В каких-то вариантах поздний барочный примитив смыкается с культурой лубка. В коллекции галереи это ангелы с рипидами из Перми, ангелы со свитками из с.Бондюг и круглые фигуры ангелов в рост из с.Шерья. Разные по видам пластики (барельеф - круглая статуя), по технологической сложности, по изобразительным и выразительным особенностям, эти скульптуры объединяет одинаково абстрагированное эмоциональное начало, некая кукольная застылость фигур. Здесь явно создан «романтико-идиллический» вариант примитива.
Те же свойства в еще более полном и заостренном выражении присущи произведениям Никона Максимовича Кирьянова (ум. в 1906 г.) Для часовни д. Габова Никон Кирьянов создал целый пластический ансамбль. Описание ансамбля сохранилось в книге Н.Н.Серебренникова, изданной в 1928 году: «Прямо против входа здесь помещалась статуя пишущего (ошибка - О.В.) ангела, а вправо и влево от нее на резных колонках были протянуты полки, на которые поставлены 10 резных ангелов. Сзади сидящего ангела помещался резной крест-распятие, осыпанный кругом маленькими летающими ангелочками...» (Серебренников Н.Н. Пермская деревянная скульптура: Материалы предварительного изучения и опись - Пермь, 1928. С.35). Главные компоненты ансамбля - распятие, ангельский чин, голова херувима - находятся сейчас в фондах галереи. Весь цикл посвящен теме искупительной жертвы Христа, которая решается Кирьяновым как тема райского бытия. «Сказка о рае» создается Кирьяновым с той щедростью, открытостью, какая была присуща наивной культуре. Эти удивительные ангелы, почему-то похожие на Петра I, словно сошли с русских лубков, в новом материале воспроизведя их игровой поэтический мир.
И, что характерно для примитива, даже в этих позднейших скульптурах сохраняется жесткая блочная схема, а в ликах «вельмож» просвечивают лики языческих идолов (См. подробнее: Власова О.М. Языческие архаизмы в пермской деревянной скульптуре. / Шестой международный конгресс финно-угроведов. Этнография, археология, антропология. Тезисы. Том IV. Сыктывкар, 1985. С.85). Наверное, в этом и состоит неповторимое обаяние примитива.
Трудно говорить о положительном влиянии академизма на деревянную пластику, но нельзя не признать, что в этом своеобразном направлении были свои достижения и шедевры. Начало традиции фиксирует в пермской коллекции огромное распятие из с.Сиринского, созданное, очевидно, в конце ХVШ в. - начале XIX века (Серебренников Н.Н. Пермская деревянная скульптура: Материалы предварительного изучения и опись - Пермь, 1928. С.68). Вырезанное с профессиональным блеском и мастерством, оно обладает масштабностью, «телесностью», убедительностью в выражении страдальческих мук. Очевидно, что в этом произведении с особенной силой и ясностью развернута некая академическая «программа», реализовавшаяся во множестве аналогичных по типу распятиях.
Усекновенная глава св. Иоанна Предтечи» из д. Копылова принадлежит к такого же рода произведениям. Академический натурализм предельно усиливает психологическую экзальтацию образа, столь популярную в деревянной скульптуре ХVIII - XIX веков. Чеканные формы, тонко проработанные детали, сложная хорошо продуманная композиция изобличают руку профессионального мастера. Подобное решение мы видим в композиции «Христос во гробе плотски». Полуфигура Христа с совершенной натуралистичностью форм помещена в неглубокий киот и окружена многочисленными атрибутами «страстей», проработанных до мельчайших подробностей. Тщательность исполнения и сплошное покрытие позолотой во многом нивелируют драматичность сюжета.
Более поздняя и более рельефная икона св. благоверного великого князя Александра Невского представляет собой сложный сплав древнерусских, барочных, классицистических черт. По пластике это многослойный рельеф с объемно вырезанной фигурой (голова почти круглая) и барельефными атрибутами. Все элементы выполнены с большим мастерством, а произведение в целом отличается пышностью и великолепием. На нижнем поле имеется надпись: «В память 19-го февраля 1861 года». Св. Александр Невский фигурирует здесь как патрональный святой «царя-освободителя» Александра II, главнейшим событием царствования которого было освобождение крестьян от крепостной зависимости Манифестом от 19 февраля 1861 года.
