Он приравнивает суверенного правителя к кормчему корабля, Суверен делает легкие движения руля в сторону поощрения или наказания, и все государство следует его указаниям. Пока, благодаря искусству управления, суверен остается у власти, народ должен соблюдать законы. Мудрый правитель в состоянии добить-ся, чтобы мысли и желания его подданных не выходили за рамки, предписанные законом. Как только законы приняты, каждый должен им подчиняться. В государстве мудрого правителя только законы служат учебниками жизни. Не существует других книг, достойных этих целей. Это, кстати, подсказало первому императору династии Цин подвергнуть сожжению многие книги, в особенности конфуцианские тексты.
КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ.
Каутилья по-видимому верит, что скипетр короля обладает властью способствовать успехам науки и философии, исполнению обязанностей, установленных Ведами, и развитию экономики. Он игнорирует внутреннюю ценность этих вещей как таковых в качестве причины дяя их реализации.
Китайский легизм избегает наивного идеализма некоторых конфуцианцев, но его собственная этическая недостаточность проистекает по крайней мере из трех источников: во-первых, это его чрезмерный упор на власть государства вплоть до исключения проблем народного благосостояния, во-вторых, его осуждение людей, обладающих порочной и злой природой, и, в-третьих, его почти слепая вера в государство.
Кроме того, вера легистов в саморегуляцию права является ошибочной постольку, поскольку они рассматривают действие закона просто как принятие декретов и наложение наказаний за их нарушение, без каких-либо исключений и без принятия во внимание смягчающих обстоятельств.
Их обоснование необходимости подчинения закону исключительно с точки зрения поощрения и наказания игнорирует тот факт, что законы в целом исполняются потому, что тем самым реализуются определенные ценностные установки.
Рассматривать законы, дарованные правителем, в качестве единственного источника мудрости вплоть до уничтожения других источников знания, как это делает Хань Фей Дзу, совершенно ошибочно. Законы правителя не обладают монополией на мудрость. Часто бывает совсем наоборот. Нужны другие источники мудрости для того, чтобы оценить законы суверена.
И наконец, теория легистов игнорирует тот факт, что для функционирования любого правительства требуется хотя бы минимальное, молчаливое согласие народа.
Б. БОЛЕЕ ПОЗДНИЕ ПОЗИТИВИСТСКИЕ ТЕОРИИ ПРАВА
ТЕОРИИ
1. Командная теория права утилитаристов: Иеремия
Бснтам (1748 - 1832), Джон Стюарт Милль (1806 -
1873), Джон Остин (1790 - 1859) Дж. Фрэнк.
Командная теория права берет принцип полезности в качестве фундамента морали.
Концепция полезности разрабатывалась главным образом Иеремией Бентамом и Джоном Стюартом Миллем.
Бeнтам считает, что целью законодателя должно быть общественное благо и что общая польза должна служить основанием для принятия тех или иных законов. С этой точки зрения, наука законодательства состоит в том, чтобы знать истинное благо сообщества, а его искусство в том, чтобы найти необходимые средства для реализации этого блага.
Природа, по мнению Бентама, поставила человека под власть удовольствия и страдания, с которыми мы соотносим все наши установки и суждения. Он определяет полезность как свойство какой-либо вещи предотвращать зло или предоставлять некоторое благо. То, что соответствует пользе индивида, является тем, что способствует увеличению общего объема его счастья. То, что соответствует пользе сообщества, является тем, что способствует увеличению общего объема счастья всех его членов, составляющих это сообщество. Благо -это удовольствие, зло - это несчастье. Целью права является достижение блага и избежание зла или, другими словами, служение полезности.
Бентам употребляет термины "несчастье" и "удовольствие" в их повседневном значении. Он исключает всякую метафизику при их рассмотрении. Моральное благо и моральное зло являются таковыми из-за тенденции производить соответственно физическое благо или зло, хотя под термином "физическое" Бентам понимает как органы чувств, так и человеческую душу.
Утилитаризм Бентама носит явно индивидуалистический и эгалитарный характер. Однако это ведет его не к анархизму, а к праву. Право должно служить всей совокупности индивидов в сообществе. В результате он видит цель законодательства в достижении наибольшего блага для наибольшего числа людей. Логическим результатом этого является подчинение прав индивида потребностям сообщества. Соответственно, он выступает против любой теории неотчуждаемых прав личности.
