Реферат на тему:
Понятия экзистенциализма
с постоянной оглядкой
на Серена Кьеркегора
Выполнил Губайдуллин И.И.
2001
Соблазн из праха и в прах;
грех на том, кто сотворил его из праха,
блажен, кто его туда вернул…
Вступление от чистого сердца
Знающий мудрость, да постигнет, ибо это число человеческое.
Знание вихрем проносится, здесь и нет его, упадок сил и низвергаюсь вон, только ты и никого более, не объемлет более, - само рождает и отвергает… Память остается, память о жизни, было… что-то, нет тебя!
- «Искал тебя, ждал тебя. Как задержать тебя?»
- «Не пожелал возделывать почву, . На чем стоять тебе, и в падении сомневаешься, ты бесстрастен. Тебе сказано, Им: «Смерть и боль, вот твои слова, вот твои руки». Я, мудрость, поставлена в служении тебе, человек. Печать на мне, заложена в природе своей, об этом ты мне поведал. С рождения мира, до венца на тебе, не отверг ты меня, - ты себя. Чело украшено венцом роз. Это мое признание твоих успехов, но ты его снял, по велению моему. Открыл мою формулу жизни, формулу знания, ибо это формула человеческая.
Введение
Мне хотелось бы считаться дилетантом, который конечно же занимается философской спекуляцией, но сам пребывает за пределами этой спекуляции [2]. Ибо Авраам уверен в том, что все, что только может быть сказано против него, было сказано безжалостно, немилосердно, и бороться со всем миром – утешение, бороться же с самим собой – мука, при этом ему не нужно бояться, что он чего-то не заметил [1].
И чего, еще заслуживает наше существование, как не того, чтобы над ним посмеяться, если человек сплошь и рядом уже к двадцатому году жизни достигает самого высшего [2].
Ни одно поколение не может научиться от предыдущего истинно человеческому, и если человек не желает останавливаться здесь, как это сделали предшествующие поколения, останавливаться на том, что он любит, но желает идти дальше, тогда это все превращается всего лишь в бесцельную и глупую болтовню [1].
Поколение нуждается в честной серьезности, которая бесстрашно и неподкупно указывает на стоящие перед ним задачи; честная серьезность, любовно заботящаяся об этих задачах, серьезность, которая не запугивает людей, чтобы побудить их опрометчиво бросаться к высшему, но сохраняет эти задачи новыми и прекрасными и приятными для взора, призывающими всех, и все же, при всем том, трудными и воодушевляющими [1].
Сущность и понятия экзистенции
В логике негативное используется как мотив, и побуждающее к действию. Движение скрыто в природе вещей, растворяется в их целостности, стало быть не уловимо, это трансцендентность, которая не может найти себе места в логике, тогда каким же негативным должен стать мотив, и если его рассматривать в этике, оно есть зло.
В логике никакое движение не может становиться, ибо логика есть и все логическое просо есть (вечное движение логики), и такое бессилие логического есть переход логики к становлению, где как раз появляется наличное бытие и действительность. Элеаты по недоразумению переносили вечное движение логики на существование [2].
В логике непосредственное снимается, в догматике становится пустой болтовней, ведь кому могло бы прийти в голову пожелать остаться с непосредственным. Догматика и логика идут на примирение то есть вера это непосредственное, а стало быть догматика требует от человека чего-то большего чем вера. Авраам не пошел дальше веры [2].
***
Итак, отношение к творчеству, - творения вне досигаемости осознаванием, но когда оное явлено именно озарением... (мгновение - это точка соприкосновения вечности со временем в этом смысл, когда страсть будущего это тоска о прошлом, порывах духа, - свобода в том и состоит, что не знает покаяния...- ибо свобода это вечность. Это рассмотрим чуть позже). Таким образом творение не человеком - это творение человека стоящего перед Богом, но ...когда просыпается тоска, вырождающаяся в покаяние, он зрит снисхождение, которое открывается ему озарением, видением, благоговение пред величием потрясает душу человеческую, трепет, парализуют всякую способность рефлексии, это оживление - и здесь уже не покаяние, здесь не.., но: ...В одной обыкновенной губернии славился барин своей изысканной красотой ведения охоты. И вот, что мне грезит: - провинился мальчик одной бабы при дворе, неизвестно в чем, но только провинился; барин же, подготавливающийся к очередной охоте своей (можно сказать и так: всякая охота его требовала от подчиненных видимого чувства участия), велел привести виновника и матерь его, - привели.., «раздеть»... - раздели. «Беги!»: - крикнул хозяин малышу. ...малыш от страха пред собаками, от криков со всех сторон: «беги!, беги!», лица матери, побежал. «Взять!» - вострубил барин своре охотничьих собак... (Воспоминания о затравленном малыше из Братьев Карамазовых).
Что это!? Где Ты? - Бог человеков, - как допускаешь... это?.. Ты Бог любви!?..
Нет, Ты есть!!! Ты есть, и Ты есть этот затравленный мальчонка, Ты есть матерь его! Ты, барин!
