Я склонен выбирать второй вариант ответа. В том-то все и дело, что человек почему-то всегда выстраивает, самоорганизует анизотропию, неравновероятность своих коммуникативных блужданий. Хотя эта анизотропия имеет гораздо более сложную структуру, чем анизотропия архетипа листания.
Культура не терпит изотропии. Структура коммуникаций, интеракций становится настолько сложной, что спланировать ее, жестко определить (например, задав сразу какой-нибудь культурной практикой или концепцией "архетип листания") практически невозможно. Но тем не менее анизотропия, выделенность направлений на макроуровне образуется, самодостраивается по типу образа эшеровских рук.
Ситуация культурного перехода к "зэппингу", к архетипам "человека кликающе-го" - это ситуация перехода от последовательных нарративов к тому, что я попытался обозначить термином "Фрактальный нарратив" [14].
Этот термин предложен мной для того, чтобы объяснить сложное коммуникативное движение, самоорганизацию "человека кликающего" ассоциацией с метафорами и образами фрактальной геометрии.
Фрактальный нарратив " человека кликающего"
Почему нарратив именно "фрактальный"? Я считаю, что используемое в современных концепциях самоорганизации представление о фракталах вполне адекватно для передачи сложноорганизованной формы такого рода блужданий.
В качестве примера-аналогии фрактальной структуры можно предложить образ видеообратной связи. Простейшим примером видеообратной связи служит структура, получаемая в зеркале, которое отображает зеркало, стоящее напротив. Наблюдатель, помещенный между двух зеркал, видит то, чего вне этих зеркал нет, - бесконечность изображающих друг друга изображений. Другим примером видеообратной связи может быть изображение, полученное в результате наведения видеокамеры на монитор телевизора, порождающее совершенно фантастические по своей красоте картины6.
Эти примеры, кстати, неплохо ассоциируются с описываемым выше образом Эшера.
Фрактальный нарратив по аналогии с фрактальными структурами видеообратных связей можно рассматривать как некоторую коммуникативную макроструктуру движений, образованную через итерации, нажатия, щелчки, засечки "человека кликающего" между познавательными "зеркалами" страниц сети, танцами с другими представителями рода себе подобных. " Человек кликающий" формирует фрактальный нарратив своими перескоками. Фрактальный нарратив, перескоки формируют "человека кликающего".
Сам "человек кликающий" не имеет никакого содержания без этих встреч, перескоков и засечек. Он гуляет перескоками по миру и строит перескоками мир.
В этом смысле происходит нечто подобное тому, что американский социолог -основатель институционализма Т. Веблен — называл кумулятивной причинностью (cumulative causation)7, а немецкий физик-теоретик, один из основателей синергетики Г. Хаксн [17], циклической причинностью. Эти понятия связаны с представлениями о положительной обратной связи, которую визуализируют описанные выше примеры видеообратной связи.
Перескоки, взаимодействия с миром- фрактальные нарративы "человека кликающего" - могут разворачиваться до бесконечности. В процессе интеракций меняется и предполагаемая цель интеракции-кликания и предполагаемая причина. Жесткое причинно-следственное или телеологическое описание в данном случае некорректно. Своим взаимодействием "человек кликающий" меняет мир, изменившийся мир в свою очередь меняет его, и эти изменения опять провоцируют изменения мира.
Вернусь опять к осмыслению "антропологии нажатия", чтобы выяснить, как "кли-канье" и "зэппинг" стали возможными в нашей культуре.
Есть несколько аспектов рассмотрения этого вопроса. Во-первых, как я писал выше, кнопка, нажатие на нее - это новая структура утилитарности, формирующаяся в результате сложных взаимоотношений телесного и культурного.
Во-вторых, "кликание-зэппинг" как телесная практика может быть в частном случае связана с сексуализацией коммуникации, а в более общем - с появлением культурных механизмов управления (желание, власть, насилие).
Это известный культурный ход, когда архетипы того или иного (например, сексуального) влечения ассоциативно связываются в культуре с архетипами чтения, письма и в нашем случае - "зэппинга". Ручной "человек кликающий" бежит за своими пальцами в желанное пространство случек, разворачиваемое на его нажатиях.
В-третьих, хочется подробнее рассмотреть культурные практики самоорганизации пространства и времени через коммуникации "зэппинга".
" Человек кликающий": пространство и время в коммуникации
"Человек кликающий" выстраивает кнопочными интеракциями становящееся перед ним пространство и время, т.е. пространство и время связываются в целостность, структурируются через человеческие коммуникации.