Для Бентама любая правовая теория или политическая философия является вопросом веры. Ее посылки сами по себе не могут быть логически доказаны. Он не претендует ни на что большее для своего собственного утилитаризма, признавая, что правильность его теории нельзя формально проверить или непосредственно доказать, поскольку то, что используется для доказательства всего остального, само не может быть доказано.
Счастье наибольшего числа людей должно быть совместимо с общим объемом удовольствия каждого индивида. Бентам употребляет термин "сочувствие" как средство достижения такого примирения, так как в атмосфере несчастья никто не может быть счастлив. Находиться среди несчастливых людей является несчастьем и, следовательно, злом, и поэтому не соответствует принципу полезности. Ведь несдержанное поведение одного оправдало бы несдержанное поведение других и тем самым сократило бы счастье каждого. Это очень похоже на кантовское определение закона, которое мы обсуждали раньше, за исключением того, что в то время как Кант выводит этот результат из своего категорического императива, Бентам выводит его из своего принципа удовольствия.
- Джон Стюарт Милль, не только последователь Бентама, но и его критик, признает наивность веры Бентама, что не существует конфликта между индивидуальной полезностью и общей полезностью. Он делает попытку соотнести полезность с понятием справедливости.
Он считает, что значение понятия "справедливость" крайне изменчиво и противоречиво. Более того, представление о вечной справедливости несовместимо с постоянно изменяющимися понятиями полезности и интереса. Поэтому он выдвигает понятие "чувства справедливости" как средства согласования справедливости и полезности. Чувство справедливости является ощущением "правильности" в душе индивида, которое само по себе заставляет его противиться всему неприятному и которое смягчается под влиянием социального чувства. Он рисует нам образ справедливых людей, не желающих приносить вред обществу, даже если это не приносит вреда для них самих, которые, проще говоря, не противятся ущербу для самих себя, если он не таков, что у сообщества есть общий интерес к его ликвидации. Чувство справедливости, таким образом, объединяет личное самоутверждение с осознанием общественного блага. Это, кстати, тоже напоминает категорический императив Канта. Кроме того, посредством воли индивида и его чувства справедливости Миль, подобно Гегелю, объединяет индивида с социальным интересом до такой степени, что ликвидирует какой-либо дуализм между ними.
Что касается права, то Бентам рассматривает его как собрание символов, провозглашающих суверенную волю государства относительно правил поведения, обязательных для выполнения со стороны его граждан, причем это соблюдение правил достигается благодаря ожиданиям определенных событий, которые должны произойти, с намерением сделать возможным, чтобы такое событие стало мотивом этого поведения. Таким образом, можно отметить восемь различных аспектов, присущих праву: 1) источник (личность, чью волю оно выражает); 2) субъекты (люди или вещи, к которым оно применяется); 3) объем (универсальность его применения); 4) методы (разные способы, которыми оно применяется к субъектам, действиям и обстоятельствам); 5) сила (мотивы, на которые оно опирается для достижения желательного результата); 6) способы (укрепляющие меры, на которые оно полагается, чтобы задействовать эти мотивы); 7) выражение (природа символов, которыми выражена воля суверена) и 8) исправительные меры, которые могут быть изредка использованы для предотвращения нарушения.
- Теория Джона Остинаявляется наиболее полным изложением современной системы аналитического позитивизма в праве, хотя его определение права по существу аналогично бентамовскому и напоминает теорию китайских легистов, рассмотренную выше.
Остин объясняет, что закон - это правило, установленное для руководства мыслящего существа другим мыслящим существом, обладающим властью над первым. Таким образом, определение права дано совершенно вне связи с понятием справедливости, По теории Остина, существуют законы, называемые так должным образом и называемые так неправильно. Есть четыре вида законов: 1) небесные законы, или законы Бога; 2) позитивные, или действующие, законы; 3) позитивная, или действующая мораль и 4) законы в метафорическом, или фигуративном, смысле слова. Вообще говоря, есть законы божественные и законы человеческие. Божественные не имеют юридического значения и лишены принципа полезности. Человеческие законы делятся на позитивные законы, названные так правильно, и позитивную мораль, являющуюся собранием законов, названных так неправильно.