Анализ урбанизации и роли городов в процессах социальных изменений общества привел социологов к идее воспроизводственной роли городской среды. Так, О.Н.Яницкий показал, что: ее функция заключается в формировании и селекции наиболее рациональных и эффективных форм общения; в выполнении роли канала массовой коммуникации, кристаллизующего и распространяющего нормы городской жизни; ее функция состоит также в накоплении специальной и общекультурной информации и посредничестве между их потоками; процессы институциональной организации этой среды сопровождаются ее структурированием на личностном уровне. Диалог с <бесконечной> в целом культурой сочетается в городе со вполне конечными, дискретными <контейнерами> и генераторами информации, основу которых составляют малые группы [67, с. 71-73; 74].
А.В.Кочетков ввел понятие социально-доступного разнообразия городской среды, отметил роль групповых систем расселения как средства преодоления культурной замкнутости монофункциональных городов, продемонстрировал зависимость эффективности общественного производства от степени дифференциации-интеграции этой среды [54, с. 121-125]. Л.Б.Коган эмпирически подтвердил падение роли соседства в среде урбанизированных регионов, отметил возрастающую роль жилища как места социальной коммуникации [28]. В.О.Рукавишников предложил оценивать качество городской среды через степень удовлетворения ею потребностей горожанина [44]. В.В.Трушков на материалах обширных исследований в Западной Сибири пришел к выводу, что в условиях социализма стирание различий между городом и деревней наиболее интенсивно идет в пригородах, отметил растущую привлекательность последних как места постоянного жительства [49|. А.Д.Хлопин, опираясь на работы американских социологов, ввел в оборот советской социологии понятие личности на рубеже культур, указал на длительность и стадиальность процесса интернализации мигрантом из села элементов городской культуры, в результате которого происходит полная ресоциализация личности; показал принципиальную возможность одновременного существования мигранта в двух социальных средах - городской и сельской [59, 60].
В 1974 г. ленинградскими социологами был поставлен вопрос о необходимости разработки критериев определения качества городской среды [64]. Одномоментного решения проблемы найти не удалось, но прошедшая дискуссия стимулировала работу социологов в двух направлениях: междисциплинарных исследованиях города и разработки планов социального развития.
Итоги двадцатилетней работы социологов города (1965-1985) оказались достаточно внушительными благодаря интенсивной ретрансляции достижений западной социологии и их адаптации к российским условиям. Наибольший вклад в этот интеграционный процесс внесли М.П.Березин, Н.В.Новиков, В.О.Рукавишников, Е.С.Шомина, А.Д.Хлопин, О.Н.Яницкий [14, 44, 47, 48, 59, 60, 63, 65, 70], эстонские социологи Т.Нийт, М.Павельсон, М.Хейдметс [15, 30].
5. 80- 90-е годы: углубление достигнутого и новые перспективы
С начала 80-х гг., наряду с Москвой, центрами урбансоциологических исследований становятся Ленинград, Таллин и Новосибирск. Ленинградцы А.В.Баранов, А.В.Дмитриев, М.Н.Межевич, О.И.Шкаратан сконцентрировали свое внимание на взаимодействии внешних и внутренних факторов развития городов, прежде всего крупных [17]. М.Н.Межевич, двигаясь в русле марксистской традиции, выделил в этом развитии всеобщее (экологический аспект) и специфическое (социальный аспект), ввел понятие <общности по поселению> как социально-территориального образования, присущего социалистическому обществу. В противовес теоретикам 30-х гг., Межевич трактовал локальные общности как проявление всей совокупности общественных отношений [33, с. 141]. На основе изложенных принципов ленинградские социологи сосредоточили свои усилия на определении предметной области, целей и показателей социального развития городов [9, И, 17]. Обобщая десятилетний опыт разработки планов их социального развития, эти авторы развивали теорию социального управления городом, начиная от управления трудовыми ресурсами и до целенаправленного изменения образа жизни горожан. Было введено понятие программно-целевого подхода к управлению городом [17]. Таким образом, снова город выступал прежде всего как объект (регулирования, управления), а не как субъект самоорганизации (характерный термин: <предплановые исследования> [17, с. 168]).