Разные исторические эпохи демонстрируют нам разные способы, приемы подобного связывания. Чтобы это понять, достаточно рассмотреть такое понятие, как одновременность.
Оценить одновременность мы можем только через коммуникацию как согласование целостности системы. Именно коммуникация представляет нам те или иные события как одновременные или разновременные. Однако скорость коммуникации конечна и зависит от специфики рассматриваемой системы. Тем самым коммуникация структурирует время, задает особенность течения времени в системе.
Причем это рассуждение распространяется как на физические системы (в качестве примера можно привести знаменитый мысленный эксперимент А. Эйнштейна с наблюдателями в различных системах отсчета), так и на социокультурные.
Блестящий анализ социокультурного пространства-времени России конца XVIII -начала XIX века с точки зрения скорости коммуникаций дает Н. Эйдельман в первой части своей книги "Грань веков". Одновременности исторических событий в России XVIII века могут длиться месяцами, а то и годами из-за очень медленных, с нашей точки зрения, скоростей коммуникаций: «В то время не придавали значения "мелким делениям" - минуте, секунде: у большинства жителей, ложившихся с темнотой, поднимавшихся с рассветом, ни стенных, ни других часов не было в помине. В тех же домах, что жили по часам, знали только свое время: в самом деле, как сверить, согласовать стрелки, маятник в столице, на Волге, в Сибири, на Камчатке - не по радио же?.. Одновременность была в ту пору растянутой; то, что происходило сей час на другом краю планеты, плохо воспринималось как синхронное, и, скажем, накануне рождения Пушкина "Московские ведомости" от 25 мая 1799 года печатали столичные известия от 19 мая, из Италии - апрельские, из Нового Йорка - мартовские, о предполагаемых же совместных действиях Буонапарте с Типу-султаном сообщалось еще в течение многих недель после гибели знаменитого индийского правителя в сражении с англичанами» [18].
Структура пространства и времени мира, его целостность зависят от коммуникативных возможностей, от того, с какой скоростью я могу согласовать события, а не наоборот. Мир, в котором от Москвы до Якутска надо ехать ровно три года, принципиальным образом отличается от мира, в котором из Москвы в Якутск можно позвонить или добраться за 8 часов.
Пространство и время - это коммуникативные возможности, зависящие от скоростей коммуникаций. Пространство и время неоднородны, анизотропны, изменчивы.
Один из разделов книги Пригожина и Стенгерс "Порядок из хаоса" [19] называется "От Евклида к Аристотелю". В нем авторы говорят о переосмыслении понятий пространства и времени в современной науке в сторону их неустойчивости, нарушения симметрий, анизотропии. Это переосмысление авторы связывают с возрождением и переосмыслением пространственно-временных интуиции Аристотеля, Г. Гегеля, А. Бергсона.
Целое играет главенствующую роль в формировании системы любой природы. Но ведь целостность всегда коммуникативна - целостность достигается путем коммуникаций, синергии между частями. Следовательно, разные возможности для коммуникации могут порождать различные пространственно-временные целостности.
И теперь становится ясно, что "человек кликающий" появился не как чертик из табакерки. Он есть результат коммуникативной эволюции медиа - эволюции, рождающей пространственно-временную анизотропию мира.
"Человек кликающий" (как "человек читающий" или "человек пишущий") - это частный случай "человека коммуницирующего" в целостном пространственно-временном мире. Интернет заставляет нас это понять и переосмыслить появление новых возможностей для коммуникации в виде новых скоростей.
Изменения коммуникаций (языков, способов создания и трансляции знаков и символов, средств передвижения человеческого тела) меняют мир, перенормируют его целостность. С этой точки зрения, например, паровоз — это колоссальный культурный феномен, грандиозный артефакт, полностью изменивший пространство и время Российской Империи, изменивший отношение одновременности между событиями. Интернет с социокультурной точки зрения подобен паровозу или печатному станку. Он меняет целостность мира, вводя новые пространственно-временные порядки.
Возвращаясь к моим антропологическим спекуляциям, замечу, что это изменение коммуникативных возможностей через артефакты присуще только человеку. Каждый вид животных живет на уже заданных и закрепленных естественным отбором скоростях коммуникаций. Если принять гипотезу эволюции, то появление новых видов должно быть связано с изменением скоростей коммуникации - изменением системы сигналов между животными, площади контролируемой территории, скоростей передвижения.