Отрешенный же от внешних чувств, темпорализм еврея, превращая в себе самом наследие прошлого в вечно актуальную субъективную энергию, растворяет в процессе единого мирового становления личный эгоизм в бессмертии коллектива, отвергая дочеловеческую и загробную жизнь индивида. Род, коллектив обладает для темпорализма не меньшей реальностью, чем особь, личность. История для еврея не повторяется. Безудержное устремление ее вперед не прерывается бесплодными круговоротами "der ewigen Wiederkehr", являющимися, в сущности, мертвыми петлями при полете спационизма к вершинам гор из черепов и пушечного мяса, где тиранически властвует Единственный, der Uebermensch, "светлая бестия"...
Никому так не знакомо это устремление ввысь, как творческому еврею, подчиняющему ему все — и мысль, и чувство, и волю. Больше и прежде всего свою индивидуальную волю, которая накапливаясь, углубляясь и потенцируясь в рамках коллектива, нарастает, как лавина, и несется через мир к великой последней цели — самоосознанию и самоосвобождению. И эта лавина все снова и снова рождает из себя — Единого, Мыслящего и Волящего в унисон с коллективом — Мессию, Спасителя личности, рода, человечества, Вселенной.
Если Ягве есть не что иное, как идейный коррелат психического устремления творческого еврея к установлению в мире царства Великого Разума, дуновение которого он чувствует в себе в минуты экстаза,2 то Мессия является его социальным коррелатом, вестником Ягве на земле в критические моменты великих исторических итогов и сдвигов.
В долгие же органические периоды "междуцарствия", накопления сил и антагонизмов, наместником Мессии, выразителем его воли является пророк. Душеприказчик, завершающий завещанное, и предтеча, прокладывающий пути грядущему. Многообразная вечно текучая жизнь все сызнова воссоздает пророка в различных его исторических проявлениях. Религиозный рефор-матор. Этический мыслитель. Вдохновенный псалмопевец. Лирический поэт. Критик культуры.
Революционер духа и жизни. Все они, прежде всего и больше всего, — пророки, разрушающие и созидающие свои миры, — миры идей, принципов, целей и идеалов.
Моисей, Давид, Исайя, Иеремия, Иисус, Павел.
Спиноза, Лассаль, Маркс, Гейне, Бергсон, Бялик.
В чем бы ни проявлялось их творчество — все они в первую очередь ясновидцы духа, темпоралисты, пророки.
Время — едино. В нем — весь мир. Помимо него мира нет. Это Время — Мир постигается Разумом: малым разумом, рассудком и Великим Разумом, интуицией. Вокруг Разума кристаллизируется все — и мысль, и чувство, и воля. При этом мысль нередко сплетается на вершинах постижения со страстью. Страсти же втискиваются волей в русло разума.
Amor Dei intellectualis…
Творческая эволюция мира состоит в подчинении протяжения мышлению, внешнего чувства — внутреннему, пространства — времени. Так мыслит творческий еврей... Даже тогда, когда он учит, что на пути к господству Великого Разума "сознание" определяется "бытием", ходом творческой эволюции.
В процессе еврейского творчества есть неумолимая прямолинейность. Из хаоса эмоциональных восприятий и ощущений, из множественного и разобщенного мира явлений интеллект извлекает их внутреннее единство, ритм эволюции. Сквозь половинчатость и компромиссность будничной жизни мысль темпоралиста с фанатической последовательностью прокладывает себе путь до конца, до последнего звена мыслей, чувств, волений. До конца дней. До конца мира.
Мысль и эмоция темпоралиста как будто свободны от внешних рамок. Амплитуда их колебаний простирается от альфы до омеги духа. Как с представлением о времени неразрывно связана "возможность соединения противоположных и взаимно исключающих друг друга предикатов в одном и том же объекте" (Кант), так с представлением о психике темпоралиста тесно связана возможность сочетания в одном субъекте духовных крайностей и интеллектуальных контрастов. От Иисуса до Иуды. От Гершуни до Азефа. Такова исключительная полярность еврейской психики.
И в этом лабиринте духа властвует верховный Разум, страстно играющий антитезами, разрубающий всякое переживание критическим анализом на составные части и вновь объединяющий их в высшем синтезе. Так, диалектическими зигзагами поднимается дух из бездонных глубин эмоциональности до крайних вершин интуитивного овладения Вселенной.
Несомый потоком жизненного устремления, творческий еврей улавливает его сокровенный ритм. Поэтому он легче всех проникает до "сути" явления, до их принципа, до их общей, руководящей идеи, до внутреннего их единства.
В Мире вечной борьбы антагонистических интересов и групповых вожделений творческий еврей впервые оформил универсальную идею справедливости. И в политическом хаосе вечно враждующих народов — государств он впервые поднялся на высоту идеи единого человечества и вечного международного мира. Творческий еврей дал миру Библию, книгу раг ехсеllеnсе, "книгу книг", "Песню песней", квинтэссенцию поющей души, "царя царей", "Бога богов"...
Ибо мир внешних чувств, мир вещей и состояний творческий еврей подчиняет внутреннему чувству, воспринимая его "sub specie durationis", из глубин его длительности. А на мир внутреннего чувства, мир изменчивости и движения, он взирает "sub specie aeternitatis", с высот вечности...3
Примечания
1. Spatium по-латыни — пространство назад к тексту>>>
2. Атрибуты еврейского Бога являются не атрибутами бытия, а действия" (Г. Коген). назад к тексту>>>
3. Попытку общей апологии того, что здесь названо "спациониэмом", предпринял Н. Driesmans. "Die plastische Kraft in Kunst, Wissenschaft und Leben". назад к тексту>>>