В начале июля на олимпийской дорожке Лужников в соревнованиях на призы имени братьев Знаменских Виктор побеждает со временем 45,34 секунды, причем в плохую погоду, и становится бесспорным лидером сборной СССР. Так появился новый Маркин.
Тем не менее тренеры сборной опасались, как бы Маркин не сгорел до Игр. Есть в спорте такая закономерность: за резким скачком результата новичка нередко следует спад. Стабильность же, свойственная большому мастеру, обычно приходит с годами.
Однако Виктору, как показали дальнейшие события, до закономерности этой не было никакого дела. Они с тренером хладнокровно готовились к олимпийским стартам: нужно было предусмотреть все — никаких неожиданностей не должно произойти, ни одной «темной лошадки» не должно появиться. Понимали — слагаемых успеха тысячи и каждое может оказаться решающим. Поэтому они преаккуратнейшим образом вели досье на всех возможных зарубежных соперников: интересовались результатами, их динамикой, тактикой ведения борьбы.
Вместе с Александром Григорьевичем они пришли к выводу, что на Олимпиаде Виктор способен пробежать свою дистанцию за 44,80. Нет, дух не захватывало от этих цифр, к ним подводила реальная оценка состояния, возможностей. Оставалось самое главное — удержать эмоции в узде, прийти к главному старту психологически свежим. За внешней непосредственностью и спокойствием спортсмена нередко кроется и внутренняя уравновешенность. Но не внутреннее спокойствие. Перед Стартом Всей Жизни неминуемо идет острейшая борьба с самим собой, с нервами. Спортсмен не может не быть взволнован в этой ситуации, более того: он должен быть взволнован, иначе не победить. Но вся мудрость владения нервами состоит в том, чтобы «натянутость» их была именно такой, какая необходима. Но какая именно? Нет здесь ни масштабов, не единиц измерений. Здесь правят интуиция, опыт спортсмена. И прежде всего — воля. Сколько возможных победителей сгорает в последнюю ночь перед главным стартом, и нет на этот счет точных рецептов, не может быть помощников, кроме самого спортсмена. Если он личность.
Виктор еще не знал того, что в его родном городе болельщики уже написали на огромном белом полотнище: «В. Маркин, с тобой Новосибирск». Что этот плакат он увидит, опускаясь на стартовые колодки в Москве. Не знал, что его олимпийскими делами будет жить весь поселок «Октябрьский». Он был спокоен и свеж. Но не той свежестью, которой дышит новичок, знающий, что с него и спрос невелик. Он готовился побеждать.
Перед началом соревнований Маркин весь вечер провел со своим земляком Александром Тихоновым, чемпионом мира по биатлону, четырехкратным олимпийским победителем. Вспомнили, как за несколько месяцев до начала Олимпиады Виктор попросил Александра Ивановича надписать книгу — «От олимпийского чемпиона».
— Ладно,— сказал тогда Тихонов.— Но с условием, что после Игр ты мне даришь книгу с такой же надписью. И вот грянул бой. Олимпийские предварительные забеги на 400 метров, четвертьфинал, полуфинал Маркин провел с хладнокровной расчетливостью умудренного и уверенного в своих силах турнирного бойца. Бежал с той минимальной затратой сил, которая гарантировала выход в следующий круг соревнований. Бежал, легко разменивая некогда магические 46 секунд. Присматривался к будущим соперникам по финальному забегу. Более всего к двукратному победителю Монреальских игр кубинцу Альберто Хуанторене. Помнил про его недавнюю тяжелую травму, перенесенную операцию. Про свои недавние беды словно забыл. Знал, что Хуанторена способен, будучи даже не в лучшей форме, хоть раз, но «выстрелить»— сделать то, что за пределами его сегодняшних возможностей... И был недалек от истины.
29 июля у финалистов бега на 400 метров был день отдыха. Все четырехсотметровики сборной страны поехали к Сергею Ловачеву домой. Они понимали: завтра у Виктора самый важный день в его спортивной жизни — в финал из советских бегунов попал он один. И каждый из товарищей хотел помочь. Но не советом, как подвести себя к финалу, как бежать, нет. Они просто хотели быть с ним рядом. Ребята слушали музыку, смотрели телевизор, потом немного погуляли. О завтрашнем дне не говорили. Потом вернулись в Олимпийскую деревню.
В двадцать три часа Бухашеев осторожно приоткрыл дверь комнаты, где жил Виктор. Ученик безмятежно посапывал. Он поспал и после обеда на следующий день, за несколько часов до старта финального забега(!). И вот — старт! Автор этих строк сидел точно на стыке первого и второго стометровых отрезков и отчетливо видел, как именно здесь бельгиец Брийденбах полностью отыграл у Виктора фору — более трех с половиной метров. Они бежали по соседним дорожкам: бельгийский спортсмен по первой, Виктор по второй. Но когда Брийденба» поравнялся с ним, Маркин не оглянулся, не напрягся, не участил шаг. Он продолжал бежать своим темпом, играть в свою игру, внимательно поглядывая на Хуанторену, который был рядом, справа. На половине дистанции советский спортсмен занимал лишь пятую позицию. Секундомеры зафиксировали, здесь промежуточное время—21,2 секунды. По ходу событий отметим, что личный рекорд Маркина на «чистой» двухсотметровой дистанции был выше лишь на одну десятую. Но это ведь олимпийский финал, ломающий все представления о человеческих возможностях!
