Недостижимая Вещь фантазма, фантазматический объект восполняет нехватку в Другом (в порядке означающего) – занимает место отсутствующего фантазма. Субъект есть ничто иное, как невозможность его знаковой репрезентации. «Субъект – это пустое место, открывающееся в Другом вследствие неудачи этой репрезентации»[59] .
Субъект напрямую соотносится со своей собственной невозможностью, его ограниченность есть позитивное условие пребывания в символическом. Символическая репрезентация деформирует субъекта, она является сбоем, неудачей: субъект не в состоянии найти такое означающее, которое было бы его собственным. Он говорит нечто иное, нежели желал или намеревался сказать.
Субъект означающего есть как раз нехватка, невозможность найти означающее, которое стало бы его собственным: неудача его репрезентации есть его позитивное условие.
Поток означающих, приобретает свое поле значения после введения в их цепь господствующего означающего, то, что Жижек называет «жестким десигнатором». Жесткий десигнатор – стабилизирует, останавливает скольжение означающих той или иной идеологической формы, сам по себе является чистым перформативом, его значение совпадает с актом его провозглашения. Это означающее без означаемого.
Таким образом, идеологические универсалии, скрепляющие поле идеологии – перформативы. «Идеология – репрезентирует инстанцию чистого означающего в поле значения и воспринимается в поле идеологических значений как точка максимального значения, собирая вокруг элементы этого поля»[60].
Идентичность конкретного идеологического поля поддерживается внедрением определенных «узловых точек»(«point de caption»). Однако «пристегивание» плавающих означающих происходит только при условии определенной инверсии. Смысл которой в том, что сами «вещи» обращаются к слову на уровне самого означающего, чтобы уяснить себя в своей целостности. Это справедливо относительно любых так называемых «масс-медиальных» символов.
Например: идеологическое видение Америки получает свою целостность, идентифицируясь с означающим «кока». «America,this is coke!»- означающее, идеологический образ страны. Но нельзя перевернуть и прочитать данный слоган как «coke, this is America!» «Единственный ответ на вопрос «Что есть кока?» уже дан в рекламном ролике: это безличное «оно»(«it») – это «реальная вещь, недостижимый «Икс», объектно-ориентированное желание»[61].
Результатом символической или воображаемой идентификации (интерпелляции) являются остатки, существование которых включают производство желания, дает место фантазму как попытке преодолеть эту неполноту, этот разрыв в Другом. «Жесткий десигнатор» задает идентичность данного объекта и направлен к недостижимой сущности Реального, к тому «что есть в объекте, помимо самого объекта». «Жесткий десигнатор» есть коррелят «objet petit a». Любая символизация, в конечном счете, является произвольной, так как Реальное не дает оснований для своей непосредственной символизации, поэтому конкретные исторические обстоятельства есть результат объединения их под «чистое означающее». Причем само это подведение под «чистое означающее» только и придает единство нашему восприятию. Сам горизонт идеологического поля значения поддерживается «чистым», лишенным значения означающим.
Под анализом идеологии, прежде всего, понимают анализ того способа, каким она функционирует как дискурс, способ тотализации, трансформации «батареи означающих». «Тот способ, каким дискурсивные механизмы конституируют поле идеологического значения». Последним основанием идеологии является пред-идеологическая сущность наслаждения – objet petit a.
Жижек в критике идеологии выделяет две взаимосвязанные процедуры: дискурсивная процедура и процедура выведения наслаждения. Дискурсивная процедура осуществят деконструкцию наивного восприятия идеологического текста, т.е. процедура демонстрирующая, что идеологическое поле есть результат тотализации означающих посредством введением определенных узловых точек. А процедура выведения наслаждения артикулирует тот способ, каким идеология включает в себя, использует пред-идеологическое наслаждение, которое структурируется фантазмом.
Жижек демонстрирует необходимость дополнения анализа дискурса анализом логики наслаждения на особом примере, который является «чистой инкарнацией идеологии как таковой», на примере антисемитизма: «Общества не существует и еврей – симптом тому». На дискурсивном уровне, это, прежде всего смещение: не общество само по себе является парадоксальным, основанным на антагонизме, а что разложение его сосредоточено в определенной части – в евреях. Это смещение поддерживается сгущением: евреи наделяются противоречивыми характеристиками. На уровне выведения наслаждения – это фантазм, прикрывающий невозможность существования целостного, не расколотого общества. Понятие социального фантазма является необходимым дополнением понятия антагонизма (пропасть, разрыв). Фантазм – это способ, каким маскируется пропасть антагонизма.
