Человеческое бытиё не есть нечто наличное, но есть нечто возможное. Будучи в основе своей возможностью, человек ведёт себя как такой вид сущего, который, непременно прибывая во времени, не полностью ему подвластен. Дело в том, что человек по способу своего бытия сам есть время, он сам себя временит, он творит своё время, он его простирает, он его длит или сокращает. Поэтому человек обладает онтологической привилегией “быть историей”, в то время как мир сущего, различные надындивидуальные образования всего лишь “имеют историю”. Быть историей значит для человека быть событием, принимая суверенные решения, быть самим собой, состояться, ответственно осуществить своё одно – единственное бытиё.
Человек – единственное существо, сознающее свою смертность, и единственное существо, выработавшее способ достижения бессмертия – творчество. Биологическое выживание, сохранение своего тела бледнеет перед лицом возможного бессмертия, а потому тело становится последней козырной картой, когда решаются творческие дела. Совершение творческого подвига важнее, чем выживание, а потому готовность пойти на жертву становится лакмусовой бумажкой серьёзности и значительности творческого акта. Человек гибнет, а его дело живёт. По легенде, жандармы, расстрелявшие Гарсиа Лорку, свершив своё чёрное дело, напевали про себя его песни. Так идея жертвы включается в социальную антропологию.
Очевидно из сказанного, что социальная антропология рассматривает творчество шире чем просто решение интеллектуальных задач. Творческий акт – это не только и не столько мысль, сколько действие, сама жизнь, человеческая жизнь. Творчество обязательно включает в себя волю к действию. Люди не потому творят, что могут это делать. Они потому творят, что не могут иначе.
Возникает некий просвет, проблеск – человек оказывается в ином мире, в ином измерении, в иной реальности, не профанной, а сакральной:
“Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснётся,
Душа поэта встрепенётся,
Как пробудившийся орёл”.
Если какие-то обстоятельства мешают человеку в обнаружении его творческой активности, хотя в остальном он вполне благополучен, то возникает тенденция к немотивированной агрессии (в частности, направленной на самого себя – суицид), к другим формам аномального поведения.
Творчество человека – это продолжение божественного творения. Творчество как возникновение нового, как превращение единичного во всеобщее способно в принципе преодолеть (и реально, каждодневно преодолевает) засилье цивилизационных артефактов, - давление отчуждённой от человека техносферы. Нынешний кризис техногенной цивилизации наглядно демонстрирует нам, что если техника и способна “удовлетворять человеческие потребности”, то по существу только те, которые сама и порождает. В.В.Розанов писал: “Техника, присоединившись к душе, дала ей всемогущество. Но она же её и раздавила. Появилась “техническая душа” – contradictio in adjecto. И вдохновение умерло”.
Творчество демонстрирует тот непреложный факт, что человек при всей своей вселенской хрупкости и незначительности, человек как единичное, частное, приватное обретает возможность стать значительным в рамках своей страны, человечества, в масштабе Вселенной, наконец. Это даёт возможность и основание к самоосуществлению. Собственно, само стремление к самоосуществлению есть внутренне преобразованный творческий порыв.
Человек рождается как биологическое существо. Основная функция любой биосистемы (её специфическое отношение к окружающей среде) – это адаптация, приспособление к изменяющимся условиям существования. На этом уровне человек есть биологический индивид, представитель вида homo sapiens. Без его соответствия биологической норме этого вида невозможна успешная социализация ни в филогенезе, ни в онтогенезе.
Второе рождение человека – в качестве нормального члена общества, способного к выполнению социальных ролей – есть результат социализации. Основная функция любой социальной системы (её специфический способ отношения к миру) – это преобразование мира на основе собственного выбора. На этом – социологическом - уровне человек выступает как личность в узком социологическом смысле этого слова, т.е. как индивид, интериоризировавший общественые отношения, данные на “входе” и приобретший способность к выполнению социальных ролей “на выходе”.