Первым на финишную прямую выбежал немец Шаффер, за ним австралиец Митчелл. Маркин проигрывал лидеру три метра. Еще двадцать метров, еще десять. И грянул финиш. Весь олимпийский стадион встал, не веря глазам своим. Казалось, что бежит только один, в красной майке с гербом СССР. Удар был настолько неотразим, насколько и подготовлен. Ночью перед финалом Виктору приснилась победа. И вот теперь он шел, обстреливаемый десятками фото- и кинокамер, медленно шел в ревущем море стадиона, и билась в его сознании лишь одна мысль: «Только б не сон, только б не сон...» Но вот он увидел плачущего Бухашеева. И ликующего Тихонова: «Наша взяла, Витюха!». Подбежал Хуанторена, обнял. А он все еще не верил: «Только б не сон...». 44,60 секунды — результат победителя — стал рекордом Европы, а как впоследствии оказалось, и лучшим результатом сезона 1980 года в мире. Это к вопросу о том, каким мог быть исход олимпийского финала в случае участия в Играх американцев, издавна и традиционно сильнейших в беге на 400 метров.
«На сегодня Маркин бесспорно сильнейший в мире, победить его было невозможно»,— сказал Хуанторена. Оставалось последнее: успешно выступить в эстафетном беге 4><400 метров. Вечером перед финальным забегом Маркин узнал, что руководство сборной легкоатлетической команды страны включило в состав финальной команды «эстафетчиков» кроме него Николая Чернецкого, Ремигиуса Валюлиса и Михаила Линге. Значит, в четверку не попал Виктор Бураков, с которым они жили в одном номере и очень подружились. Переживал за товарища как, может быть, за самого себя, но на беспокойные вопросы его пожимал плечами, не решаясь сказать горькую правду. Все потому, что после своего громкого успеха словно неловкость какую-то чувствовал перед коллегами-четырехсотметровиками, а перед Бураковым особенно. Но что делать? Четверка была составлена из сильнейших.
Когда в финале бежавший на последнем этапе Маркин получил эстафетную палочку всего лишь в метре перед олимпийским победителем барьерного бега немцем Фолкером Беком, было ясно — исход борьбы фактически предрешен. Так Виктор стал двукратным чемпионом Игр.
Родился 29 сентября 1965 года в Новосибирске. Саблист, заслуженный мастер спорта. Чемпион мира 1989, 1991, 1993, 1995 годов в личном зачете. Чемпион мира 1989, 1990 и 1994 годов в составе команды. Чемпион Олимпийских игр 1992 года в составе сборной СНГ, олимпийский чемпион 1996 года в составе сборной России.
В фехтование его привела бабушка, полагавшая, что истинный мужчина должен обучиться владению оружием и доказать свою силу в честном поединке. Внук же, занимаясь на первых порах лишь освоением фехтовальных шагов и простейших приемов, считал это делом скучным. Интерес к фехтованию, вкус к победам, к борьбе характеров, приемов, стратегий боя возникли у него гораздо позже.
В 18 лет на Григория обратил внимание один из сильнейших саблистов тренер Владимир Назлымов, который и открыл юноше истинную суть сабельного поединка, научил изощренным способам ведения борьбы.
Но прошло несколько лет упорного труда, прежде чем он попал в основной состав сборной страны. Лишь после Олимпийских Игр в Сеуле, где наша сборная дружина проиграла один удар венграм в борьбе за первое место, он был принят в сборную страны на место ушедшего на тренерскую работу многоопытного Михаила Бурцева.
Перед чемпионатом мира в американском Денвере в 1989 году Кириенко знал, что только победа могла вернуть титул сильнейших советским саблистам. Он фехтовал легко, весело и победил! Это была его первая, самая запоминающаяся победа.
Главные мировые победы приходили к нему неизменно в нечетные годы. Когда Кириенко задают вопрос о закономерности или случайности такого явления, он отвечает шутя:»Год выиграл, год отдыхай».
На чемпионате мира 1991 года в Будапеште в полуфинале и в финале он встречался с венгерскими саблистами, которых горячо приветствовали трибуны, ведь мировое первенство проходило в Венгрии. Несмотря на страшный прессинг со стороны болельщиков, а иногда даже и судей, Григорий выстоял и победил во второй раз.
На Играх XXV Олимпиады в Барселоне он стал олимпийским чемпионом в командных соревнованиях, но в финал личного турнира не попал, и в 1993 году никто особых планов в отношении Григория не строил. В его третью победу не верил никто. Но он победил, открыв тем самым новые перспективы для молодой российской команды. Уже через год наши саблисты стояли на высшей ступени мирового пьедестала.