В конечном итоге, Г. Александров и М. Строгович приходят к выводу о недопустимости применения выхода на место в следственной практике и попытки обосновать целесообразность и самостоятельный характер этого следственного действия рассматривают как завуалированное протаскивание ошибочного мнения об особом .значении признания обвиняемого».
На неправильность их мнения о незаконности и недопустимости этого действия в следственной практике уже указывалось в литературе.[17] Другие авторы (Хлынцов М.Н., Рыжаков А.П.) со своей стороны, считают его глубоко ошибочным и явно тендепциозным, поскольку, обосновывая его, упомянутые авторы исходили из надуманной ситуации и ложных посылок, а именно:
1) что данное действие проводится следственными работниками в тех случаях, когда у них кроме показаний обвиняемогоого нет никаких других доказательств;
2) что оно проводиться только с обвиняемым;
3) что суть его заключается только в повторении им на месте происшествия ранее данных показаний, но в присутствии понятых,
4) что источником доказательств в процессе проведения выхода на место является тот же допрошенный ранее обвиняемый, его показания;
5) что главной и основной целью следственного действия в данном случае является повторение обвиняемым на месте ранее данных показаний (а не обнаружение новых доказательств и проверка имеющихся доказательств), для закрепления последних, чтобы сделать невозможным отказ обвиняемого от данных им ранее показаний;
6) что проводя подобное действие, следователи стремятся облегчить свою работу, избежать трудоемких действий по собиранию объективных доказательств и тем самым ограничивают следствие.
Как вытекает из разработанных теорией правил производства проверки показаний на месте и как показывает следственная практика, это следственное действие проводится не только при наличии у следствия одних лишь показаний обвиняемого, но и при наличии ряда других доказательств, полученных при производстве различных следственных действий. И проводится она не только с одним обвиняемым, но и с другими участниками процесса —подозреваемыми, потерпевшими и свидетелями.
Суть этого действия состоит не в механическом п о в т о р е н и и на месте и в присутствии понятых показаний, данных ранее обвиняемым на допросе, а в повторении их на месте, в условиях конкретной обстановки места происшествия, сообщении данных с учетом этих условий, уточнении и восполнении отдельных обстоятельств, освещенных на допросе в общих чертах или совсем не упомянутых, наконец, в сопоставлении, производимом следователем, содержания показаний с обстановкой на месте, с действиями и указаниями допрошенного лица.
Г. Александров и М. Строгович в центре внимания ставят словесные показания, а не действия допрошенного лица, не особенности обстановки места происшествия, и тем самым необоснованно преувеличивают роль и значение этого лица, превращают его в единственный и «тот же самый» источник доказательств.
Между тем, в процессе проверки показаний на месте источником доказательств будет являться не только лицо, повторяющее ранее данные показания или уточняющее их на месте, но и сама обстановка места происшествия, обнаруживаемые на нем факты, и тем более такие, о которых ранее следователю известно не было и в показаниях допрошенного лица они не фигурировали. Если расположение тех или иных следов, расположение различных объектов на месте происшествия совпадает с данными показаний допрошенного лица, а характер ориентации его в отдельных специфических условиях данного места свидетельствует о его детальном знакомстве с ним ранее, разве эти обстоятельства не могут быть объективными доказательствами, а само место происшествия—источником доказательств? Даже если допрошенное лицо узнало об особенностях места происшествия от других лиц или ознакомилось с ним до происшествия, оно не смогло бы запомнить все мелкие подробности обстановки, предусмотреть и увязать их роль применительно к отдельным конкретным обстоятельствам происшедшего здесь события, не будучи его участником. Поэтому при столкновении его с действительной обстановкой данного места, при постановке перед допрошенным лицом конкретных уточняющих вопросов и предложений оно вряд ли будет чувствовать себя непринужденно и свободно показывать на месте отдельные особенности, следы, уточнять динамику отдельных моментов события, в котором оно якобы участвовало, что позволит обнаружить ложность данных им показаний. Опять-таки источником доказательств в данном случае явится обстановка места происшествия, фактические обстоятельства, установленные в процессе проверки показаний, опровергнут известный следователю источник доказательств—обвиняемого и его показания.
