Детерминация будущим имеет прямое отношение ко всей человеческой деятельности, если вспомнить ту известную нам цепочку деятельности, которая начинается потребностями индивида и общества и обязательно включает в себя цель. В аристотелевской классификации причин цель выступает как конечная причина (causa finalis)[5]: все, что мы делаем осознанно, мы делаем в силу (а значит — по причине) своей целевой установки.
В последнее время делаются попытки представлять цель более широко, в кибернетическом, обобщенном виде. И тогда цель предстает перед нами как некоторое конечное состояние, к которому стремится система. Разумеется, в такой постановке вопроса много дискуссионного, но содержится и рациональное зерно. Основоположник системного подхода Людвиг Берталанфи называл живые системы "эквифинальными" именно в связи с их способностью достигать одинакового результата, в известном смысле, независимо от начальных условий.
Беспричинных явлений не существует. Но это не означает, что все связи между явлениями в окружающем мире относятся к причинно-следственным. Как подчеркивалось выше, каузальность — самый существенный и всеобщий, но отнюдь не единственный тип детерминации. Наряду с каузальностью (и в относительном единстве с нею) обнаруживаются и такие весьма значимые типы детерминации, как функциональная связь, коррелятивная связь, связь состояний.
Рассмотрение указанных типов детерминации характерно лишь для постклассической науки и постклассической философии. Понятно почему: ведь в классической науке (и соответственно в философии) господствовал лапласовский детерминизм с его абсолютизацией динамической однозначной причины.
Большой заслугой постклассической науки и философии является, в частности, их пристальное внимание к функциональному типу детерминации. При этом функциональная связь понимается как такое отношение между объектами, при котором изменения каждого из них сопутствуют друг другу. Именно "сопутствуют", а не "причиняются" друг другу. Как правило, объекты, находящиеся между собой в функциональном взаимодействии, связаны генетически (каузально) лишь в том смысле, что являются производными одного и того же основания. В самой же функциональной связи объектов отсутствуют главные признаки причинно-следственной связи — производительность (объекты не производят друг друга), ассиметричность во времени (они сосуществуют, одно из них не предшествует другому), необратимость.
Разницу между каузальной и функциональной связью попытаемся проиллюстрировать на таком примере. Некоторые философские школы, желая объяснить трагедии двадцатого века (две мировые войны, кровопролитные революции), связывают их с выходом в конце XIX, и особенно в двадцатом веке, на авансцену истории радикально настроенных, но недостаточно культурных народных масс. Спору нет, выход масс в сферу активного исторического творчества сопровождается значительными и долгосрочными социокультурными издержками, хотя в целом и представляет собой явление прогрессивное. Но нельзя рассматривать активную деятельность масс как причину указанных трагедий: сам этот выход масс на авансцену истории был следствием неприемлемого для них антигуманного хода общественного развития. Следовательно, между этими трагедиями и невиданной доселе активностью масс связь не причинно-следственная, а функциональная.
Во многих отношениях с функциональной связью сходна коррелятивная связь — взаимная зависимость явлений, обнаруживающаяся в их соотнесенности, в их соответствии друг другу. Так же как и функциональные, коррелятивные связи суть связи сосуществования, одновременности; так же как и функциональные, они, не будучи причинно-следственными, в то же время предполагают "впереди себя" какую-то общую причину, приводящую к такой соотнесенности, соответствию. Но если функциональная связь обычно бывает более или менее прозрачной, и ее основание выявляется без особых трудностей, то при коррелятивных связях такое "прояснение" осложняется наличием между соотнесенными явлениями целого ряда промежуточных, опосредующих факторов. Так, уже давно было замечено, что совершенно белые кошки с голубыми глазами всегда или почти всегда оказываются глухими, но объяснить подобную соотнесенность стало возможным только сегодня, исходя из законов генетики.
Коррелятивные связи вообще сначала были открыты в биологии — Ж. Кювье, а затем Ч. Дарвиным. Свой "закон соотношения роста" Дарвин интерпретировал как закон, согласно которому известные формы отдельных частей органического существа всегда связаны с определенными формами других частей, не находящихся, казалось бы, ни в какой связи с первыми. "Казалось бы" — ибо на самом деле находятся, но связь эта завуалирована, еще должна быть выявлена.
Сегодня коррелятивные, соотносительные связи изучаются многими науками, и знание о них имеет не только сугубо теоретическое, но и большое прикладное значение (в том числе используется в технике).
У каждого объекта существует, по крайней мере, два типа отношений: взаимодействие данного объекта с другими объектами и отношение разных состояний одного и того же объекта[6]. Это разные отношения. Взаимодействие объекта с другими телами носит динамический (силовой) характер, вызывает его изменения и потому является причиной. Состояние же тела в данный момент хотя и влияет на состояние этого тела в последующий момент времени, не носит причинного характера.
Какой же элемент детерминации выражает собой в таком случае предшествующее состояние объекта по отношению к его нынешнему состоянию? Очевидно, таким элементом, выражающим сущность связи состояний, выступает условие, о роли которого в детерминационном комплексе уже шла речь. Такой вывод ни в коей мере не является уступкой так называемому кондиционализму — учению, которое смешивает условия с причиной, отождествляет их, а в некоторых своих вариантах даже попросту подменяет условиями причину.
Итак, предшествующее состояние выступает как фактор, определяющий собой не только само порождение конкретными причинами последующего состояния объекта, но и многие характеристики этого состояния (его форму, масштабы, временные параметры и т.д.).
Закономерную связь состояний мы ощущаем сегодня, являясь невольными свидетелями (а многие и активными участниками) происходящих в России изменений. Доперестроечное состояние общества не кануло в лету, оно во многом обусловливает пределы возможных сегодня реформации. Во-первых, сохраняется тип массового сознания, характерный для предыдущего состояния общества. Во-вторых, не в пользу начавшихся реформ срабатывает сравнение двух состояний — предыдущего и настоящего — по многим важным бытийным характеристикам (уверенность в завтрашнем дне, уровень материального благосостояния большинства, степень социальной защищенности и т.д.). Если же брать еще шире, то все, наработанное в предшествующих состояниях российской истории, все наше социокультурное достояние обусловливает имидж сегодняшних изменений.
1. В чем разница между понятиями "детерминизм" и "каузальность"?
2. Какие два типа детерминизма известны в истории науки и философии?
3. Сохраняется ли причина неизменной в процессе осуществления своего действия?
4. На каком основании мы можем говорить о возможном, то есть о том, чего еще нет?
5. Как отличить реальную возможность от формальной?
6. Как соотносятся между собой причина и следствие во времени?
7. Какие Вы знаете непричинные виды детерминации?
8. Встречаетесь ли Вы с коррелятивными связями в изучаемых Вами специальных науках?
9. В чем несостоятельность кондиционализма?
[1] См.: Огородников В.П. Познание необходимости. М., 1985. С. 17.
[2] См.: Алексеев П.В., Панин А.В. Философия. М., 1996. С. 420.
[3] Подробно об этом: Аскин Я.Ф. Философский детерминизм и научное познание. М., 1977. С. 97 — 180.
[4] Лейбниц Г.В. Соч.: В 4 т. М., 1983. Т. 2. С. 229.
[5] См.: Хайдеггер М. Вопрос о технике // Новая технократическая волна на Западе. М., 1986.
[6] См.: Свечников ГА. Понятие причинности в физике // Физическая наука и философия. М., 1973