В заключение можно сказать, что наиболее ценное в культовой пермской скульптуре - одухотворенные образы Человека. Не случайно Г.К.Вагнер писал: «Среди произведений пермской скульптуры есть самые разнохарактерные образы - лирические, эпические, а подчас совершенно потрясающие по драматизму. По существу, они и представляют величественный эпилог древнерусской скульптуры, на протяжении семи-восьми веков хранившей секрет настоящего одухотворенного монументализма... (Вагнер Г.К. Скульптура Древней Руси. - В сб.: Триста веков искусства. М.: Искусство, 1976. С.262)».
Эта высокая человечность образов пермской деревянной скульптуры давно снискала ей известность и славу. Не случайно, пермская коллекция участвовала в престижных международных выставках русской резьбы в Париже (Франция) и Осаке (Япония). Не случайно именно пермские памятники составляли параллель классической немецкой скульптуре на выставке «Се человек» в ГМИИ (Москва), которая была приурочена к 2000-летию христианства и «дерзко» сопоставила памятники христианской культуры, находящиеся на разных концах христианского мира. Выставка «Се человек», организованная ГМИИ, выделяется даже в ряду самых оригинальных. Надо отдать должное остроте и смелости замысла И.А.Антоновой и И.Е.Даниловой, авторов концепции выставки культовой деревянной пластики из музеев Германии и России. В канун 2000 года в великолепных залах музея произошла встреча двух больших христианских культур Европы - западной и восточной.
Такое осязаемо-выразительное искусство, как скульптура, позволяет наглядно сопоставить особенности художественной проблематики православия, с его изначальной онтологической направленностью, и католичества, всегда сосредоточенного на персоналистских проблемах. Величественная соборность русских скульптур, обобщенных и многоцветных, соседствует с «живоподобием» монохромных детально проработанных скульптур, созданных немецкими художниками Средневековья и Нового времени. Европейская пластика представлена, в основном, прославленными произведениями из Государственных музеев Берлина, русская – из знаменитой пермской коллекции.
Один из авторов выставки доктор И.Данилова пишет: «… главный пафос этой во многом парадоксальной выставки - ее отношение к современности, к тем жгучим вопросам, которые встают перед европейским человечеством в конце двухтысячелетней истории развития христианской цивилизации. Как верующими, так и неверующими, поскольку и те, и другие являют собой продукт этой культуры. Ибо христианская культура - понятие гораздо более широкое, нежели христианская религия, христианская церковь…
В представленной на выставке североевропейской скульптуре Возрождения неизменно сохраняется классическая нормативность, которую не в силах преодолеть ни взвинченная экспрессия мимики и жестов, ни бурно развевающиеся складки одежд, словно охваченных ветром, внезапно налетевшим «ниоткуда». Все эти признаки душевной напряженности приобретают особую выразительность, поскольку воспринимаются как нарушение нормы. Момент сравнения - сознательно распознаваемый или подсознательно ощущаемый - важный постулат образного языка этой скульптуры, в значительной степени обусловленный пограничным характером ее место- и время-положения: на грани Средних веков и Нового времени.
В пермской народной скульптуре напрочь отметается представление о норме: если эта норма проступает, то лишь как перетворение пришедших извне образцов, как их старательное присвоение. Генетическая память народных мастеров восходит к глубинам их собственного языческого прошлого, далекого от античной классики. Образная сила этой скульптуры, ее притягательность для современного зрителя — в полном отсутствии в ней представлений о временной и семантической дистанцированности. Каждое ритуальное изображение — это не «зримый образ незримой сущности», но образ сущности вполне зримой - персонаж, наделенный чертами, которые нам представляются портретными, но которые, скорее всего, воспроизводят некий этнически характерный, обобщенный портрет...» (Данилова И.Е. Се человек / Се человек. Европейская деревянная скульптура. Каталог выставки. ГМИИ. 30 ноября-6 февраля 2000г. М., 1999. С. 11-12).
Художественные явления, возникшие в далеких друг от друга точках Европы, одинаково прекрасны и самобытны. Их объединяет высокая одухотворенность и мастерство исполнения. Их связывает в одном лоне европейской культуры высокий пиетет перед Божественным Откровением и глубокое проникновение в чудо Богоявления.
Земной страдальческий путь Христа и его ближайших последователей когда-то вдохновили мастеров разных стран, разных школ и разных воззрений на создание скульптур мирового значения. Нам, современным зрителям, особенно очевидна эта общность творческого порыва, искренность и человечность художественных исканий.