«...земля, - матушка подарила нам нынче погоду добрую: старики говорят, дожди будут, правда редко, но главное что обещают, - ведь последние четыре года хоть капелька... Сколько похорон то было, батюшка Серафим деревни Новоспаское, что в четырех верстах отсюда будет, отпевал каждый божий день, ошибиться трудно... Верно так Богу нужно. Ох! тяжки, тяжки грехи наши, - болезнями, мором, татарами.., сколько ребятишек Господь прибрал, в руки Своея - в наказание бабам нашим, нам мужикам. Слыхал ли, что татары удумали: - если поклонишься солнцу и идолам их, обещают не притеснять семью твою... Да, но такова вера христианская - не велит поклоняться ничему сотворенному, а велит поклоняться только Отцу и Сыну и Святому Духу».
Так, слушая странника, чьим спутником я был в течении этих последних дней пути переправы, - из шестого столетия в свое, эти поиски, поиски смысла жизни уже на закате своих лет, когда, казалось уже все понято, потому что нет войн, нет нищеты в народе нашем.., и я почти поставил точку в своем монологе, но тут был напуган, потрясен до глубины души... бездной духа его.
«...авось проживем как-нибудь в Господе нашем Иисусе Христе», - вошли и завладели мной слова странника непостижимым образом.
* * *
Грех, вера вообще не принадлежат какой-либо науке. Они являются предметом проповеди, когда единичный индивид в качестве единичного обращается к единичному [2].
То, что человеческая природа устроена таким образом, что она делает грех возможным, с психологической точки зрения совершенно верно, однако то, что человек позволяет обрести действительность как раз этой возможности греха, возмущает этику и звучит для догматики как богохульство; ибо свобода никогда не бывает возможной; как только она есть - она действительна; в том же смысле, как говорилось в одном старом философском учении, если существование Бога возможно, оно необходимо [2].
***
Движение сковывала усталость. Следы на раскаленный песок ложились ровно, это не чувствовалось, внимание было поглощено заходящим солнцем, - все отдавало последнее дыхание деятельности, словно прощалось и, в то же время, радовалось ночи, сну. Был пройден уже нелегкий путь и, казалось, уже никогда более не нужно будет совершать этот подвиг мученичества; победа над собой, стихией сил природных, чье воплощение находим ли в человеке, или это дуновение жизни, - прохлада в знойный день, когда почти иссякли силы, надежда?
Мысли шли, шли, переполняли сердце, мнилось будто множество жизней входило в открытые врата совести и прощалась с ней; было тепло, и тепло мягким сумрачным светом, гладивший глаза, ветерок сна навевал воспоминания когда-то далеко ушедшего в прошлое, - было ли оно. Жизнь торопилась, торопила, это бывало и в забытьи, нередко случавшееся нелегкой порой своей, когда пропадала радость покоя, - как ждал я ее в молодости; да, жизнь - это переплетение жизней, - и жизнь побеждает смерть.
Дул вновь восточный ветер; ослабевая, он медлил, и набравшись сил снова и снова поднимал в воздух большие массы песка, высохшей травы - это не предвещало ничего хорошего; делалось душно повторением, повторением внутренних движений чувств, мыслей, не удавалось приподняться над самим собой... простить себя... как мне этого не хватало когда-то давно. Тогда я не понимал, что радость во всем.
В келье было темно, этим становилось спокойнее; природа чудесна своей непостижимостью в простом ее видении. Порой как перерождается настроение, кажется именно входишь в природу-матушку и понимаешь ее радушие, - так можно быть, - нет вопроса быть или не быть; чувствуется приятная зависть, мы родны. Спокойное пламя свечи в углу освещает лик Господний, уходишь в молитву, молитву неведомого будущего, непостижимого прошлого, - что мне нужно, чего я хочу. Исповедь еле слышна в безмятежном сне прожитых мгновений жизни, - день, два. Радость переполняет меня, главное, - радость, радость за ближнего; чувствуешь что день подарен... ему. Как же велико умиление, оно не знает остановки, - одно рождает другое... Кто-то или что-то подкрадывается, завладевает моей страстью, - она стынет, превращается во что-то давящее, и вот она уже мысль, ее уносит ветерок за окошком, понимаешь, - это пришел сон.
Наконец, свет вступил в свои права, - как долги эти минуты, - проснется ли надежда, с чем ее связать? - спрашиваю я себя. Желания пред трудностью всегда связывал я с Богом. Ведь выбор берет свои истоки в непостижимом желании. Все более и более уходишь в воспоминания о молодости, - отчего так?
Все в Нем, Он во всем, - шепчу я порой. ...Прекрасно отдать жизнь за другого, на этом не останавливаешься идешь дальше, мысль теряется,.. - все твое, - подними - и ты велик. Камень-великан ввергнуть в море, был и нет; не так с озерком - вода прихватит прибрежье. Здесь слышен голос души человеческой, природы ее. Жизнь выше жизней. Вот глина с песком держит камень, насколько прочно - можно судить ударом по стене, - упадет вся или же по камню будет распадаться. Так и человек. Порой понимаешь сразу, к чему стремишься, и мысли служат тебе, а порой ищешь эту связку по прочности в стене.