Сексуальная практика истолковывалась даосами в категориях взаимного обмена и даже взаимного замещения полярных начал бытия - энергии мужской и женской, движения и покоя, воздействия и уступчивости, òâåðäîñòè è ìÿãêîñòè и т.д. подобно всем мировым процессам, свершающимся благодаря Дао, совокупление мужчины и женщины, в даосском понимании, - это обмен сил Инь и Ян, который служит очищению и развитию обоих начал. В даосской литературе говорится в этой связи об “укреплении Ян посредством Инь” и “укреплении Инь посредством Ян”. Заметим попутно, что, хотя китайские сексологические книги адресованы мужчинам и содержат рекомендации о том, каким образом мужчина должен поглощать женскую Энергию, даосы видели в женщине равноправного партнера мужчины и с полной серьезностью относились к ее сексуальным запросам: в даосских книгах рекомендации, касающиеся сексуальной практики, традиционно излагается от лица женщины (она зовется Чистой, или Избранной, девой), мужчине даются советы не отбирать сверх меры энергию у партнерши и т.д.
Ясно теперь, что совокупление мужчины и женщины в глазах даосв, служило делу воспитания и совершенствования человека посредством укоренения человеческой личности в социуме и в космосе. Оно было, поистине, школой - школой нравственности и школой мистического просветления, а проецирование физиологического акта в область общественного, космологического, мистического символизма делало половую любовь, помимо прочего, чистой игрой. Восприятие физической любви как игры, “забавы” позволяло, ничуть не отказываясь от чувственного наслаждения, погасить в половом влечении его разрушительный, смертельный импульс вырвать из плотского тела любви его смертоносное жало, отравившее столь многое в европейском духе. Подтверждение этой догадке лежат на поверхности: даже откровенно “порнографическим” романам иных китайских писателей совершенно чужд вкус к садистским удовольствиям. Очевидно, китайцы даже в самых вольных своих фантазиях не могли пренебречь в делах любви церемониальной учтивостью и интригой, каковые тоже ведь являются в своем роде игрой.
Наряду с сексуальной практикой даосизма самый пристальный интерес в современном мире вызывают даосские школы кулачного боя, не совсем точно именуемые школами гунфу или ушу (букв. “воинского искусства”). Наверное, интерес этот не является только данью моде. В истоках его таится смутная, не вполне осмысленная догадка о том, что традиция воинского искусства даосов хранит в себе очень глубокую, но и чрезвычайно практичную, действенную правду человеческого духа; что в этой традиции мы находим подлинную, а не придуманную альтернативу самоотчуждения человека, порожденному современной цивилизацией.
В традиции даосского “кулачного искусства” мы встречаемся с практикой, в которой на удивление органично соединяются методика оздоровления и омоложения, техника рукопашного боя, красота телесной пластики и моральное совершенствование. И все эти грани “кулачного искусства” Дао проникнуты духом легкой, как бы непритязательной и потому истинно жизненной свободы. Последнее слово здесь принадлежит не “приемом” и “методам”, самому человеку, не связанному застывшими формами, погруженному в стихию вольного творчества. Возможно же такое потому, что даосский мастер, каким бы делом он ни занимался, верит, что в жизни все само собой сходится наилучшим образом и подлинная красота не может не быть одновременно истинной пользой и настоящей добродетелью.
Не следует, конечно, забывать о качественном отличии мистического опыта Дао и опыта предметного. Любовь к Дао - выше “любви к искусству”. Мастер Сюэ Дянь начал свою книгу о кулачном искусстве, изданную в 20-х годах нашего столетия, с разговора о различиях между “воинским искусством” и “искусством Дао”. “Те, кто упражняются в воинском искусстве, - писал Сюэ Дянь, - заботится о позах и уповают на физическую силу. Те, кто постигают искусство Дао, заботятся о питании энергии и поддержании духа, движения свои направляют волей, а раскрытия силы достигают через дух...” Нередко в китайской литературе встречается даже противопоставление кулачного искусства и подлинного мастерства - гунфу. Существует даже старинная поговорка, гласящая: “все кулачные приемы не стоят одного гунфу”.
Главный смысл занятий “кулачным искусством”для даосов состоит в достижении личного бессмертия в вечной жизни школы. Доступно это лишь тому, кто взрастил в себе “добродетель” (дэ) каковая у даосов обозначает не просто соблюдение норм морали, но обретение в себе “полноты жизненных свойств”, постижение внутреннего совершенства вещей. Поэтому человек, обладающий дэ, излучает несокрушимую мощь жизни, всегда и всюду привлекает к себе людей, заставляет их быть послушными его воле, но он воздействует на мир, не обнаруживает себя: человек дэ, говорили древние даосы, не требует от других поклонения, а люди чтут его, не доказывает свою правоту, а ему все верят, не угрожает другим, а люди держатся с ним любезно и т.д.; возможно же такое потому, что в дэ человекдостигает предела своего существования и, погружаясь в поток творческого обновления мира, входит в интимное соприкосновение с другими жизнями.