Задача социально-идеологического фантазма – создание такого видения, в котором «общество существует», в котором оно не расколото на части и отношения между этими частями являются взаимосогласованными. «Фантазм – это то средство идеологии, которое позволяет ей заранее принимать в расчет свои огрехи»[62].
Социальное поле неполное, структурируется вокруг конститутивной невозможности. Любая устойчивая идентификация в этом поле невозможна. Функция идеологического фантазма в том, чтобы скрыть эту невозможность. Идеология – это не просто «ложное сознание», иллюзорная репрезентация действительности, но сама эта действительность, которая должна пониматься как идеологическая, в которой индивиды не сознают своей логики, не сознают, что они делают.
Идеология предполагает превратное понимание собственных предпосылок, дистанцию, разрыв между социальной действительностью и искаженным представлением о ней, она вписана в саму суть действительности. Идеология структурирует саму социальную действительность на уровне идеологического фантазма. Идеологическая ситуация возникает тогда, когда люди не сознают, что они делают на самом деле, когда у них складывается ложное представление об окружающей их социальной действительности. Иллюзия одновременно и структурирует наше отношение к действительности, и функционирует как идеологический фантазм.
Фундаментальный уровень идеологии – это не уровень, на котором действительное положение вещей предстает в иллюзорном виде, а уровень (бессознательного) фантазма. На этом уровне работает механизм трансфера – предположение истины и смысла за травматическим явлением Закона. Единственным основанием власти Закона оказывается акт его провозглашения. Чтобы закон функционировал в бессознательное должна быть вытеснена его зависимость от акта своего провозглашения.
Действительность – это фантазматическая конструкция, позволяющая нам замаскировать Реальное нашего желания. Идеология – это не призрачная иллюзия для укрытия от невыносимой действительности, это фантазматическая конструкция, служащая опорой самой действительности. Иллюзия структурирует реальные общественные отношения и скрывает непостижимую реальную сущность (социальное измерение неподдающиеся символизации). Функция идеологии не в том, чтобы предложить нам способ ускользнуть от действительности, а в том, чтобы представить саму социальную действительность как укрытие от некоей травматической, реальной сущности. Идеологизация и есть символизация Реального, превращение его в осмысленную целостность, включение в порядок Другого.
Если в рамках картезианской традиции «субъект» рассматривался как некая субстациональная целостность, как суверенный носитель сознания и самосознания и как ценностная точка отсчета в культуре, то, по Лакану, напротив, субъект предстает как функция культуры, как точка пересечения различных символических структур и как точка приложения сил бессознательного. «Психоаналитический опыт вновь открыл в человеке императив Слова – закон, формирующий человека по своему образу и подобию»[63]. Не культура является атрибутом индивида, а индивид оказывается «атрибутом» культуры, говорящей при помощи субъекта. Само же по себе «субъект» есть «ничто», некая пустота, заполняемая содержанием символических матриц.
Главенствующие означающие – все элементы графа желания – структурируют поле социальной реальности, например, в проблеме антисемитизма. Термин «идеология» еще одно пустое означающее, структурирующее вокруг себя поле социальной реальности, также как, субъект – пустое означающее, вокруг которого выстраивается схема (онтология) его подлинности.
Подлинность субъекта у Лакана представляет собой сочетание симптомов, наложение различных векторов и по сути ситуативно. Подлинность в определенном смысле - это фикция, но вписанная в определенную структуру реализации желания.
Подлинность реализации субъектом своего собственного места задается у Лакана машиной производства желания сопряженной с проблематикой отчуждения. Лишь в постоянном соотнесении с вопросом Другого, с оглядкой в его сторону индивид обретает себя в своей целостности. С самого своего рождения человек занимает место, которое до него уже было занято, и как показал Лакан, начинается это отчуждение еще с младенчества – со стадии зеркала. «Стадия зеркала представляет собой драму, которая фабрикует для субъекта, попавшего на приманку пространственной идентификации, череду фантазмов, открывающуюся расчлененным образом тела, а завершающуюся формой его целостности, которую мы назовем ортопедической, и облачением, наконец, в ту броню отчуждающей идентичности, чья жесткая структура и определит все его дальнейшее умственное развитие»[64].