Под общественностью Франк подразумевает социальные институты, единство которых сходно с единством механизма, где каждая деталь выполняет свою заранее определенную роль. Такие общности, как коллектив работников предприятия, жилищный кооператив, армия объединяют людей по чисто внешним признакам, выделяя им свою роль в этой машине. Но даже под самым механистическим объединением скрывается и, незаметно на первый взгляд, действует сила соборности, внутреннего человеческого единства. Вернемся к такому приводившемуся уже примеру организации как армия. Здесь все подчинено строгой дисциплине, все действия возможны только по команде, человек здесь лишь один из многих экземпляров. Трудно представить что-то более механистичное. Но никакая, даже самая суровая дисциплина, - говорит Франк, - не может заставить эту армию эффективно сражаться; общий дух патриотизма, единство соборно-духовного бытия есть та основа, на которой держится внешний механизм армии.
В этой своей концепции Франк не выделяет личность или общество как нечто первичное, наоборот он показывает единство и неотделимость их друг от друга. Он приводит в пример несколько форм соборности, где мы сами можем почувствовать это единство. Первичной формой соборности является брачно-семейное единство, которое будучи гармоничным как объединение людей, также способствует проявлению самых лучших качеств и максимальному самовыражению отдельного человека. Франк выделяет здесь даже почти физическую общность, приводя цитату немецкого социолога Лацаруса: «По сравнению с душевными связями между людьми телесность представляется началом разделяющим и изолирующим; но между матерью и ребенком воспоминание о некогда полной, даже телесной сопринадлежности, окутанной священною тьмою, утверждает вечно неразрывную нить»[12]. Также Франк выделяет религиозную форму соборности. Он говорит о том, что «во все времена и повсюду гражданские порядки рождались из жреческих, города возникали из храмов, законы исходили из оракулов ... воспитание и культура народа - из его религии»[13], да и само понятие «религия» тождественно «соборности». Третьей указанной Франком формой соборности является общность судьбы и жизни всякого объединенного множества людей. Ведь «единство нации нельзя вообще определить иначе как единством исторической памяти»[14]. Указанные формы суть не то, что может существовать в отдельности, но это основа, на которой строятся все человеческие взаимоотношения.
Таким образом, для Франка вопрос о том, что является первичным, личность или общество, просто некорректен. Но что же вообще такое «личность», откуда берется индивидуальность каждого человека, задается вопросом Элиас. Он более скептически, чем Франк, подходит к вопросу о существовании духа общества, объединяющего отдельных людей, и индивидуальности вообще, и пытается исследовать его с точки зрения, близкой к биологической. Он говорит так: «То, что мы называем «индивидуальностью» человека, есть в первую очередь своеобразие его психических функций, качество формы его самоуправления в рамках отношений с другими людьми и вещами»[15]. Здесь мы подходим к вопросу о том, какое влияние оказывают личность и общество друг на друга.
5. Общество раскрывает личность.
Вряд ли кто-нибудь станет спорить с утверждением, что человек - это общественное существо, нуждающееся в общении с себе подобными. Но такое высказывание можно применить и к стадным животным, однако мы почему-то выделяем человеческое общество из этого ряда. Мы говорим об индивидуальности отдельного человека, но не животного. Элиас пытается найти причину этого, не ссылаясь на существование души, присущее только человеку, что возвышает его над остальным миром природы, а скорее исходя из физических соображений. Вспомнив данное им определение индивидуальности, приведенное в прошлом параграфе, становится ясным его следующее утверждение: «Отдельные животные отличаются друг от друга; совершенно так же - «по природе» - различаются между собой и отдельные люди. Но это биологически унаследованное различие является чем-то иным, нежели различие в форме и структуре психического самоконтроля взрослого, которое мы обозначаем при помощи понятия «индивидуальность». Подобной «индивидуальности ... лишен человек, выросший вне общества людей, так же как лишены ее и животные. Только в результате длительной и тяжелой притирки своих эластичных психических функций в общении с другими людьми контроль человека за собственным поведением приобретает своеобразное качество формы, которое характерно для специфически человеческой индивидуальности. Только посредством общественного моделирования у него также образуются, в рамках определенных общественных характеров, тот характер и те способы поведения, которые отличают его от всех остальных людей. Общество не только уравнивает и типизирует, но и индивидуализирует»[16]. Более того, именно от структуры общества, степени его сложности и расслоенности, - говорит Элиас, - зависит степень индивидуализации людей. По его мнению, в ранних, более примитивных обществах не было тех кардинальных различий между отдельными людьми, которые мы наблюдаем в наше время. Ведь «чем интенсивнее люди в своих действиях следуют собственным необузданным природным побуждениям, которые собственно и являются этими людьми, тем меньше они в своем поведении различаются между собой. И чем сильнее, разнообразнее и шире сдерживаются, перенаправляются и трансформируются эти побуждения в совместной жизни людей, ... тем многообразнее и отчетливее становятся также и различия в человеческом поведении, ощущениях, образе мысли, целеустановках и, не в последнюю очередь, в чертах лица, тем больше индивиды «индивидуализируются».[17]
Таким образом, становится просто бессмысленно рассматривать личность вне общества. Отдельный человек способен сказать «я» только потому, что одновременно он также способен сказать «мы». Элиас говорит о том, что не только общество невозможно понять, исходя из отдельного человека, но и человека можно понять только в его совместной жизни с другими людьми и исходя из нее. Общество и его закономерности - ничто вне индивидов, но оно также не является объектом, противостоящим отдельному человеку; оно есть то, о чем он говорит «мы».
У Франка мы находим похожее утверждение. Он подчеркивает, что «общество есть ... подлинная целостная реальность, а не производное объединение отдельных индивидов; более того, оно есть единственная реальность, в которой нам конкретно дан человек. Изолированно мыслимый индивид есть лишь абстракция; лишь в соборном бытии, в единстве общества подлинно реально то, что мы называем человеком»[18]. Здесь мы замечаем, что Франк делает больший акцент, чем Элиас, на подлинной реальности общества; кроме того, это объединение строится на основе духовной общности людей, а не из биологических предпосылок как у Элиаса. И таким образом, строится на первый взгляд похожая, но в основе своей совершенно другая схема взаимосвязи личности и общества.
Франк отмечает, что было много мыслителей, которые не боялись утверждать, что все на свете, кроме моего «я», есть только «мое представление», но не было ни одного (по крайней мере сколько-нибудь крупного) мыслителя, который решился бы отрицать существование других сознаний, многих «я». «Очевидно, наличие «чужого я» есть нечто гораздо более убедительное и неотъемлемое от моего сознания, чем существование внешнего мира».[19] Предположение о том, что чужое сознание дается нам из опыта, сразу же отметается тем фактом, что «даны» нам могут быть чувственно наглядные элементы чужого тела, но не «чужое сознание». По мнению Франка, теория «умозаключения по аналогии» и теория «вчувствования» также несостоятельны по той причине, что, «для того, чтобы как-либо дойти до «чужого сознания», «другого», т. е. не моего «я», надо уже заранее иметь понятие этого «не моего я»[20]. Значит, «другое я», или точнее «ты», дается человеку не как объект познания извне, а «изнутри» присуще самому человеку; встреча «я» и «ты» есть не встреча независимых существ, а пробуждение некоего первичного единства, в силу которого они могут стать друг для друга «я» и «ты». «Я» никогда не существует и немыслимо иначе, как в отношении «ты». «Само «я» конституируется актом дифференциации, превращающим некое слитное первичное духовное единство в соотносительную связь между «я» и «ты».[21]