В индивидуальности, действительно, есть своя неповторимость, характеризующая особый внутренний мир человека, складывающийся в результате взаимодействия его биологических задатков и воздействия социальных условий жизни. Но каков собственный способ существования этой внутренней духовной жизни? Можно ли считать, что наша психология есть только функция социального и биологического, а её собственная функция сводится к выработке адекватных программ биологического и социального поведения? Генетически это так. Но “третье рождение” происходит тогда, когда внутренняя психическая жизнь из средства перерастает в самоценность, и человек творит, мечтает, переживает, вспоминает, медитирует и т.д. не просто потому, что это поможет ему стать более здоровым и успешно преобразующим мир, но потому, что всё это становится высшей потребностью человека. Без этого нет никакой духовности. На психологическом уровне функция человека – самоценная внутренняя духовная жизнь.
Итак, целостный человек есть здоровый биологический индивид, ответственный и надёжный член социума и индивидуальность, устремлённая к самоценной духовности.
Природа человеческой целостности не унитарна, а многокачественна и многоуровнева. Отсюда и многообразие подходов и методов к её изучению. Вместе с тем, именно здесь заключена самая большая трудность в её постижении.
Многие мыслители прошлого и настоящего отмечали, что человек есть микрокосм, т.е. в нём как бы сосредоточена Вселенная, макрокосм. Однако далеко не все задумывались над вытекающими отсюда теоретическими и практическими следствиями. На мой взгляд, следует согласиться с утверждением Н.А.Бердяева о том, что “человек предшествует философии, человек – предпосылка всякого философского познания”, что “источником философского познания могут быть лишь космические, универсальные состояния человека, а не психологические, индивидуальные его состояния”. Именно в силу универсальности своей природы – “Мера всех вещей – человек” (Протагор).
Если “человек есть мера всех вещей”, то нельзя ли сказать, что мерой самого Человека как целого являются все вещи в совокупности, т.е. макрокосм. Такое заключение мы находим у А.В.Лебедева: “Аналогия между микрокосмосом и макрокосмосом амбивалентна”. Иными словами, целостное и исчерпывающее знание о человеке как микрокосмосе принципиально не может дать ни одна отрасль знания, взятая сама по себе, подобно тому, как такое знание не может быть представлено ни одной отраслью знания о макрокосмосе.
Социальная антропология таким образом оказывается связанной с широким кругом естественных, общественных, технических наук, медициной и здравоохранением.
Изложенные выше соображения подводят к заключению, что социальная антропология сможет выполнить свою основную задачу – исследовать человека в единстве многообразных сторон его сущности, если она поднимется над отдельными частными науками о человеке, создаст такой обобщённый язык (концептуальный аппарат), который будет одинаково приемлем как в естественно – научном, так и в социогуманитарном знании. Аналогией здесь может служить кибернетика, которая введя понятие “обратной связи”, сигнала, информации и другие создала тем самым общий язык, приемлемый для далеко разошедшихся областей научного знания.
Сказанное, конечно, не означает, что социальная антропология не будет пользоваться понятийным аппаратом других наук и научных дисциплин, но её выход на путь самостоятельного развития предполагает появление новых понятий, общих для различных наук и связующих их воедино при решении определённых проблем.
К числу такого рода понятий относятся прежде всего понятия “естественное” и “искусственное”, “природное” и “социальное”, “спонтанное” и “целенаправленное” и ряд других постольку, поскольку они связаны не просто с человеком, но с деятельным человеком, активно творящим себя и свою среду и стремящимся сохранить себя как особый род живых существ, придав своему существованию устойчивое развитие.
“Очерки социальной антропологии”, С-Петербург ТОО ТК “Петрополис”, 1995 г.
Х.Плеснер “Ступени органического и человек//Проблема человека в западной философии”, М., 1988 г.
П.Н. Федосеев “Философское понимание человека//Человек в системе наук”, М., 1989 г.