Теперь уже не будет удивительным узнать, что в даосских школах “кулачного искусства” традиция осмыслялась как воспроизведение космического процесса творения. Последний в категориях даосской мысли означал круговое движение от первичного хаоса Единого ци к вторичному хаосу неисчерпаемой конкретности бытия, каковой является, в сущности, символом полноты человеческого присутствия в мире. Ибо бесконечно разнообразный мир и есть мир подлинно человечный. Первичный Хаос отождествлялся в даосизме с Беспредельным (уцзы), вторичный Хаос - с Великим Пределом (тайцзы). В практике даосского ушу Беспредельное воплощается в исходной стойке, Великий Предел - в комплексе нормативных движений, символизирующих полноту бытия.
Как следствие, основу технического арсенала даосских школ ушу составляет определенным образом стилизованные или, лучше сказать, некие типовые движения - знаки одухотворенно-возвышенной, наполненной сознанием жизни.Усваивая эти нормативные движения, ученик перенимает символизируемые ими качества энергии и постепенно вживается, “врастает” в матрицу вселенских метаморфоз.Такое обучение имело и очевидную воспитательную ценность: оно неуклонно взбадривало сознание учащегося, повышало его чувствительность и в конце концов делало его восприимчивым к до-сущей, “прежденебесной” реальности мира. Способность жить самим предчувствием жизни,знать “семена вещей” или, говоря словами Чжуан-цзы, “быть таким, каким еще не бывал”, и составляла секрет “внутреннего достижения” (гунфу) даосских мастеров кулачного искусства.
Цельность духовно-телесной жизни - или, можно сказать, прото-жизни - Дао, воплощенная в круговороте Беспредельного и Великого Предела, раскрывается во взаимодействии и взаимопроникновении полярных начал, ведь она сама есть Хаос и непрестанно изменяет себе, “теряет себя”. Действие Дао - это преемственность в изменениях. Одним из главных символов досской практики ушу является образ “непрерывно вьющейся нити” или “бусин ожерелья, нанизанных на одну нить”. Другими словами, практика ушу представляет собой как бы ритмически организованную последовательность жизненных моментов, где, как в музыке, различные паузы, акценты, обертоны, вариации темы образуют неосязаемое, подлинно символическое тело музыкального звучания. По словам старых учителей, выполняя комплекс искусства, следует уподобиться “великой реке, нескончаемо несущей свои воды”, и выполнить весь комплекс “на одном дыхании”.
Ритм Единого Дыхания Дао складывается из чередования моментов “открытия” и “закрытия”, “собирания” и “рассеивания”, “опустошения” и “наполненности”, “твердости” и “мягкости” и т.д. Даосы хорошо знали, что каждая вещь постигается через свою противоположность: чтобы быть твердым, нужно уметь быть мягким, истинное расслабление приходит после моментов напряжения. А в итоге все движения в даосской гимнастике совершаются по дуге, окружности, спирали, в конечном счете - по сфере, каковая есть универсальный внутренний образ действия (не-действия) в даосизме, символ гармонической полноты и завершенности бытия.
В даосских школах ушу различаются два вида этой сферы как прообраза круговорота Дао: сфера большая, или внешняя, очерчиваемая пределами досягаемости рук и ног, и сфера малая, или внутренняя, соответствующая вращению тела вокруг своей оси или даже вращению Киноварного поля - средоточию организма и точке скопления жизненной энергии. Большая сфера имеет физические параметры, малая же сфера - реальность духовная, опознаваемая жизненным опытом. Постижение большой сферы приуготовляет открытие малой. Одно из правил ушу гласит: “Сначала тренируй раскрытие, затем постигай свертывание”. Внешняя и внутренняя сфера выступают как зеркальными образами друг друга, причем внутреннее движение (действие энергии) предвосхищает внешнее, физическое движение. Принцип зеркальности легко угадывается в нормативных движениях ушу, создающих образ некой динамической гармонии, равнозначной энергетически заряженной “пустоте”. Эти движения выявляют присутствие в нас “единой нити” мировой энергии, распространяющейся по своим особым, имеющим спиралевидную форму, силовым линиям.