сферу публичности и поэтому не играют большой общественной роли. Напротив, взаимодействие и борьба русских и западных моделей все больше выдвигается на передний план политики и всей общественной жизни. Практически по линии Запад-Россия долгое время противостояли друг другу силы президента и правительства, с одной стороны, и оппозиции - с другой. При этом обе стороны апеллировали к российскому наследию, но недостаточно последовательно: оппозиция включает в российское наследие советскую империю, а правительство стремится соединить российскую политическую традицию с западными парламентаризмом и экономическим неолиберализмом.
Новые культурные модели можно также классифицировать по степени универсальности, то есть в зависимости от того, предполагают ли они соотнесенность с какой-то одной из сфер жизни или претендуют на охват человеческой и социальной жизни в целом. Примером партикулярных моделей могут служит феминизм, культура хиппи, некоторые политические идеологии. На универсализм претендуют культурные модели мировых религий или, например, коммунистическая советская культура.
Все разнообразные названные модели включены в культурную реорганизацию России. В культурной «пустыне», оставшейся после гибели универсалистской советской культуры, все они имели относительно равные стартовые возможности. Независимо от того, появились ли они в России впервые или имели долгую традицию, они равным образом начали развертывание с зародышевого состояния. Основой механизма развертывания культурных форм стала возникшая впервые лишь в постсоветское время возможность их публичной презентации.
Прежде чем ответить на второй вопрос: какова «механика» становления новых культурных форм, рассмотрим смысл слова «новые» в этом контексте. В абсолютном смысле ни одна из них не является новой для России. Существовали разного рода субкультурные группы, действовавшие как бы в подполье, разнообразные русские и зарубежные традиции комментировались в научных исследованиях. Они новы в том смысле, что раньше, в советское время, отсутствовали возможности их публичной презентации, поскольку официальная моностилистическая культура исключала эти культурные формы как неаутентичные по идеологическим соображениям. И, естественно, именно на возможности их публичной презентации сосредоточилось внимание как самих представителей этих культурных форм, так и широкой общественности.
Идет не только вестернизации Востока, но и ориентализация Запада. Видимо, основа какая-то под этими двумя встречными потоками есть. Восток прививает свою почку на Западе. Мы можем говорить о японских трудовых отношениях, мы можем говорить о том, что группа, семья, клан - это понятие, связанное с рынком и демократическими свободами проникает на Запад. Какая-то ориентализация Запада на этой основе происходит. Западная почка тоже прививается на Востоке, но на основе личностных ценностей.
А какую почку привила Россия в мировую культуру? Семейноклановую, индивидуалистическую, личностную? Все эти вопросы упираются в одно: что же это за ценность такая, «государство - заменитель цивилизации»?