Квалифицируя и либерально-постиндустриалистский, и марксистский подходы как "мистифицирующие", С. Нора и А. Минк выдвинули идеал такого информационного общества, где "организация должна совпадать с добровольностью". Это "совершенное рыночное общество, в котором общество совершенного планирования, где центр получает от каждой единицы базиса верные сообщения о ее целях и предпочтениях и в соответствии с этим формирует собственную структуру и позицию. Информация и участие в управлении развиваются в едином процессе". В информационном обществе, подчеркивают французские авторы, групповые планы в большей мере, чем ранее, выражают социальные и культурные устремления. Одновременно будут возрастать и внешние давления. В этих условиях "только власть, обладающая надлежащей информацией, сможет способствовать развитию страны и гарантировать ее независимость" [1].
1 ВпервыеиздановПарижев 1978 г., пер. наангл. яз.: Nora S., Mine A. The Computerisation of Society. A Report to the President of France. Cambridge, L., 1980.
2 Там же. Р. 133.
3 Там же. Р. 136.
Название одной из глав книги С. Нора и А. Минка - "Будет ли компьютеризованное общество обществом культурных конфликтов?". Полагая, что информационное общество будет менее четко социально структурировано и более полиморфно, чем общество индустриальное, авторы считают, что одним из факторов полиморфизма явится отношение различных групп к тенденции упрощения языка, связанной, в частности, с соображениями эффективности баз данных и других электронно опосредованных коммуникаций. Таким образом, предлагая единый язык, компьютеризация способствует преодолению культурного неравенства. Вместе с тем, хотя такой упрощенный язык, считают они, будет совершенствоваться и становиться пригодным для все более развитых диалогов, он будет все же встречать сопротивление. Приемлемость этого кодифицированного языка будет зависеть от культурного уровня субъектов, что обусловит дискриминационный эффект телематики. "Более чем когда-либо язык становится ставкой культуры. Оппозиционные группы будут бороться за его присвоение" [2].
Если для Д. Белла, как было показано выше, компьютеризация и информатизация общества означает возрастание роли именно научного знания, то видный представитель "критической социологии М. Постер (американский ученый, тесно связанный с французскими интеллектуальными традициями структурализма и постструктурализма) настаивает на том, что адекватное социологическое исследование электронно опосредованных коммуникаций возможно только в том случае, если дискурс науки лишается привилегированного положения среди других видов дискурса [3].
1 Nora S., Mine A. The Computerisation of Society. A Report to the President of France. Cambridge, L., 1980.P. 135.
2 Ibid. P. 131.
3 См.: Poster M. The Mode of Information: Poststructuralism and Social Context. Cambridge: Polity Press, 1990.
М. Постер настаивает, что для адекватного понимания социальных отношений в эпоху конвергенции вычислительной техники и техники средств связи необходимо исследование изменений в структуре коммуникационного опыта. Концентрируясь на изменениях в языковом аспекте культуры, связанных с электронным письмом, базами данных, компьютерными сетями, он предлагает концепцию способа информации в качестве шага на пути к теории, которая была бы в состоянии расшифровать лингвистическое измерение этих новых форм социальных взаимодействий. Термин "способ информации", подчеркивает автор, перекликается с марксовой теорией способа производства и служит: 1) для периодизации прошлого в соответствии с различными способами информации и 2) в качестве метафоры для современной культуры, придающей информации в некотором смысле фетишистское значение. Выделяются следующие ступени производства информации: первая - устно опосредованный обмен "лицом к лицу", вторая - письменный обмен, опосредованный печатью, и третья - электронно опосредованный обмен. Если для первой ступени характерно согласование символов, а для второй - знаковая репрезентация, то для третьей ступени характерно информационное моделирование. На первой, устной, ступени субъект задается как расположение произносимого через внедрение его в совокупность межличностных отношений. На второй, печатной, ступени субъект конструируется как агент, являющийся центром рациональной/воображаемой автономии. На третьей, электронной, ступени субъект децентрализуется, рассеивается и множится в сплошной неустойчивости - предоставляя информацию о себе для самых различных баз данных, "раздваиваясь" в процессе написания текстов на компьютере благодаря зеркальному эффекту экрана, обусловленному податливостью текста, используя новые возможности коллективного авторства и игр с идентичностью, предоставляемые компьютерными сетями.
