Мышление как процесс и проблемы логического анализа научных текстов (стр. 8 из 8)

Конечно, это опять-таки аналогия. Оперативные системы это не просто знаковые структуры, а знаковые структуры, допускающие определенное движение по ним, т.е. неразрывно связанные с определенными, формализованными системами операций и процедур.

Кстати, здесь нужно заметить, что формирование таких формальных систем, свертывающих в себе прежние деятельности, изменяет и наши представления о направлениях движений в рассуждениях, или процессах мысли. Дело в том, что в формальных системах уже не существует каких-то избранных направлений движения, а есть сеть взаимосогласованных, всегда обратимых операций-преобразований, позволяющих нам из любой точки системы переходить в другие точки. Поэтому, когда в процесс рассуждения включаются фрагменты из подобных систем, то, соответственно, в этом куске создаваемой таким образом знаковой цепи сразу вносятся взаимообратимые направления движения: переход от конца к началу оказывается согласованным с переходом от начала к концу, и, фактически, оба они как одно движение вводятся в структуру текста, являющегося оформлением рассуждения.

Суть реального мыслительного процесса при построении подобного текста состоит в том, что мы вносим в него соответствующий фрагмент, и, следовательно, сам процесс идет перпендикулярно к тем будущим движениям, которые мы будем осуществлять в уже построенном тексте. Таким образом, с этой точки зрения аналогия со строящимся зданием проходит.

Значит, чтобы понять строение даже сравнительно простых рассуждений, нам придется вскрывать сложную последовательность разных по своему характеру деятельностей, которые организуются в иерархированную систему и связаны друг с другом отношением "продукт одних становится объектом оперирования для других".

Таким образом, мы начали обсуждать вопрос о том, можно ли рассматривать процесс мышления, как преобразование одних знаний в другие знании. И, по сути дела, сейчас мы ответили на этот вопрос отрицательно. Скорее, процесс мышления есть построение или конструирование сложного здания из более простых элементов или блоков. Но сами эти блоки должны были быть предварительно построены. Тем самым мы отвечаем на вопрос, что представляют собой те блоки, из которых строятся сложные мыслительные тексты. Мы выясняем, что это не просто объекты, простые по своим исходным качествам элементы, а это сложные знаковые структуры, которые сами были построены и которые – это еще важнее – снимают в себе прошлую деятельность, причем снимают таким образом, что содержат в себе возможность деятельности другого рода – формальные операции, обеспечивающие движение как от начала к концу, так и от конца к началу. В этом четко обнаруживается как правомерность проведенной нами аналогии с сооружением здания, так и ограниченность ее. Вместе с тем мы обнаруживаем, что подобные представления – о преобразовании одних объектов в другие или о составлении сложных объектов из более простых – не дают нам представления о действительной природе операций и процессов мышления.

Проводя аналогию с производственной деятельностью, я взял принципиально новое понятие – понятие объекта. Если теперь мыслительную операцию я буду рассматривать как то, что переводит знания из одной формы в другую, то естественно будет спросить: а можно ли рассматривать знания в качестве объекта оперирования? Может быть, мы оперируем не знаниями, а именно знаками, а о знании надо говорить в том случае, если мы используем его в качестве плана или регулятива операций. Анализируя вопрос о том, чем мы оперируем в деятельности, можно предполагать, что объектом будет не только знаковая форма, но, может быть, смысл знания, или тот объект, который обозначен, или отражен, в знании.

Здесь мы приходим к исключительно важной проблеме о характере и способах описания наших процедур. Главное, с чем мы здесь сталкиваемся, это отношение формы и содержания. Совершенно непонятно, с чем собственно мы действуем, когда складываем числа, – с значками-цифрами, с объектами, обозначенными в них, или со смыслом чисел.

И этот вопрос не случайно встает именно здесь, в этом контексте наших рассуждений: он имеет непосредственное отношение к вопросу о том, где искать начало операции. Если, например, вводится понятие объекта, а знание отделяется от него и противопоставляется ему, то мы можем предположить, что операция начинает не со знаний, а с объектов. Это предположение тоже должно быть подробнейшим образом обсуждено.

Но, с другой стороны, ведь вопрос можно ставить и совсем иначе: а допустимо ли вообще подходить к анализу операций с понятиями начала и конца, т.е. прикладывать к ним мерку процесса? В конце концов операция может иметь и начало, и конец. Но из этого не следует, что такую проблему нужно выдвигать на передний план и анализировать операцию с этих позиций. Вся совокупность проблем и затруднений, встающих перед нами, когда мы пытаемся рассматривать операцию как процесс, заставляет предположить, что этот подход мало продуктивен и не соответствует природе самих операций. Поэтому вместо понятия процесса мы выдвигаем на передний план другое понятие – структуры – и пытаемся проанализировать операции с этой точки зрения, т.е. с помощью тех процедур анализа и синтеза, которые связаны с категорий структуры. Здесь, естественно, мы должны обсудить вопрос: чем же, собственно, отличается структура от процесса? Для примера я нарисую какую-либо структуру:

Скажите мне, пожалуйста, где в ней начало и где конец? Вам приходится ответить, что в ней нет ни начала, ни конца, что она вся дана моментально и одновременно как одно целое, во всей массе своих элементов и связей. Структура имеет определенное строение. Таким образом, подойти к операции с точки зрения понятия структуры, это значит начать анализировать ее строение, не заботясь о поисках начала и конца.

Но таким образом мы приходим к очень важным результатам и выводам. По сути дела, мы низвели и противопоставили друг другу два существенно различных образования: преобразование объектов, которое имеет начало и конец, и операцию, которая имеет строение, точнее – структуру.

В связи с этим я должен обратить ваше внимание на способ нашего собственного движения. В начале этого цикла лекций я уже говорил вам о различии между выводом и рассуждением. Отличительный признак рассуждения в том, что мы там постоянно меняем смысл и значение употребляемых нами терминов. Вы легко можете заметить, что и в данном случае, рассуждая, я все время изменяю смысл введенных и используемых нами терминов, придавая им принципиально новые содержания и значения. В этом и состоит "смысл" и ценность нашего рассуждения. Мы все время в поиске, в пробах, мы нащупываем то содержание и тот смысл употребляемых нами терминов, которые бы позволили нам успешно вести анализ.

В предшествующем изложении я не раз говорил вам, что подобное движение имеет свои закономерности, подчиняется определенным правилам, которые могут быть жестко сформулированы. И вы без труда заметите, если начнете анализировать план моего движения, что я все время рекурсивно повторяю эти приемы и схемы движения. Вы увидите, что, начиная с определенных смыслов и значений терминов, я все время перехожу к новым смыслам и значениям, и суть моей работы состоит в том, чтобы закономерным и необходимым образом привести вас от прежних терминов к новым.

Следующую лекцию мы начнем с вами с обсуждения того, каким образом мы пытались проанализировать операцию как структуру и в силу каких странных обстоятельств вынуждены были вновь изменить свои исходные принципы и установки.

Список литературы

Щедровицкий Г.П. Мышление как процесс и проблемы логического анализа научных текстов