Из этого можно сделать вывод о том, что социально защитные функции высшего образования в ряде случаев формируют несамостоятельные позиции студентов. [4]
2.Студенчество в период реформирования российского общества.
2.1. Московское студенчество в период реформирования российского общества.
Радикальные социально-экономические преобразования в нашем обществе оказали неоднозначное воздействие на высшую школу. С одной стороны, она получила мощный импульс к модернизации и развитию. Постепенно преодолеваются противоречия между новыми запросами общества и высшим образованием, его содержательной, технологической и организационной структурами. И это имеет, безусловно, глубокий позитивный смысл. В вузах запрещена идеологическая деятельность, расширилась их академическая свобода, самостоятельность, модернизируются (хотя и медленно) специальности, их номенклатура. Увеличивается выпуск специалистов по остродефицитным профессиям: экономистов, юристов, социологов и т.д. Появились платные формы высшего образования (что в целом поощряет здоровую конкуренцию между вузами).
Порой эти процессы протекают небезболезненно, поскольку это вызывает переструктурирование внутри высшего образования: у одних вузов, специальностей престиж резко повышается, у других - падает, усиливается социальное расслоение как внутри студенчества в целом, так и между студентами (что особенно важно) различных типов вузов, факультетов и специальностей. И это неизбежные последствия, сопровождающие модернизацию высшей школы.
С другой стороны, отсутствие четкой государственной политики в области образования, необходимых инвестиций в него, неоправдавшиеся надежды на коммерциализацию вузов приводят к разрушительным дисфункциональным последствиям для высшего образования. Можно сказать, происходит его "обескровливание". Это и резкое сокращение численности преподавателей [5], научных сотрудников вузов [6], вызванное катастрофически низкой зарплатой, падением жизненного уровня, утратой некогда высокого социального престижа, старение кадров; постепенное разрушение их трудовой мотивации, размывание социально-статусных и профессиональных стандартов поведения [7]. В неудовлетворительном состоянии материальные компоненты учебного процесса: учебные корпуса, оборудование, библиотечные фонды [8].
Таким образом, противоречивое взаимодействие позитивных и деструктивных процессов создают сложную, и даже драматическую ситуацию в российском высшем образовании.
Раскрывая социальный облик студенчества, следует учитывать и глубокие изменения, произошедшие в самом обществе: трансформацию его основных институтов, стратификационных характеристик, основных смыслообразующих ценностей. Все эти процессы (и в обществе в целом, и в высшей школе) по своему преломляются в жизнедеятельности студенчества. Новые черты зримо проявляются в образе жизни студентов, системе ценностей, социальном происхождении студенчества. Меняются взаимоотношения студентов с государством (невостребованность многих специальностей, отсутствие обязательного распределения и " отработок" после окончания вуза и т.д.), с преподавателями, с родителями. Это приводит к тому, что современное студенчество становится все более разнородным. Прилежные студенты ("ботаники") мирно уживаются с теми, кто об учебе вспоминает лишь перед экзаменами; "предприимчивые", чьи подработки дают возможность жить безбедно уже в студенческие годы - с " романтиками", для которых важна творческая самореализация; почти исчез тип студента-общественника.
Поэтому и перед исследователями, и перед руководителями высшей школы, и студенческими профсоюзами возникают вопросы: как осуществляется воспроизводство студенческой молодежи, из каких слоев; какие материальные возможности студенты имеют для того, чтобы учиться? Какие изменения произошли в учебной деятельности студентов, в их мотивации?
Объектом нашего исследования стало московское студенчество, особенно интересное тем, что процессы, происходящие в нем, как правило, опережают среднероссийские. Исследование " Студент Москвы: проблемы и настроения" было проведено в 1995 году по заказу Департамента семьи и молодежи Правительства Москвы коллективом преподавателей кафедры социологии и психологии МАИ [5].
Чтобы рельефнее показать глубину изменений внутри московского студенчества, мы воспользуемся результатами и других исследований, проведенных силами кафедры.
Воспроизводство студенческой молодежи: новые тенденции
Проблема воспроизводства студенческой молодежи может рассматриваться в различных аспектах. Поскольку студенчество формируется из молодых представителей различных слоев, то в периоды трансформации социальной структуры общества оно может служить индикатором этих процессов.
Само оно также является их активным участником: ведь высшее образование выполняет функцию индивидуальной и/или групповой социальной мобильности и воспроизводства слоев, занимающихся высококвалифицированным и сложным трудом.