Исследования эстонских социологов имели иную направленность. В. Пароль, опираясь на демографические и географические изыскания, выделил этапы социалистической урбанизации, специфику структуры и занятости городского населения регионов ЭстССР [37]. Наиболее плодотворным, с нашей точки зрения, явился производственно-воспроизводственный подход к анализу городских процессов, развитый Х.Аасмяэ, К.Катус, Д.Михайловым, Р.Нооркыйв, М.Павельсон, Т.Ярве [14, 15]. Его сущность заключена в одновременном понимании города как средоточия социальных организаций производства и социально-территориальных общностей, воспроизводящих человеческие ресурсы для первых [14, с 17] Типы взаимоотношений этих двух коллективных социальных субъектов стали фокусом исследовательского интереса Р Нооркыйв и А Кескмайк выделили 5 типов производственных организаций <флагманы>, <средние>, <слабые>, <паразиты> (по отношению к общностям обоих типов) и <аутсайдеры>, не способные конкурировать за трудовые ресурсы и доступ к благам города [15, с 98-100][2][24]
А.С.Ахиезер на основе многолетних исследований исторического развития России выявил специфические черты ее урбанизации формирование не столько на основе товарно-денежных отношений, сколько посредством принудительной перекачки государством ресурсов из деревни, сопровождавшейся переносом в город элементов натурального хозяйства, институциональную необеспеченность двуединого механизма урбанизации, что привело к банкротству идеи <смычки города и деревни> в советское время, слому этого механизма и в итоге - к феномену псевдоурбанизации [5] Ахиезеру принадлежит также идея о диалогическом характере социального развития города [4].
Методы прогнозного социального проектирования, разрабатываемые в 1985- 1995 гг. Т.М.Дридзе, успешно применялись ею к анализу социальных оснований городского устройства На этой базе были предложены меры по совершенствованию городского управления, разработан дифференцированный подход к изучению влияния особенностей местной среды на образ и качество жизни городских сообществ Были также созданы и опробованы комплексные социально-диагностические технологии, методы социальной экспертизы градостроительных проектов и программ [19, 20, 40].
Продолжались комплексные исследования урбанизации в СССР прежде всего в Сибири, представляющие собой совокупность исторического, экономического, демографического и собственно социологического анализа и базирующиеся на материалах архивов и местной прессы Акцент был сделан на преемственности исторического развития сибирских городов [55]. На материалах исследования в десяти городах страны Л.Б.Коган установил, что социальное развитие города представляет собой наращивание интеграционного потенциала городской среды и сопровождается систематической перестройкой социально-функциональной структуры города по критерию <центральности> новые районы повторяют в своем социальном развитии фазы формирования сложившихся центров, дефицит <центральности> порождает в новых районах различные формы отклоняющегося поведения [24].
В ходе реформ последнего десятилетия произошли постепенное снижение интереса исследователей к теории урбанизации, сдвиг к публицистике, общая политизация дисциплины. Постепенно выявились новые направления эмпирического анализа городская политика, гражданские инициативы и городские социальные движения, социальная дифференциация и сегрегация городского пространства.
Городская социальная политика возникла как ответ на безуспешные попытки централизованно управлять процессами градообразования В.Л Глазычев, Л.Б Коган так сформулировали ее задачи определение интересов городских сообществ и <групп интереса>, выявление фаз естественной социальной динамики и механизмов самоорганизации города, типов его конфликтов с государством, с одной стороны, и с регионом - с другой. Важной задачей было также не допустить истощения культурного потенциала больших городов, найти пути выживания монофункциональных (<закрытых>) городов, лишенных государственной протекции, научить новые кадры местной администрации социальному мышлению [16, 24, 25, 27]. Гражданские инициативы в городах, как показал Яницкий, были подготовительным этапом и каналом реализации перестройки <снизу>. Эмпирически им были выявлены такие их типы: защитный (протестный), поисковый (социальный эксперимент, альтернативные формы социальной организации), рутинный (поддержание местных очагов самодеятельности), катализирующий (социальный <импульс> из столиц, направленный на создание подобных очагов самоорганизации на местах). Были также определены фазы развития данной формы прямой демократии: информационная (право знать), стимулирующая, дискуссионная, участие в принятии решений [66]. Впервые в российской социологии была дана типология основных видов ресурсов этих инициатив (О.Н.Яницкий [68, 69]).