Надуманными по мнению последних авторов являются, и другие посылки, исходя из которых Г. Александров и М. Строгович пытаются опорочить проверку показаний на месте. Что послужило основанием для их утверждения о том, что прибегая к данному действию, следователи стремятся облегчить себе работу по собиранию объективных доказательств, что целью его является простое повторение на месте показаний, полученных на допросе, чтобы сделать невозможным для обвиняемого отказ от них? Таким основанием послужили случаи использования отдельными недобросовестными следователями данного действия только в целях «закрепления» показаний обвиняемого. Но подобнаяпорочная практика была решительно осуждена и в литературе, посвященной вопросам проверки показаний на месте, и судебной практикой Верховного суда РСФСР[18].
Можно было бы признать правоту указанных авторов, если бы суть данного действия состояла только в повторении обвиняемым или другим лицом ранее данные показаний и механической фиксации их следователем. При подобном положении последующий отказ допрошенного лица от своих показаний опорачивал бы результаты проверки показаний на месте и имел бы тяжкие последствия для следствия по делу, поскольку фактически показания на допросе «закрепляются» аналогичными, повторенными на месте показаниями. Однако такие последствия могут иметь место только при упрощенном конструировании данного действия. При правильном же понимании его сути, когда следователь сопоставляет слова допрошенного лица с фактической обстановкой на месте, с другими имеющимися доказательствами, изучает особенности места происшествия с целью обнаружения и фиксации новых доказательств, последующий отказ допрошенного им лица от своих показаний не будет иметь для дела существенного значения, не опорочит его результатов.
Если в процессе проверки показаний на месте будет зафиксирована хорошая ориентированность допрошенного лица в обстановке места происшествия, указанные им обстоятельства, несмотря на их сложный характер, совпадут с данными в его предыдущих показаниях, на месте происшествия дополнительно будут найдены следы или вещественные доказательства, подтверждающие упомянутые им факты, то вряд ли его последующие заявления, о том, что о происшествии и месте, где оно было, он узнал от других лиц, могут быть признаны убедительными. В самом деле, если допрошенное лицо-покажет определенное место на земле и скажет, что на этом месте оно нанесло удар палкой по голове Д, а затем укажет место в кустах, куда им была заброшена палка, а следователь обнаружил здесь ранее при осмотре или обнаружит в настоящий момент брызги крови в указанных точках (на заборе или на стене дома), отпечатки обуви допрошенного лица и в кустах —палку со следами крови (на которую он ранее при осмотре места происшествия не обратил внимания), то вряд ли можно будет признать результаты данного действия бездоказательными, а само действие бесцельным, и вряд ли отказ обвиняемого от показаний опорочит результаты. Ибо помимо его слов в протоколе проверки показаний будут зафиксированы следы и иные фактические обстоятельства, характеризующие механизм происшедшего в данном месте события, а в совокупности с данными, зафиксированными в протоколе осмотра места происшествия, произведенного следователем ранее, они будут синдстельствовать о правильности данных им в первый раз показаний.
Таким образом, говоря о показаниях допрошенного лица на месте происшествия, не следует понимать этот процесс как дублирование показаний, полученных на допросе. Учитывая, что они даются и оцениваются совершенно в других условиях, можно говорить и о новом качественном содержании, ибо обстановка места происшествия своей спецификой действует на психику допрошенного лица, на процесс формирования его показаний в процессе проведения данного действия, может понудить его изменить что-то в ранее данных показаниях с целью их уточнения, если неточность была им допущена не намеренно, или изменить их коренным образом, если обстановка на месте свидетельствует о явной ложности его прежних утверждений и о заведомой бесполезности лжи.