Анализ социальной структуры студенчества важен и в аспекте социальной справедливости, т.к. показывает доступность высшего образования для различных слоев, т.е. с точки зрения "выравнивания шансов для всех".
Но есть еще и социокультурный аспект этой проблемы: в какой социальной среде имеются оптимальные материальные и культурные условия для формирования комплекса личностных качеств, требуемых для получения высшего образования? Ведь для успешного прохождения конкурса, формирования академической дисциплины студентов, стремления хорошо усваивать изучаемый предмет, развивать кругозор и т.д. необходимы достаточно высокий уровень притязаний личности, престижность интеллектуального труда, ценности профессионализма, мотивации на достижение успеха в учебе и т.д. Поэтому представители одних социальных слоев оказываются более конкурентоспособными для системы высшего образования ( легче поступают в престижный вуз, на престижный факультет), другие - менее конкурентоспособными.
Таким образом, система высшего образования выступает в качестве одного из основных звеньев в социальном механизме воспроизводства, в первую очередь "среднего" и "высшего" классов.
Теория воспроизводственной функции образования была предложена в 60-е годы французскими социологами П. Бурдье и Дж. Пассероном, а затем развивалась в лоне антропонимической школы ( Д. Берто и др.). Тогда П. Бурдье пришел к выводу о том, что во Франции "сын высшего чиновника имеет в 24 раза больше шансов поступить в университет, чем сын сельскохозяйственного рабочего, в 40 раз больше, чем сын промышленного рабочего, и его шансы также вдвое выше, чем у сына среднего чиновника" [9]. Правда, в последующие три десятилетия высшее образование в странах Запада стало массовым и доступным, но, тем не менее, социальные структуры в них изменились мало, оказались инертными. Об этом свидетельствуют результаты эмпирических исследований Л. Дубермана (США), Дж. Голдторпа и Ф. Бивина (Великобритания), Ж. Марсо (Франция).
Конечно, образование является одним из средств для восходящей социальной мобильности, своего рода " социальным лифтом" (П. Сорокин), но гораздо реже и в меньшей мере, чем это принято считать.
"Малоподвижность" социальных структур объясняется тем, что элита использует более гибкую стратегию самовоспроизводства, чем раньше. Решающая роль в ней принадлежит символическому капиталу личности, а не только экономическому, то есть образовательному и культурному капиталу, включающему, по Бурдье языковую и культурную компетенцию [10]. Обучая своих детей в привилегированных образовательных учреждениях, представители элиты безболезненно осуществляют там социальный отбор и приводят к ключевым позициям контроля в экономике и политике прежде всего " своих".
"Наделение" элитой своих детей символическим капиталом, образованием, а не просто передача прав владения экономическим капиталом обусловлено рядом причин. Это и профессионализация управления, отделение собственности от управления, сложность последнего; это и рост демократических настроений в обществе, требование равенства образовательных возможностей.
Для " средних классов" и, особенно, для " новых средних классов", включающих в себя представителей среднего и малого бизнеса, работников умственного труда, высшее образование также оказывается средством удержать и передать детям свой статус. Именно поэтому социальная структура студенчества в неполной степени является " слепком" с социальной структуры общества, последняя асимметрично представлена в студенчестве. В его структуре присутствуют " флюсы" в сторону выходцев из высших и средних слоев. В отличие от среднего образования, являющегося в основном агентом общегражданской социализации, высшее образование выполняет функции профессиональной социализации личности. Поэтому вузы глубже, чем средняя школа, ощущают на себе влияние преобразований в системе институтов рыночного хозяйства, когда, к примеру, возникают потребности в новых специалистах. Стремление высших слоев обеспечить своим детям возможности для получения первоклассного образования понятно. Ведь оно является основным условием для того, чтобы они унаследовали лидирующие позиции в обществе.
В 60-е годы советские социологи также начали заниматься проблемами социальной структуры общества, роли высшего образования в социальных перемещениях [11], изучением жизненных планов молодежи, и их реализации [12]. В работах М.Н. Руткевича, Ф.Р. Филиппова, Н.А. Аитова, О.И. Шкаратана, на материале эмпирических исследований была показана относительно высокая социальная мобильность, обусловленная доступностью высшего образования для широких слоев населения. Сейчас исследования по этой проблематике получают более глубокое теоретическое осмысление сквозь призму особенностей советской стратификационной системы и ее трансформации[13].