Основной недостаток концепции Д. Белла М. Постер находит в том, что, несмотря на видимое стремление первого к ограничению сферы постиндустриального общества только уровнем социально-экономической структуры, он все же "на протяжении всей своей работы сметает в одну общую дефиницию постиндустриального общества экономические, политические и культурные факторы", в результате чего "характеристика новых явлений становится характеристикой всего общества". Утверждение Д. Белла, что "знание является независимой переменной в постиндустриальном обществе, которой определяются другие переменные, такие, как труд и капитал", могло бы, по мнению М. Постера, служить гипотезой в предстоящем исследовании - однако Д. Белл представляет это утверждение читателю в качестве вывода, "с помощью очаровательной риторики трансформируя посылку в заключение" и "придавая теоретическому доводу видимость доказанного факта".
Соглашаясь с Д. Беллом в том, что в каком-то смысле знание (или информация) является основной "осью" современного общества, М. Постер считает, что Д. Белл, выдвигая идею информационной экономики, неправомерно сводит коммуникацию к экономической метафоре, отодвигая в сторону вопросы культуры. Теоретики постиндустриализма, пишет он, не видят последних трансформаций, потому что смотрят на них сквозь "социально-экономические" очки. Новые тенденции в экономике, отмечаемые Д. Беллом и другими авторами, имеют место, однако их заявления о фундаментальном переустройстве общества и возникновении постиндустриального мира в результате этих изменений уязвимы для критики с позиций марксизма и других направлений, поскольку, с точки зрения М. Постера, все эти изменения количественные, но не качественные.
Теоретическую слабость концепции постиндустриального общества М. Постер видит в том, что она "подавляет лингвистический уровень явлений, которые рассматриваются в ее рамках как новые. Теоретики постиндустриального общества склонны игнорировать проблему языка как на уровне теории, так и на уровне задаваемой ими области социального" [1]. М. Постер считает неправомерной трактовку информации как экономической сущности и теоретические оправдания распространения товарных отношений на информационную сферу. Легкость, с которой информация может воспроизводиться и передаваться, уже разрушает, утверждает он, правовую систему, устои которой были сформированы для защиты частной собственности на материальные вещи.
1 Poster M. The Mode of Information: Poststructuralism and Social Context. Cambridge: Polity Press, 1990. P. 25.
Тенденция все большего "онаучивания" техники и экономики, явившаяся основой концепции постиндустриализма и родственных ей (генетически или идейно) концепций современной техники, неразрывно связана с тенденцией технологизации науки, а также экономизации и коммерциализации науки и техники. Данная тенденция ведет к изменению образа науки: на смену представлениям о науке как асоциальной, аполитичной, компетентной и прогрессивной силе приходит осознание ее зависимости от внешних структур. Это обстоятельство отмечается социологами науки независимо от оценки постиндустриализма как такового. "В результате предшествующих исторических и философских исследований, а также последних социологических исследований науки стало очевидным, - пишет Э. Вебстер, - что ученые и их идеи не могут трактоваться каким-либо привилегированным образом как свободные от "социального" влияния. Обнаружилось, что наука "осуществляется" через социальные и технические переговоры, интерпретацию и признание, как и любая другая система знания" [1]. А. Вебстер признает за наукой право стремиться быть наиболее объективной, наиболее рациональной и наиболее надежной формой знания, однако считает, что, поскольку не существует бесспорных правил, которым должны были бы подчиняться ученые для обеспечения именно таких качеств, должна быть признана социально конструируемая природа науки как наиболее сложного и интересного социального института.