1. Из процесса восходящего развития, в котором возникшее обособляется, уединяясь, от всего окружающего, внутри его каждая часть обособляется, уединяясь, от всех прочих; но это обособление касается лишь формы и функционирования: все части проникнуты единством плана, и он-то, коренясь в обособляющемся существе, разнообразит своею сложностью его части и вместе удерживает их от распадения.
2. Из процесса нисходящего развития, в котором всё вторично смешивается, смешиваясь, сливается и становится однородным как с окружающим через утрату внешних границ своих, так и внутри самого себя через потерю границ, которые в нём самом отделяли одну часть от другой.
Так К. Леонтьев подходит к идее триединого процесса, то есть как человек переживает младенчество, зрелость и старость, так и история в своём развитии проходит три стадии: I. первичной простоты; II. цветущей сложности; III. вторичного смесительного упрощения.
Первая стадия «первичной простоты» это как бы база, подготовка почвы для будущего прогресса, развития всех потенциалов данного народа или государства.
Вторая стадия есть время высшего расцвета цивилизации – наук, искусств, техники и т.п. В этот период достигается высшая точка прогресса.
Но неизбежно наступает третья стадия – «стадия вторичного смесительного упрощения». Это процесс разложения и упадка.
А дальнейшее развитие Европы К. Леонтьев рассматривает как и А. Герцен. Это нужно учитывать, так как можно провести параллель между «вечным движением маятника» Герцена и «вечным возвращением» Ницше. А. Герцен говорит, что «мир гибнет, мы живём во время большой и трудной агонии» и будущее невозможно. И он проводит ту же мысль, что и К. Леонтьев, что явление смерти и есть равенство, когда организмы теряют свою индивидуальность. Личность погибает, получая иную цель, которая ей чужда и ведёт к разложению. Можно сказать, что это третья стадия Леонтьева, при которой всё развитие науки, искусства, техники и т. п. сходит на нет, хотя при этом «смерть не уничтожает составных частей, а развязывает их от прежнего единства, даёт им волю существовать при иных условиях». Но эти условия не могут создать личность в полном смысле этого слова. Придёт время социализма, но это достижением цели человечества, ведь потом снова придёт консерватизм и всё опять пойдёт по кругу, из которого невозможно вырваться. «Вечная игра жизни, безжалостная, как смерть, неотразимая, как рождение, corsi e ricorsi истории, perpetuum mobile маятника» (Герцен А. И. С того берега // Герцен А. И. Избр. философ. произв. В 2 т. Т. 2. Л., 1948. С. 103).
И к этим размышлениям восходят идеи Ф. Ницше «о вечном возвращении»: очень похож образ «маятника» А. Герцена и «песочных часов» Ф. Ницше.
Но многие могут возразить, что как можно сравнивать К. Леонтьева и Ф. Ницше, ведь Ницше – это Ницше, а Леонтьев почти никому неизвестный русский философ и его работы не могут быть поставлены на один уровень с произведениями Ницше. Если согласиться с этим мнением, то, как тогда объяснить тот факт, что Леонтьев, не зная Ницше, проповедовал практически аналогичные идеи, столь же значимые и великие. Наверное, ошибка заключается в нас, в потомках, это мы не смогли дать Леонтьеву ту же судьбу, что и Ницше.